Эллери Квин - Тайна греческого гроба
— И что это за место?
Они сели рядом, на кровати, сблизив головы.
— Вы ведь в курсе всех личных и деловых интересов Халкиса. И есть один джентльмен, любезно согласившийся разобраться в его запутанных делах. Его зовут Джеймс Нокс!
— О, превосходно, — прошептала она.
— Значит, вы понимаете, — быстро продолжал Эллери, — что Нокс, втянутый в эту канитель, от которой у него, наверное, уже голова трещит, будет рад помощи знающего человека. Только вчера вечером я слышал от Вудрафа, что у Нокса секретарь болеет. Я устрою все таким образом, что Нокс сам вас пригласит, и все возможные подозрения улягутся. Но вам нужно помалкивать, радость моя, прошу вас, поймите: придется притворяться, что вам нужна эта работа, и выполнять ее честно — никто не должен знать, что вы не та, кем кажетесь.
— На этот счет можете не опасаться, — решительно сказала Джоан.
— Верю. — Он встал, поискал шляпу и трость, бормоча себе под нос: — Хвала тебе, Моисей! Теперь и мне есть чем заняться... До свидания, ma lieutenante![30] Оставайтесь в этом доме, пока не получите весть от всемогущего Нокса.
Он уклонился от выражений благодарности Джоан и выскочил из комнаты. Дверь тихо закрылась за ним. Но в холле он приостановился, а потом, со злой усмешкой на губах, зашагал по коридору и постучался к Алану Чини.
* * *
Спальня Алана Чини наводила на мысль о руинах, оставленных после себя канзасским смерчем. Вокруг валялись самые разные вещи: похоже, молодой человек не отказывал себе в удовольствии подраться с собственной тенью. Сигаретные окурки, как солдатики, лежали на полу, там, где их бросили. Волосы мистера Чини словно прошли через трепальную машину, глаза яростно метались в воспаленных орбитах.
Он кружил по комнате, расхаживал по ней, мерил ее шагами вдоль и поперек, пожирая ее голодными взглядами — что бы еще такое сокрушить. «Какой неуемный юноша!» — подумал Эллери, стоя с вытаращенными глазами на пороге и оглядывая расстилающееся перед ним поле битвы.
— Да входите же, черт подери, кого там несет! — буркнул молодой человек, а потом резко затормозил, разглядев своего гостя, и рявкнул: — Ну а вам-то что нужно?
— Поговорить с вами. — Эллери закрыл дверь. — Кажется, я вас застал в более или менее активном настроении. Но я не стану злоупотреблять ни минутой вашего, без сомнения, драгоценного времени. Можно присесть или эту беседу следует вести с соблюдением всех пунктов дуэльного кодекса?
Какие-то остатки вежливости в молодом Алане, видимо, сохранились, поскольку он промямлил:
— Конечно. Садитесь, пожалуйста. Извините. Вот, сюда можно. — И он смахнул со стула окурки прямо на пол, и так уже замусоренный.
Эллери уселся и первым делом принялся наводить блеск на стекла пенсне. Алан наблюдал за ним с каким-то рассеянным раздражением.
— Итак, приступим, мистер Алан Чини, — начал Эллери, прочно водрузив пенсне на свой прямой нос. — Я пытаюсь прояснить некоторые аспекты этого печального дела с убийством Гримшоу и самоубийством вашего отчима.
— Какое к черту самоубийство! — парировал Алан. — Ничего подобного.
— Да? И ваша матушка говорила так несколько минут назад. Ваша уверенность базируется на чем-то конкретном?
— Нет. Наверное, нет. Впрочем, не важно. Он умер, лежит на глубине шести футов под землей, и этого не поправишь. — Алан упал на кровать. — Что у вас на уме, Квин?
Эллери улыбнулся:
— Бесполезный вопрос, не отвечать на который вам больше нет резона. Почему вы сбежали полторы недели назад?
Алан лежал на кровати неподвижно и курил, устремив взгляд на старый поцарапанный дротик, висевший на стене.
— Дротик моего старика. Африку он считал своим личным раем.
Алан бросил сигарету, вскочил с кровати и возобновил бешеную беготню по комнате, бросая свирепые взгляды в северном направлении — то есть примерно в сторону спальни Джоан.
— Ладно, — резко бросил он. — Я расскажу. Во-первых, я был полным дураком, что сбежал. Типичная маленькая кокетка, вот кто она такая, черт бы побрал ее ангельское личико!
— Чини, дорогой, вы о чем? — озаботился Эллери.
— О том, каким слепым ослом я был, вот о чем! Вот вам, Квин, обычная для всех времен и народов история о юном «рыцаре», — сказал Алан, стиснув крепкие молодые зубы. — Я был тогда влюблен — влюблен, заметьте! — в эту, ну... да ладно, в эту Джоан Бретт. Ну и заметил, как она постоянно что-то вынюхивает, высматривает, ищет... Бог знает что. Об этом я ни разу ни словом не обмолвился — ни ей, ни кому-то еще. Самопожертвование влюбленного и прочая чепуха. Когда инспектор стал ее поджаривать, что, мол, Пеппер видел, как она крутилась вокруг сейфа в ночь после похорон дяди... черт, я не знал, что и думать. Это ведь как дважды два: пропало завещание, убит человек. Кошмар. Я решил, что она как-то замешана... Ну и... — Дальше он забормотал что-то совсем невнятное.
Эллери вздохнул:
— Ах, любовь! Чувствую, как цитаты плотною толпой окружают меня, но, вероятно, мне не стоит... Итак, наш мастер Алан, подобно благородному сэру Пеллеасу, отвергнутому надменной красавицей, вскочил на широкую спину своего белого жеребца и ускакал вдаль в поисках приключений, достойных рыцаря...
— Пусть так, если вы желаете насмешничать, — огрызнулся Алан. — Вот я и... ну да, я так и поступил, да. Вел себя совершенно по-дурацки, играл в галантного рыцаря, как вы сказали, — намеренно сбежал, чтобы перевести подозрения на себя. Ха! — Он горестно пожал плечами. — А стоила она того? Разве ответишь? В общем, я рад, что выболтал всю эту треклятую историю: теперь можно об этом забыть — да и о ней тоже.
— И вот это, — пробормотал Эллери, — называется расследованием убийства. А, отлично! Пока психология не научится распознавать и брать в расчет все причуды человеческих побуждений, раскрытие преступлений так и не станет наукой... Спасибо, сэр Алан, тысяча благодарностей, и не отчаивайтесь, я просто требую. И всего вам хорошего!
* * *
Приблизительно через час мистер Эллери Квин сидел в кресле напротив адвоката Вудрафа в скромных апартаментах этого джентльмена, расположенных среди каньонов нижнего Бродвея, попыхивая превосходной сигарой из коробки, приберегаемой адвокатом для особых случаев. Вяло текла ничего не значащая беседа. Адвокат Вудраф, по его же меткому выражению, в данный момент страдал своего рода умственным запором. Он был груб, желчен и время от времени сплевывал в блестящую плевательницу, предусмотрительно поставленную на круглый резиновый коврик рядом с письменным столом. Самая суть его сетований и ругательств сводилась к тому, что никогда, за все годы интенсивной работы адвокатом, ситуация с завещанием не преподносила ему таких головоломных сложностей, как запутанное дело о собственности Георга Халкиса.
— Нет, Квин, — разнылся он, — вы не представляете, с чем мы столкнулись, — понятия не имеете! Нашелся этот клочок сгоревшего нового завещания, и теперь мы должны установить наличие принуждения, иначе все имущество станет легкой наживой для... Ох, ладно. Ставлю что угодно, бедняга Нокс очень сожалеет, что согласился стать душеприказчиком.
— Нокс? Ах да. Хлопот полон рот?
— Что-то ужасное! В конце концов, даже до определения правового статуса имущества требуется кое-что сделать. Создать подробный перечень — у Халкиса масса барахла. Наверное, все ляжет на мои плечи, обычно все этим и заканчивается, если душеприказчик занимает такое положение, как Нокс.
— Ну, может быть, — индифферентно предположил Эллери, — раз у Нокса секретарь болеет, а мисс Бретт временно сидит без дела...
Сигара в зубах Вудрафа закачалась.
— Мисс Бретт? Слушайте, Квин, а это идея. Конечно! Ей же все известно о делах Халкиса. Я, пожалуй, подкину но Ноксу. Думаю, мне будет...
Посеяв семена, Эллери очень скоро распрощался и, чрезвычайно довольный собой, бодро зашагал по Бродвею.
* * *
А адвокат Вудраф — не прошло и двух минут, как за широкой спиной Эллери закрылась дверь, — уже названивал по телефону мистеру Джеймсу Дж. Ноксу.
— Я тут подумал, что поскольку мисс Джоан Бретт теперь больше нечего делать в доме Халкиса...
— Вудраф! Превосходная мысль!
В результате мистер Джеймс Дж. Нокс с глубоким вздохом облегчения поблагодарил адвоката Вудрафа за его блестящую вдохновляющую идею и, едва положив трубку, тут же велел соединить его с домом Халкиса.
А заслышав голос мисс Бретт, он изложил ей эту идею совсем как свою. Мистер Джеймс Дж. Нокс попросил мисс Бретт прямо с завтрашнего дня перейти к нему на службу и поработать над документом о передаче имущества. Кроме того, зная, что мисс Бретт британская подданная и не имеет постоянного местожительства в Нью-Йорке, мистер Нокс предложил ей пожить в его, Нокса, доме, тем более что неизвестно, сколько это времени займет...
