Скорость. Назад в СССР 3 (СИ) - Хлебов Адам

Ведь он заставлял меня ехать на неисправной машине. И если я на другой пришел первым, то он был категорически не прав.

Я сбавил обороты. Я могу даже прийти к финишу с самым худшим результатом.

Все это промелькнуло у меня в мозгу, пока я заходил на два самых последних поворота на месте носа и пасти «собаки».

Можно будет набрать скорость только в самом конце у финиша.

Я так и поступил. Съехав с трассы на площадку, я вышел навстречу Андрею:

— Ну как там?

Он еще раз хмуро посмотрел в секундомер и недовольно брякнул:

— Нормально.

Мне оставалось лишь пожать плечами. Один из гонщиков, услышав мой вопрос, отделился от группы и подошел ко мне.

— Ты показал третье время, что само по себе неплохо. Но это ничего не значит, на этой рухляди особо не разъездишься.

— Это точно, не видать, нам чемпионства, как своих ушей.

Андрей, все это время что-то записывающий в свой блокнот, захлопнул его и переключил свое внимание на нашу беседу.

— Я что-то не пойму, вы тут что позабыли, для чего здесь находитесь⁈

Он был поход на злого сержанта из американских фильмов.

— Какое чемпионство⁈ Вам уже гоночная машина — не машина⁈ Большинство из вас здесь, потому что вляпалось в долги и приехало их отрабатывать.

Дальше он произнес длинную речь, про то, что все присутствующие гонщики никто, и звать их никак.

Что они будут ездить на том, что дают, и делать, что велят.

А если кого-то не устраивает, то он может валить прямо сейчас.

Иного я не ожидал, но не думал, что Андрей окажется манипулятором, который способен, в общем-то, нормальных парней, превратить в пауков в банке.

Разделяй и властвуй. Старая римская технология управления. Он делал это так умело, что до конца обучения все смотрели друг на друга искоса и не доверяли никому.

После первой тренировки нас поселили в гостинице при автодроме «Чайка». У же не знаю повезло мне или нет, но пока меня одного разместили в двухместном номере.

В столовой гостиницы все четырехместные столы были убраны — сезон был закончен. Остались только приставные, за которыми можно было уместиться вдвоем.

И здесь я остался в одиночестве. Впрочем, это даже к лучшему, я не очень-то и хотел брататься с бедолагами, которые сегодня учились со мной, а завтра будут должны выбивать с трассы своих более талантливых и успешных собратьев по автоспорту.

К тому же я не знал, будем ли мы все вместе в будущем взаимодействовать или нет.

Мне казалось, что подготовка должна была бы напоминать обучение школе диверсантов или, на худой конец, в армейской учебке.

Но ничего подобного не происходило. Меня удивляла, с какой легкостью и совершенно без конспирации нам рассказывали о том, как сбивать машины с траектории, выталкивать с трассы, как заметать следы прямо во время гонки или не оставлять вмятин.

Занятия проходили ежедневной основе без выходных. Кроме прочего, мы изучали контраварийную езду.

Каждое теоретическое занятие, потом сопровождалось практикой на гоночной трассе.

Единственным условием, которое должны были выполнять гонщики — это полный разрыв с предыдущими командами и коллегами.

Не представляю, как они собирались это контролировать, но понимаю, что синдикат вполне способен выписать «волчий билет» в индустрии.

Если человек не выполнял их требований или болтал лишнего, то мог закончить, как Коля Соменко или Давид Махарадзе.

Я понял, что это четко осознавали все мои «однокурсники». Наверно, человек мог бы выйти из системы при желании, как я и рассчитывал, надеясь на то, что «адъютант» сдержит слово.

Но, скорее всего, дорога в автоспорт была бы для него закрыта навсегда. Если бы не…

У меня был свой план в голове.

Наконец, на двадцать первый день, нам сообщили, что мы закончили обсуждение и теперь должны возвращаться домой.

За три недели я узнал для себя много нового. А самое главное мне раньше не удавалось, тренироваться каждый день.

Как выяснилось, впоследствии Андрей оказался кандидатом в сборную команду СССР, но так и не успел поспасть в основной состав и выступить на соревнованиях его выгнали за какой-то серьезный проступок.

Насколько я понял, он под копирку скопировал систему занятий гонщиков сборной Союза.

В синдикате система обучения работала круглогодично. Ближе к концу зимы некоторых из нас ожидали новые сборы, посвящённые гонкам на ипподромах и зимних треках.

Где-то в будущем маячили занятия по раллийному мастерству, но, как сказал Андрей, для этого нужно очень постараться.

На следующий этап обучения допускаются далеко не все.

На двадцать второй день пребывания в Киеве я получил инструкции, как связаться со своим куратором и вылетел обратно в Москву.

Подъезжая к аэропорту на машине, которую вел тот же Тарас, я обнаружил в кармане спортивной сумки клочок буками с телефоном Марианны.

Я очень надеялся еще раз увидеть ее на обратном пути.

Но к счастью, или к сожалению, на этот раз в экипаже ТУ-134 стюардессами работали женщины постарше, которые не вызвали в моем сердце никаких волнений.

Решение звонить или нет, я отложил на потом. Все время, проведенное в обратном полете, я потратил на расшифровку и запись хронологии событий в моем путешествии.

В самого первого дня я вел дневник с краткими набросками моих мыслей, впечатлений и действий.

Записи должны были лечь в основу отчета.

Вернувшись в Москву, я быстро состыковался с куратором. Он ввел меня в курс дела, познакомил с другими гонщиками и рассказал, как все устроено.

Моим куратором оказался мужичок из бывших тотошников, невесть каким образом получивший что-то вроде чина «капитана» в иерархии синдиката.

Куратора зовут Костей, и я пока знаю ни его отчества, ни фамилии.

Звание вроде не высокое, но тем не менее все гонщики подчинялись ему напрямую. Механики и слесари были на том же положении, что и гонщики, ну может быть немного ниже.

Гонщики, механики и слесари объединены в своеобразные ячейки, но числится они могут в разных командах.

Некоторые гонщики были «свободными художниками», то есть свободными спортсменами, не приписанные ни к какой команде.

Их могли взять выступать за ту или иную гоночную команду исходя из ситуации.

«Капитанами», каким был брат Давида Махарадзе, Коте, управлял тот, кого я называл Адъютантом.

А вот над ним находился «атташе», которого никто в глаза не видел. И мал, что о нем знал.

Кто был выше «атташе» и был ли, совсем непонятно.

С членами моей ячейки Костя познакомил меня в ресторане на дне рождении одного из гонщиков.

Там собрались все из той же ячейки, к которой я принадлежу.

Поначалу я совсем не хотел туда идти, Костя настоял. Не люблю я все эти знакомства с большими компаниями в ресторанах.

Чувствуешь себя неловко, потому что все смотрят на нового человека оценивающе и никогда наперед неизвестно примут ли тебя в коллектив сразу или будут проверять.

К тому же непонятно, какие вкусы у именинника, ему нужно что-то дарить, несмотря на то, что Костя сказал, чтобы я «не запаривался этим вопросом» и приходил к назначенному времени просто так.

Немного подумав, я купил бутылку пятизвёздочного коньяка Арарат, надел свой единственный выходной костюм со школьного выпускного и отправился в ресторан «Узбекистан» на Неглинной улице.

Еще издалека, подходя двухэтажному зданию, с нетипичной для центра столицы архитектурой, я увидел длинный хвост, жаждущих попасть в кабак.

Мой выбор костюма оказался как нельзя кстати, потому, что прямо на тротуаре у входа в ресторан, я столкнулся с одним из гонщиков, имевших довольно затрапезный вид.