Завод: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Вообще удивительно, что товарищу милиционеру не пришло в голову задаться вопросом, почему же краденые кольца и серьги лежали на самом видном месте. На полке. как на выставке, а не в тряпья,например, или под инструментом спрятаны. Или он задался, но промолчал, отмахнулся, что уже странно. Всё-таки он подобных ситуаций за время службы не одну сотню видел. Да и просто логика подсказывала, что укради я золото, то наверняка спрятал бы его в куда более надёжном месте.

Я опёрся ладонями о верстак и задумался. Повестка к следователю была вручена на понедельник. Причем без указания фамили. Просто номер кабинета написан. Однако, учитывая, что впереди два выходных, у меня был только неполный рабочий день для поиска настоящего вора — половина сегодняшнего дня после обеда и полдня в понедельник, до обеда. За это время мне нужно доказать, что к украденному золоту я не имею никакого отношения. Задачка не из простых, но я решил разбираться с поэтапно.

Первым делом надо сходить в токарный ряд и переговорить с потерпевшим.

— На секундочку, — позвал я токаря.

— Ась! — откликнулся Гнусин, но, обернувшись и увидев меня, резко поменялся в лице, будто хотел драпануть. — Чего тебе!

Мне пришлось применить все имеющееся красноречие, чтобы уговорить его подойти к моему верстаку — а это сложно, когда тебя считают вором. Не сказать, что я был в восторге, но объясниться с мужиком всё-таки надо, а там уж, поймёт или не поймёт — не так важно, главное чтобы сейчас послушал и услышал.

— Смотри сюда, — я показал токарю, как отодвигается дверца моей тумбочки. — Подставили меня, кто-то другой у тебя золото украл, а в мой ящик засунул.

Гнусин задумался, было видно, что мои слова не вызывают у него доверия. Но он всё-таки проверил то, о чем я ему говорю, и сунул руку за дверцу.

— Аккуратнее руку вытаскивай, а то рукавом зацепиться можно, — подсказал я. — Я вот только что проверял. Ну а теперь подумай, на кой ляд мне твоё золото на самом видном месте выставлять? Тут ведь и собаки не нужно, чтобы найти.

Я добавил, что, пока милиционер по цеху ходил, я мог золото не раз перепрятать. Гнусин не перебивал, все внимательно слушал и кивал. Но потом тот взглянул на мой рукав с прорехой, и громко хмыкнул.

— Ты мне, Егорка, тоже лапшу-то на уши не вешай, вон, на рукав свой глянь. Поди руку так и совал в шкафчик, потому что открыть не успел, а золото как раз хотел перепрятать! — выдал он свое видение событий. — Поживиться решил!

Голос его, полный негодования, от накала эмоций выдал «петуха». Ладно, ясно. Настаивать я не стал, что сейчас говорить — в одно ухо влетит, а в другое вылетит.

Но добавил:

— Предлагаю поступить так — если я виновного в понедельник найду, то ты сходишь со мной в отдел и напишешь заявление, что никаких претензий ко не имеешь!

Токарь в ответ коротко пожал плечами.

— Чего тут виновного искать, если он есть. Эх, Егорка, наглая твоя рожа. Прямо ведь в глаза мне смотрит, а! Ты вообще в курсе, что у моей Любки завтра юбилей, и я золото на завод притащил не просто так. Хотел женушке подарок сделать! Вот чего ты не вернул покражу-то, когда капитан предлагал это сделать? Всё бы совесть чище была!

Несмотря на его слова, я видел, что Гнусин — мужик толковый, и когда я найду виноватого, он обязательно обозначит следователю, что претензии ко мне больше не имеет.

Другой вопрос, что вора ещё предстоит найти. А единственной зацепкой, которую я мог использовать для поиска настоящего преступника, был заусенец на дверце шкафчика. Вот говорят, что оптимисты обязательно скажут, что стакан наполовину полон. Буду таким оптимистом, хотя бы такая зацепка — уже хорошо.

Я решил, что остаток рабочего дня внимательно понаблюдаю за работягами. Гляди и попадётся у кого порванный на запястье рукав. Правда, спецовка тут у каждого первого в разных местах порвана. Все же на производстве работаем, не с подушками, а с металлом и режущими предметами.

Пока я пытался разобраться с золотом Гнусина, прошла половина рабочего дня, а мне по-прежнему предстояло закончить начатое с петлями и разобраться со штативом. И если я хотел управиться до конца смены, далее не стоило откладывать дело в долгий ящик. Правда, и тут инцидент мог мне всё подпортить. Дело в том, что когда ты «такой как все», на шабашки никто внимания не обращает, они в порядке вещей. А когда ты становишься белой вороной, все твои действия начинают рассматривать под микроскопом. Шабашку делаешь? Так о твоих действиях начальству тут же настучат. Поэтому придётся быть чуточку осторожнее и петли особо не афишировать.

Я взял одну из подшивок с технологией и положил петли на нее — пусть будет легенда, что это у меня работа такая. Тем более, на техпроцессе качалок перед цифрами стояла буква «Э». Это значит, что позиция экспериментальная, идет на новую машину и в серию ещё не запущена, а значит, мужики её ещё не знают.

Кстати, пока я ходил понятым, фрезеровщик-таки отфрезеровал петли. Я проверил размеры, удовлетворённо кивнул — все было сделано с точностью до десятки. Мне оставалось скруглить под радиус места соединений петель и сделать несколько отверстий.

— Рейсмас возьму? — я подошел к соседу, у которого обычно брал штангенрейсмас.

Я потянулся было за инструментом в ящик, но слесарь резко захлопнул передо мной дверь.

— А хрен тебе, золотая рыбка! — выдал он. — Пойдёшь в инструменталку и возьмёшь, я теперь за тобойбуду следить во все глаза. И вообще, у меня накануне шабер пропал, теперь вот даже не знаю, что думать. Может…

— Ты говори — да не заговаривайся, — перебил я. — Вот если мою вину докажут, тогда и будешь языком чесать, а пока мы не на базаре, чтобы сплетни разводить.

Я похлопал его по плечу и по взгляду слесаря понял, что он покумекал и принял аргумент. Ну и от ящика отодвинулся. Я взял рейсмас, разметил петли и аккуратно накернил с двух сторон место сверловки. Без нормальной направляющей сверлить петли было проблематично, скорее всего, сверло уйдёт. При этом диаметр для сверловки был — ровно шесть миллиметров.

Но вопрос решался просто. Я взял сверло на три и просверлил петли двух сторон. Потом сходил в инструменталку за ручными тисками и угольником. Выставил петлю по угольнику в тисках, зажал и закрепил зажимом, чтобы не было перекоса. Рассверлил отверстие до нужного размера, смазывая кислотой. Повторил все то же самое со второй петлей. Дело оставалось за малым — просверлить три крепежных отверстия и сделать цековку, благо цековка нужного диаметра имелась в наличии.

Благо цековка нужного диаметра и направления была в наличии.

— А что это за детали у нас? — послышался любопытствующий голос за моей спиной.

Я обернулся и не без удивления обнаружил, что в слесарном ряду откуда-то взялся тот самый токарь со значком ветерана труда.

— Первый раз такие вижу, что за деталюшки такие? Я ведь сорок лет работаю и каждую деталь знаю, — гордо сообщил он.

Ох, невовремя он решил своими знаниями похвастаться. Мужик начал коситься на подшивку технологии, явно пытаясь понять, какой номер у этой детали. Но здесь тоже дураков нет, не дождёшься — я заранее прикрыл номер угольником, как раз, чтобы заглядывало меньше любопытных глаз.

— Мой наставник, может, и не сорок работает, а двадцать пять, но и то говорит, что не все ваши головастики знает, — ответил я.

Тот кивнул.

— Потому что в головастиках нет слесарки, — добавил я с лёгкой улыбкой.

— Ну естественно, — согласился товарищ интересующийся.

— Так, может, и вы эти детали первый раз видите, потому что тут нет токарной? — я отодвинул угольник, показывая, что номер детали начинается с буквы «Э». — А еще потому что они экспериментальные.

— Вон оно че…

— Ага, — я улыбнулся ещё шире, давай понять токарю, что мне надо работать, а он меня отвлекает.

Тот больше ничего не сказал и пошел дальше, то и дело с любопытством поглядывая на меня. Я обратил внимание, что он переодел куртку на ту, в которой работал все дни с моего появления на предприятии — видимо, с интервью не срослось, скорее всего, из-за появления в цеху милиции… Понятно, тут уж не до торжеств было.