Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ) - Воля Олег
Метису действительно пора уже было выйти из тени Солано. Несмотря на все усилия со стороны последнего, кечуа продолжали считать Поликарпо чем-то вроде секретаря при живом боге. Это было неправильно и чревато межличностными проблемами в некоторой перспективе.
А потому с отъездом Солано у Поликарпо начнётся жизнь, полная приключений. Ему придётся объездить все сколько-нибудь крупные города Перу и Боливии и везде найти людей для первых ячеек организации. На этот раз будет немного проще, ибо громкая акция в монастыре Санто-Доминго «намагнитила» потенциальных соратников, и по цепочке от одного к другому искать людей будет легче. Но и опасность тоже возросла. Власти уже разбужены, и противодействие будет оказываться. В этой практической работе и выкует себе авторитет Патиньо. Ну а если голову свернёт, то Солано чуть позже возобновит работу и доведёт начатое до конца.
Так что, раздав указания и передав бразды правления, Солано отправился в джунгли. В факторию Имамбари.
Дорога к приискам заметно усложнилась. Весенние дожди наполнили речные русла, а заросшие тропы приходилось пробивать почти непрерывно. Горцы, не знакомые с джунглями, с первых шагов ощутили их влажное дыхание — плотный воздух, пестроту красок и назойливых насекомых. До фактории Солано добрались лишь к концу октября.
Посёлок заметно вырос. Появился частокол из бамбука — защита скорее от лесных зверей, чем от людей. Число хижин увеличилось, и возле них теперь толпились женщины с детьми. Последнее казалось странным — ведь Солано отсутствовал всего четыре месяца.
Объяснение нашлось быстро. Вика Майто уговорил переселиться сюда десяток семей с окрестных притоков. Мужчины заменили ушедших кечуа на приисках, женщины взялись за огороды. Инвентаря и товаров для обмена Солано оставил с запасом, и Майто распорядился ими разумно.
Приход каравана стал поводом для праздника. Работу бросили, устроив пир с выпивкой и танцами. Оставшимся кечуа Солано объявил о ротации, выплатах и возможности навестить семьи, затем рассказал новости. Попытка общаться с туземцами наткнулась на языковой барьер.
Между угощениями Майто доложил и о добыче. За четыре месяца золота намыли в среднем больше, чем в первый раз. Кечуа научились работать эффективнее, но их методы стали грубее. Они выбирали только богатые участки, бросая их при первых признаках истощения. Майто сам занимался амальгамированием следуя заветам Солано и в итоге у него в тубусах лежало почти сорок килограмм золота. Половина, по договорённости с Патиньо, была в полном распоряжении Солано.
«Ничего, — подумал Солано, — позже вернёмся с серьёзным оборудованием и доберём остатки».
Инспекция приисков и ротация кадров не были целью визита Солано в Имамбари. Главным было опробовать речной вариант маршрута в Парагвай.
Первый, сравнительно лёгкий участок начинался от фактории и тянулся около 500 км вниз по течению реки Мадре-де-Диос до места её впадения в реку Гуапоре. Второй начинался сразу после поворота и на протяжении почти тысячи километров шёл строго против течения Гуапоре. Вплоть до её истока в гигантском болоте Пантанал.
Это болото по площади чуть меньше Белоруссии и питает собой две речные системы — Амазонскую и Рио-Плата. В сезон дождей оно становится вполне проходимым для лёгких лодок, чем даже в XXI веке пользовались контрабандисты, перевозя всякое запрещённое из Боливии в Бразилию. Иван Долов знал об этом водном пути из-за своих изысканий на тему Парагвайской войны. Бразилия использовала этот сезонный маршрут для снабжения своего контингента в провинции Мату-Гросу.
После преодоления болота путь становится чуть проще, хоть и длиннее.
Среди сотен протоков и речушек надо будет найти реку Яуру и плыть по ней, пока она не вольёт свои воды в Парагвай. А там до Асунсьона прямая дорога. Но дорога тоже нуждающаяся в постоянном усилии. Дело в том, что рио-Парагвай течёт очень медленно. Её уклон всего шесть сантиметров на километр. И водам из его верховий нужно полгода чтобы достигнуть океана.
Если бы в этих краях был хоть один завалящий пароход, Солано не задумываясь арендовал бы его для этой экспедиции. Но увы. До первого прохода на Амазонке ещё десять лет. Так что выбор был невелик — парус и вёсла.
Парус был бесполезен в условиях ливней и густых зарослей по берегам. Кроме того парусное судно нуждается в нормальной осадке (и даже киле) чтобы эффективно этим парусом пользоваться. А это шло вразрез с требованиями для движений по залитому болоту. Там осадка больше полуметра была неприемлема.
Оставались вёсла.
Но это тоже тупик. Чтобы нормально двигаться вверх по реке нужно много гребцов. А Солано не мог забрать людей у Вики Майто. Он мог рассчитывать только на трёх гаучо и двух верных телохранителей из кечуа. Да и перспектива несколько месяцев грести как заведённый не прельщала. Хотелось это время потратить с большей пользой.
Нужна была идея, и она, конечно же, родилась.
С XIX века, а в таких общинах, как амиши, и по наши дни — в мелких хозяйствах широко применяется конный привод. Чаще всего это была конструкция типа «пони бегают по кругу», но был и вариант в виде конвейерной ленты. В заводском исполнении это вполне технологичный продукт с роликовой цепью и качественными стальными шестерёнками.
Но всё это не обязательно. Суть этакой беговой дорожки была настолько проста, что могла быть воплощена буквально «из говна и палок». То есть как раз из того, что было в наличии у Солано. Он задумал построить плот-пароход на мускульной силе мулов. Несколько этих животных он мог позаимствовать у организации совершенно безболезненно.
Лучший в мире материал для плота — это бальсовые деревья, которых вокруг было в изобилии. Так что бригада туземцев вооружённая топорами оперативно завалила два десятка молодых стволов с диаметром не больше тридцати сантиметров. Их тут же ошкурили, освободили от веток, сгруппировали по три-четыре ствола и уложили на подпорки. После этого, по указанию Солано, устроили над каждой группой сушильный тоннель из пальмовых листьев. И началась импровизированная принудительная сушка. Под брёвнами в течении целой недели поддерживали огонь, который испарял из них воду. Брёвна периодически проворачивали, для равномерности процесса. Через неделю бревно, которое раньше поднимали втроём, мог нести один человек.
Но ещё до конца сушки на брёвна начали слой за слоем наносить свежий сок гевеи. Природный латекс пропитывал поверхность и коагулировал от дыма и закопчённого верхнего слоя древесины. После прекращения окуривания стволов латекс начали наносить и на торцы бревна. По мере остывания ствола внутри него давление становилось чуть-чуть ниже атмосферного и латекс вдоль волокон засасывало со страшной силой.
В итоге у Солано образовалось два десятка обрезиненных бревна с плотностью как у спасательного круга. Плот связанный из них, без труда мог выдержать до четырёх тонн груза. Габариты плота составили четыре на десять метров. Нос получился скруглённый, хотя для плота это не обязательно.
Пришло время его загрузить.
Самой тяжёлой частью стал двигатель. Осью стал ствол дерева «ипе» — чрезвычайно твёрдого и устойчивого к гниению, почти как бакаут. Бревно в шесть метров длиной и полметра диаметром обрабатывали под руководством самого Солано. На каждом конце бревна установили крестовину, на которую смонтировали классическое гребное колесо как у пароходов.
После колеса шёл гладко обточенный участок, предназначенный быть шейкой вала. Именно он будет постоянно тереться об упорный элемент конструкции, сделанный из такого же дерева. Дабы снизить трение (и уменьшить скрип), Солано планировал смазывать его жиром или дёгтем.
Середину бревна превратили в одну сплошную шестерню. То есть вытесали шестигранник и выбрали на каждой грани углубление. В эти углубления чётко должны ложиться доски-ламели дорожки, связанной в бесконечную ленту с помощью канатов. Канаты были пропущены сквозь отверстия в ламелях и не касались ни вала, ни копыт животных.
