Дмитрий Шидловский - Мастер
— Испанских кораблей? — переспросил Петр. Капитан холодно кивнул, не удостоив ответом. Неприязнь к морскому зазнайке существенно возросла.
— Ваше имя? — спросил он, обдумывая, как бы покорректнее испросить при дворе другого морехода.
— Фрэнсис Дрейк, сэр, — как гром среди ясного неба.
Сказать, что Петр был потрясен, — значило не сказать ничего. От неожиданности он даже покачнулся и ухватился за спинку стоящего рядом стула. Знаменитый… Нет. Тот, кому предстояло стать знаменитым пиратом. Фрэнсис Дрейк — будущая гроза испанцев; человек, который совершит второе в истории кругосветное плавание; один из тех, кому предстоит заложить основу многовекового владычества Британии на морях. Или нет? Кто знает, как сложится его судьба в этом мире, пошедшему по несколько иному пути…
Петр так и не привык мыслить категориями этого века. Иван Грозный, Малюта Скуратов, королева Елизавета — все они оставались для историка Назарова героями хроник, энциклопедий, романов. И вот теперь, пожалуйте, Елизавета Английская по просьбе Генриха Стюарта присылает ему самого Фрэнсиса Дрейка!
— Что же, капитан, для меня большая честь познакомиться с вами, — произнес он.
На лице Дрейка отразилось удивление, которое тот, впрочем, поспешил скрыть. Петр мысленно выругал себя за неосторожность. Статус посланника одного из европейских дворов был неизмеримо выше статуса капитана корсарского корабля, и это было необходимо помнить, чтобы не попасть впросак.
— Вам известно, какие задачи на вас возлагаются? — откашлявшись, произнес Петр.
— Мне сказали, — спокойно начал капитан, — что ее величество изволили подарить наследнику североросского трона два корабля, только что построенных на лондонских верфях. Меня просили принять командование этими кораблями. Кроме того, мне сказали, что скоро сюда прибудут люди, которым предстоит стать североросскими моряками. Я получу каперский патент регентского совета Северороссии на действия против шведского флота на Балтийском и Северном морях.
— Все так, — кивнул Петр. — Только люди, которые прибудут сюда, действительно моряки, хотя и не имеющие опыта плавания и боевых действий на таких кораблях, какие подарены наследнику ее величеством.
— Ну и какие же они тогда моряки? — со снисходительной улыбкой съязвил Дрейк.
— А почему вы согласились участвовать в этом предприятии?
— Два корабля такого ранга, — принялся объяснять моряк, как умудренный опытом учитель школьнику, — большая сила. Получить их под свою команду в Карибском море я пока не могу. А здесь предложили. Кроме того, мне обещано, что на время боевых действий в Северном и Балтийском морях под мое командование будут переданы еще несколько кораблей североросского флота. Значит, я стану адмиралом. После успешных операций в роли командующего флотом я смогу собрать крупную эскадру и предпринять такую операцию против испанцев, что весь мир содрогнется.
— Не сомневаюсь, вы достигнете успеха, — произнес Петр. — В таком случае… адмирал, я думаю, вы согласитесь, что в ваших интересах подготовить тех моряков, которые прибудут сюда, наилучшим образом.
— Сделаю все, что в моих силах, — коротко кивнул тот.
— Превосходно, — улыбнулся Петр. — Встретимся завтра, на верфях. Мне необходимо ваше мнение о ходе строительства кораблей для североросского флота. А пока я вас не задерживаю.
— Да, сэр, — Дрейк щелкнул каблуками, поклонился и вышел.
После ухода посетителя Петр подошел к окну и некоторое время смотрел на улицу. По лондонской мостовой грохотали груженные какой-то поклажей телеги; шли, пошатываясь от хмеля, два моряка; ковылял на костыле нищий в лохмотьях. Все это вдруг исчезло, и перед его мысленным взором возникли морские просторы — море расстилалось от горизонта до горизонта, манило, завораживало… Гонимые легким бризом, под полными парусами, скользили по воде многопушечные парусники. Целая эскадра — нет, непобедимый, мощный флот. «Я сделаю это, — подумал Петр. — Северороссия будет обладать одним из лучших в мире флотов, станет великой морской державой. Кто бы мог подумать: Фрэнсис Дрейк участвует в создании нашего балтийского флота! Сама судьба поддерживает меня».
Перед его мысленным взором побежали события истории. Той, которая может произойти. Той, которую он бы хотел видеть. Век шестнадцатый, век семнадцатый, век восемнадцатый… Борьба Северороссии за доминирование на Балтийском море, участие в Семилетней войне. Век девятнадцатый. Участие в наполеоновских войнах. Северороссия — участник большого европейского концерта[22]. Век двадцатый. Вот оно! Пусть там, в Московии, будет коммунистическая революция — Северороссия останется буржуазной республикой. Она не допустит коммунизма. Она справится. А может быть, удастся даже добиться, чтобы на всем пространстве от Балтики до Сахалина ни о чем подобном тому, что произошло в его мире в двадцатом веке, никто и не услышал. И сейчас, в шестнадцатом веке, он, Петр Назаров, сделает для этого все. Пусть он не увидит результатов. Пусть возможность возврата в родное время закрыта навсегда. Ничего. Он даже не хочет возвращаться — в ту коммуналку, в ту нищету. В этом мире уже создан другой Петербург. И он, Петр Назаров, человек сугубо западного склада, притом в понимании двадцатого века, сделает все, чтобы этот Петербург через четыре столетия оказался богатым западным городом. Чтобы какой-нибудь ученый-историк не ютился в коммуналке с женой и ребенком, прозябая на нищенскую зарплату.
Внезапная мысль огненным шаром пронеслась в сознании. Он вдруг подумал, что все войны, политические и экономические реформы, которые предстоит пройти Северороссии, собственно, и задуманы лишь для того, чтобы тот самый неведомый ученый не жил в коммуналке. Политические интриги, капитализм, индустриализация, походы многотысячных армий, мощный флот, гибель тысяч людей в грядущих баталиях — все ради него, неведомого, чтобы он не жил в коммуналке. Ни век восемнадцатый, ни девятнадцатый, ни даже двадцать первый Петра не волновали. Первые два? Люди, живущие в них, для него лишь предыстория, которая должна обеспечить процветание этому неведомому парню в конце двадцатого века. Последний… Петр просто не мог думать о нем, прогнозировать его. Его интересовала только жизнь этого неведомого парня с конца шестидесятых и до начала двадцать первого века.
«Ну и эгоист же я, — подумал Петр. — Ничего, это все равно лучше, чем просто подгребать под себя золото сейчас. Хотя здесь и сейчас я намерен обеспечить себя и свою семью дворцами, имениями и высоким положением в обществе, я действую не ради себя одного, а ради тех, кто будет жить в конце двадцатого века в Северороссии. Я хочу, чтобы они жили свободно и богато и не ведали тех забот, что свалились на мою несчастную голову. А все прочее… Не Бог же я, чтобы этим заниматься».
Ему вдруг вспомнился таинственный незнакомец, подсевший к нему за столик в порту. «Кто это был? — снова задал себе Петр мучительный вопрос. — Да и был ли он вообще? Может, просто сон, некая проекция сознания? Ведь все, что произошло тогда, не укладывается ни в какие логические рамки. Неужели это был некий бог? Не тот, христианский, а из мифов двадцатого столетия, посланец некой сверхцивилизации? Но логика подсказывает, что если сверхцивилизация имеет какие-то задачи в этом мире, такие, как я, ей вовсе не нужны. Куда проще просто захватить политическую власть или действовать через собственных агентов. На худой конец, им было бы проще воздействовать на мое сознание, чтобы я был марионеткой в их руках и не догадывался о том. Наверняка у них есть такая возможность. Зачем тогда была беседа? Зачем выдавать присутствие, которое они намеревались сохранить в тайне? Скорее всего, ничего не было. Не было снизошедшего бога. Не было посланца сверхцивилизации. Было определенное состояние психики, когда я сотворил внутри себя некого собеседника… Хотя нет! Он говорил не о том, что я хотел услышать. Если бы я говорил сам с собой, мы обсуждали бы, каким образом к исходу двадцатого века сделать из Северороссии передовую индустриальную державу западного образца. А он говорил про какую-то общеземную цивилизацию, изменение ее вектора развития, изменение сознания… Бред какой-то! Сам я об этом не думал… Может, просто мое подсознание? Тогда в какой мере учитывать все это в своих планах?» …Шорох юбок за спиной заставил его обернуться. В комнату вошла Анне. Она была одета в свободное бархатное платье, которым стремилась скрыть еще почти незаметную беременность.
— Дорогая, — улыбнулся Петр, шагнув к жене, — как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, Питер, — просияла Анне, целуя мужа. — Сегодня хорошо. У тебя был гость?
— Да, английский капитан. Он возглавит наши операции против Швеции на море и будет учить наших мореходов.
— Надеюсь, ты не пойдешь с ним в поход? — заметно обеспокоилась Анне.
