Капитали$т: Часть 1. 1987 (СИ) - Росси Деметрио

Нужно налаживать контакт. Я протягиваю ему упаковку жвачки и говорю:

— Мужик в светлой кепке и спортивном костюме.

Жвачка исчезает в кармане курточки.

— Ну видели, — говорит тот, который постарше.

— Его случайно не Славик зовут? — спрашиваю я. — На одного моего знакомого похож.

— Не, не Славик, — говорит один из пацанов. — Это дядя Володя с нашего подъезда. На третьем этаже живет.

Этого пацана я тоже одариваю жвачкой.

— Слесарем на заводе работает, не знаешь? — спрашиваю я.

— Электрик он, с моим батей в одной бригаде, — говорит пацан.

— Значит не мой знакомый... — говорю я задумчиво. — Обознался. Ладно, пока.

Я возвращаюсь к Екатерине Петровне. Выглядит она, прямо скажем, так себе.

— Как вы? — спрашиваю я.

— Жить буду, — отвечает она.

Я провожаю ее до дома, хоть она и протестует.

— И что дальше? — спрашивает она, когда я довожу ее до подъезда.

— Буду думать, — говорю я.

Подумать действительно есть над чем. Она усмехается и уходит, а я иду домой и думаю. Думаю о том, как, в общем-то, удачно все срослось. Думаю об этом мужике в светлой кепке, об электрике Володе. Наверное, смотрит телевизор, расслабляется после работы. И о том, что мне делать с полученной информацией.

Вариантов на самом деле не так уж и много. Я могу написать анонимку в милицию. Насколько я понимаю, версий у следствия не слишком много, будут хвататься за любую соломинку, так что — должны отреагировать. С другой стороны, вполне возможно, что таких анонимок бдительные советские люди настрочили уже не один десяток. Слухи о маньяке гуляют уже давно. Я могу попробовать остановить его сам. Не факт, что справлюсь, не факт, что меня после этого не поймают. Сложный вариант. Еще один вариант — пойти в «Софию» к уголовникам. Они точно знают о нападениях на женщин, да и ответственные за оперативную обстановку сто процентов напрягли их по поводу — поделиться информацией, если та вдруг появится.

Вполне себе разумно — через уголовников слить нашего маньяка милиционерам. Кажется, все. Других вариантов у меня не было. Недолго думая, я отправился в «Софию».

В «Софии» как всегда дым стоял коромыслом. Народу было много, но из знакомых мне нашелся только Андрей Магадан, да и тот был сильно выпивши.

— Здорово, пацан! — приветствовал он меня. — Как жизнь молодая?

— Мне бы с Сашей поговорить... — сказал я. Щербатый в этой ситуации мог помочь.

— А Сани нет... — развел руками Магадан. — Саня в отъезде, по делам. А че ты хотел?

— Беда у меня случилась... — сказал я упавшим голосом.

— Опять хулиганы? — понимающе улыбнулся Магадан.

Я махнул рукой.

— Да если бы... Девчонку мою порезали вчера. Какой-то псих.

— Погоди, — посерьезнел Магадан, — это на «Красных партизан» случай?

— Да, — подтвердил я. — На пустыре...

Магадан развел руками.

— Ну так а че ты хочешь? Ты что, думаешь, что мы в курсе, кто это? Эту тварь менты уже год ищут, найти не могут. Так что, пацанчик, извини, пока предъявлять некому. Вот если бы знать — кто... — Магадан мрачно усмехнулся.

— Я думаю, что знаю — кто, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более уверенно.

— Да ну... То ты придумал себе, пацанчик. Девчонку твою порезали, вот ты и поплыл. Бывает! Ты лучше отдохни сходи. Я же вижу — на нервах весь. А откуда знаешь?

— Не могу сказать, — сказал я твердо. — Сказать не могу, но сильно подозреваю.

— Да завязывай, — Магадан уже начал раздражаться. — Менты землю носом роют и хоть бы хрен. Никто не знает ничего, тихарится где-то этот псих. Завязывай лучше пустой базар. Да и пьяный я, сам видишь, не могу такие вопросы решать!

— Саша когда приедет? — спросил я.

— Он не отчитывается. — Магадан пожал плечами.

Из «Софии» я выходил мрачным и почти отчаявшимся. Хорошо, думал я. Пусть так. Значит, придется самому. Все придется делать самому...

Той ночью я почти не спал. Думал.

Прорваться в больницу к Марине было сложно, но я все же справился. Мне разрешили увидеть ее буквально на минуту и стоило это недешево. Выглядела она скверно, очень скверно, но была жива и могла разговаривать.

— Ну зачем ты пришел... — сказала она, и я поразился, насколько слаб ее голос.

— Меня пустили на минутку, — торопливо сказал я. — Как ты себя чувствуешь?..

Она усмехнулась горько.

— Сам видишь же. Но было хуже. Ты не приходи пока, я сама тебе позвоню, как выйду.

— Хорошо, — сказал я. — Я хотел тебя спросить одну вещь, очень быстро. Скажи мне, у того человека... который на тебя напал... на нем была светлая кепка?

Она ошарашенно посмотрела на меня.

— Была, — сказала она шепотом. — Светлая кепка, я рассказала все следователю, как только в себя пришла. А откуда ты...

— Неважно! — сказал я. — Ты, главное, поправляйся, все хорошо будет!

Я встретил его после работы, по пути с завода домой, и мне здорово повезло, что он не любил компании, а предпочитал возвращаться один. И в этот раз тоже он возвращался один, в неизменной своей светлой кепке, электрик Володя со станкостроительного завода. Кажется, он был в хорошем настроении.

Я просто стоял и ждал, а он шел мимо, насвистывал что-то себе под нос и радовался жизни.

— Владимир, — окликнул я его.

Он остановился и обернулся, осмотрел меня и было в этом что-то напряженное, нервное.

— Я тебя не знаю, парень, — то ли сказал, то ли спросил он.

— Неважно. Зато я тебя хорошо знаю.

Проклятый голос выдавал меня. Должен был звучать твердо и уверенно, а звучал прерывисто и сдавленно. Адреналин зашкаливал, сердце колотилось — все как полагается...

Он растерялся, но сказал строго:

— Не тыкай старшим, а то...

— Убьешь, как тех девчонок? — спросил я.

Он определенно испугался. Кажется, он был почти в панике.

— Да ты кто такой?! Каких девчонок, ты чего? Кто ты такой?!

Его паника придала мне спокойствия.

— Пошли, отойдем, — сказал я, кивнув в сторону старого заброшенного сквера.

Он пошел, оглядываясь по сторонам украдкой, похоже, он пытался справиться с нахлынувшей паникой, но это не очень получалось.

— Ты кто такой? — снова спросил он, когда мы оказались в безлюдном месте. — Ты же не из милиции? Чего тебе от меня надо?

Я огляделся по сторонам. Уютный скверик. Порядочно зарос бурьяном, несколько разломанных скамеек и пустые бутылки возле них. Обидно будет остаться тут навсегда.

— Я все про тебя знаю, — сказал я, отчетливо проговаривая каждое слово. — И скажу тебе, Володя, что ты в безвыходном положении.

А ведь он на самом деле жалок, подумал я. Это не Ганнибал Лектор, это что-то мелкое и убогое, жалкое и опасное одновременно.

— Ты кто такой? — снова спросил он. Похоже, мужика заклинило.

— Про все случаи, когда ты нападал на девушек, я знаю, — сказал я. Блефовал, конечно. Знал я только про один. — В последний раз это было на пустыре, на «Красных партизан». Девушку ты ножом ударил, но выжила. И опознает тебя, Володя. Вот где-то завтра-послезавтра товарищ прокурор ордер на твой арест выпишет, а потом — опознание, быстрый и справедливый суд и расстрел. Как высшая форма социальной защиты, Володя.

Он молчал. Кажется, он мне поверил.

Глава 26

А потом он спросил:

— Чего ты хочешь?

— Я, Володя, хочу, чтобы тебя не было, — честно ответил я. — И здесь у нас есть два варианта. Может быть, тебе сейчас всякие глупости в голову лезут — в бега там податься? Я тебе сразу говорю — глупости это все. Ты не шпион и не рецидивист, чтобы месяцами на нелегальном положении жить. Не сможешь ты так. Ни денег у тебя, ни опыта, ни связей, ни ксивы фальшивой — ничего. На первом же вокзале тебя повяжут. Пустышка ты. Только и умел, что девчонок резать. Зачем, кстати?

По его лицу пробежала судорога боли и отвращения.

— Не твое дело!.. — выдохнул он. Сами, суки, виноваты... Сами! А ты... ты кто вообще такой?