Дизель и танк (СИ) - Тыналин Алим

Броня: двадцать-тридцать миллиметров, возможно, наклонная. Хотя, надо просто модифицировать и приспособить мою трехслойную.

Оружие: 45-мм противотанковая пушка (если успеем) или 76-мм пехотная.

Фактически, я пытаюсь создать Т-34 на восемь лет раньше.

Я глубоко вздохнул, сидя в кабинете.

Сталин хочет новый танк. И он не спрашивает, могу ли я это сделать. Он ждет результата.

А значит, у меня куча работы, которую надо сделать очень быстро.

Я откинулся в скрипучем кресле, разглядывая заметки. Итак, что нужно сделать в первую очередь?

Во-первых, создать конструкторское бюро. Причем тайное, работа над танком требует строжайшей секретности. Уже есть подходящее место, та самая лаборатория в старых купеческих складах. Там и начнем.

Во-вторых, нужно правильно подобрать людей. Величковский незаменим в вопросах металлургии. Сорокин — талантливый конструктор, схватывает все на лету.

Я взял новый лист бумаги и начал выписывать имена. Команда с автозавода — это главный ресурс. Варвара с ее потрясающим техническим чутьем и умением находить нестандартные решения. Молодой Звонарев — виртуоз в электронных системах управления. Руднев — гений точной механики, фанатик качества. Без его опыта в прецизионной обработке нам не создать надежный двигатель.

Отдельная ценность — Вороножский, химик-экспериментатор. Его знания пригодятся при разработке новых марок стали и топливных систем. Хотя его эксцентричность и привычка разговаривать с катализаторами иногда пугает даже меня.

И конечно, педантичный Циркулев с его феноменальной памятью на цифры и технические характеристики. Такой архив знаний просто необходим в большом проекте.

Проблема в том, как собрать их всех в одном месте, не вызывая подозрений? И главное, как объяснить Варваре необходимость секретности, не раскрывая истинной цели работ?

Нужны специалисты по ходовой части. Здесь придется искать тех, кто работал с тракторами и тяжелыми грузовиками. Возможно, стоит присмотреться к инженерам с Путиловского завода.

Отдельная проблема — вооружение. Тут без военных специалистов не обойтись. Но как их привлечь, не раскрывая истинных масштабов проекта?

Я достал чистый лист бумаги и начал составлять план действий. Первым пунктом шла организация работ…

За окном уже светало. Старые часы на стене пробили шесть утра. Пора было переходить от размышлений к действиям.

Все утро я провел в телефонных переговорах. Сначала связался с Нижним Новгородом, поговорил с Варварой об организации нового конструкторского отдела. Она сразу уловила недосказанность в моем голосе, но не стала задавать лишних вопросов.

Потом долго обсуждал с Рожковым систему допусков и охраны. Он, как всегда, был немногословен:

— К трем часам подъезжайте на Малую Лубянку. Встретитесь с Медведевым, он введет вас в курс дела.

Оставшееся время я посвятил документам. Разложил по папкам чертежи, расчеты, схемы. Часть предстояло показать военным, часть пока должна остаться в сейфе.

После обеда заехал в тайную лабораторию, проверил, как идет переоборудование помещений. Сорокин уже составил подробный план реконструкции, расставил пометки на схемах.

В начале третьего я сел в машину и направился в центр. Степан, как всегда, вел уверенно, лавируя между пролетками и трамваями.

Встреча была назначена в неприметном особняке на Малой Лубянке. Я приехал заранее, но Медведев уже ждал в просторном кабинете, отделанном темными дубовыми панелями. Три шпалы в петлицах поблескивали в свете настольной лампы.

— Рад вас видеть, Леонид Иванович, — Медведев поднялся из-за стола. — После Свердловска я внимательно следил за вашими успехами.

Он жестом указал на кресло, сам сел напротив. На столе лежала знакомая папка с грифом «Совершенно секретно».

— Я изучил ваши предварительные наработки, — комполка раскрыл папку. — Интересный подход. Особенно дизельный двигатель. В Казани немцы тоже работают над этим, но пока безуспешно.

— Как продвигается совместный проект? — спросил я осторожно.

Медведев усмехнулся:

— Не так быстро, как хотелось бы. Немцы настаивают на бензиновых моторах. Но ваш дизель может изменить ситуацию.

Он достал из папки несколько листов.

— Вот допуски для вашей команды. Уровень секретности — высший. Охрану объекта обеспечит специальное подразделение ОГПУ. Рожков уже в курсе.

— А легенда прикрытия?

— Расширение автомобильного производства плюс исследования по специальным сталям. Документы уже готовы.

За окном послышался шум автомобиля. В соседней комнате кто-то негромко переговаривался.

— Еще один момент, — Медведев понизил голос. — О проекте знает лично товарищ Сталин. Он очень заинтересован в результатах.

Я кивнул. Это я уже знал.

— Сроки? — спросил комполка.

— Полгода на первый прототип. Амбициозно, но реально.

— Хорошо, — Медведев захлопнул папку. — Действуйте. Раз в неделю будете докладывать о ходе работ. И помните — немцы не должны узнать о проекте. Особенно в Казани.

Когда я выходил из особняка, уже темнело. В свете фонарей падал мокрый мартовский снег.

После этого я встретился с Величковским в заводской лаборатории. Профессор колдовал над микроскопом, изучая структуру нового образца стали.

— Леонид Иванович, взгляните, — он отодвинулся от прибора. — Мартенситная структура получается идеальной. А если добавить молибден…

— Николай Александрович, мне скоро уезжать в Нижний. Нужно решить несколько ключевых вопросов.

Величковский снял пенсне:

— Я как раз хотел обсудить технологию сварки. При большой толщине листов возникают серьезные проблемы с внутренними напряжениями.

— А если использовать предварительный подогрев?

— Уже пробовали. Но тут другая сложность — трехслойная конструкция требует особого режима. Внешний слой должен быть максимально твердым, внутренний — вязким…

Мы склонились над чертежами. Я набросал схему с наклонными броневыми листами.

— Интересная геометрия, — протянул профессор. — При таком угле наклона эффективная толщина брони увеличивается почти в полтора раза. Но сварка станет еще сложнее.

— Зато снарядам будет труднее пробить такую броню.

Величковский задумчиво потер подбородок:

— Нужно провести серию испытаний. Но где? Обычный полигон не подойдет.

— Я договорился с военными. Нам выделят закрытый участок под Кубинкой.

За окном уже стемнело. В лаборатории пахло реактивами и свежезаваренным чаем.

— Да, еще раз о сварке, — я развернул новый чертеж. — Смотрите, если использовать предварительный подогрев деталей, контролировать температуру по всей площади листа, а после сварки проводить поэтапное охлаждение, можно с успехом варить нашу броню.

Величковский внимательно изучал схему:

— Идея интересная, но тут нужны специальные знания. Я, признаться, в тонкостях сварочного дела не силен.

— Еще можно использовать рентгеновские снимки для проверки качества швов. И автоматизировать сам процесс сварки…

— Леонид Иванович, — профессор потер подбородок, — у меня есть на примете отличный специалист. Коробейщиков Аркадий Палыч. Работал до революции на Обуховском заводе, занимался сваркой корабельной брони.

— И где он сейчас?

— В Промакадемии преподает. Знающий инженер, с огромным практическим опытом. Но… — профессор замялся, протирая стекла, — есть одна сложность. Он, видите ли, из «бывших». Сын главного инженера Обуховского завода. Хотя сам всю жизнь у станка провел.

— Это не проблема, — я усмехнулся. — Если человек действительно ценный специалист…

— Он сможет помочь реализовать ваши идеи. У него колоссальный опыт работы с толстой броней.

— Хорошо, организуйте встречу. Только… — я выразительно посмотрел на профессора.

— Понимаю, — кивнул тот. — Никаких намеков на истинную цель работы. Скажем, что для автомобильного производства нужны новые методы сварки.

— А где найти вашего Коробейщикова? — напоследок спросил я, убирая чертежи в папку.