Старые недобрые времена 3 (СИ) - Панфилов Василий Сергеевич "Маленький Диванный Тигр"

Но не в этот раз.

Мужчины — в поношенной, но аккуратной одежде, явно перешитой из военных мундиров, рослые, костистые, без лишнего мяса, но с такой статью и военной выправкой, которую, как ни скрывай, не спутаешь ни с чем.

' — Немцы, — разом постановил он, — этих ни с кем не спутаешь! Прямиком из Германии'

Лица у ветеранов будто высечены из гранита, рублёные, грубые, иссечённые шрамами и уставом, полевыми лагерями и войной так, что ещё чуть, и не лица, а индейские тотемы. И глаза… такие, с которыми не каждый захочет встречаться взглядом, в них — многие и многие битвы и смерти. Глаза, в которых отражается не просто дуло винтовки, но вылетающая из неё пуля!

За их спинами — женщины. Не старые ещё, но преждевременно потухшие, побитые жизнью немногим меньше мужей, а у их ног — дети, испуганные, притихшие, прижавшиеся к матерям.

Парочка подростков, худых, костистых, ещё с щенячьими статями — как последняя линия обороны. Вперёд не лезут, но и за матерями не отсиживаются, и самому последнему докеру ясно, что эти без боя не сдадутся, и бить будут — насмерть! Как и отцы…

Попаданец пошёл через толпу портовых рабочих, нисколько не сомневаясь, что перед ним — расступятся. Рост, ширина плеч, дорогая одежда, повадки человека, привыкшего приказывать и убивать. Он давно не Ванька-раб…

Пройдя через толпу, он остановился, нимало не беспокоясь на спину. Нет, не ударят и не толкнут… не тот случай.

Ветераны повернулись к нему, и начался короткий поединок взглядов. Несколько томительных секунд, и…

… они выпрямились, вытянулись перед ним, как перед офицером. Да собственно, он сейчас и есть офицер — от промышленности и науки.

Георг приблизился. Медленно. В несколько шагов. Мужчины повернули головы, взгляды пересеклись.

Искра — мгновенная, немая. Солдаты видят солдат, пусть и без мундира.

— Neu angekommen? — негромко спросил Георг. (Недавно прибыли?)

— Gestern Nacht. — кивнул тот, что со шрамом. — Dampfer aus Bremerhaven.(Вчера ночью. Пароход из Бремерхафена.)

Диалекты, а вернее даже сказать — языки, в Германии отличаются порой так, что немцы не слишком-то понимают друг-друга, так что общение проходило на хох-дойче, короткими упрощёнными фразами, не допускающими двусмысленного толкования.

— Alle zusammen? — (Все вместе?) — уточнил Георг.

— Ja. Drei Familien. Wir sind zusammen seit dem Krieg.— (Да. Три семьи. Мы вместе с той войны.)

— Welche?— (Какой?)

— 1849. Badische Armee.— (1849-й. Баденская армия.)

— Ihr wart mit Hecker?— (Вы были с Хеккером?)

— Nicht direkt. Aber gegen die Preußen.— (Не напрямую. Но против пруссаков.)

Понимающий кивок, без осуждения и одобрения, просто констатация факта.

— Ich suche Leute. Für Werkstatt. Aber zuerst — Schutz. Wache. Und ich brauche Männer, die ich nicht lehren muss, wie man steht.

(Я ищу людей. Для мастерской. Но сначала — охрана. Караул. Мне нужны люди, которых не надо учить, как стоять.)

— Wir haben Waffen,— спокойно сказал второй, камнелицый. — Und Kinder. Wir brauchen Arbeit. Sicheres Dach.

(У нас есть оружие. И дети. Нам нужна работа и крыша над головой, а стоять, и если надо — умирать, мы умеем.)

— Kommt mit. Die Werkstatt ist groß. Es gibt Räume. Man kann sie als Wohnung einrichten. Nicht fein, aber trocken. Und kostenlos.

(Идёмте со мной, — предложил Шмидт, — Мастерская большая. Еть помещения, их можно обустроить под жильё. Не роскошь, но сухо. И бесплатно.

Мужчины переглянулись, не советуясь — просто проверяя, всё ли ясно, всё ли они поняли?

— Jawohl, Herr Offizier! — дружно рявкнули они после короткой паузы.

— Они со мной, — коротко бросил Георг портовыхмрабочих, надавив тяжёлым взглядом на вожаков, и, не оглядываясь, пошёл через расступающуюся толпу, как ледокол. Поворчали, но расступились… а негромкие бессильные угрозы, в спину, так пусть их. Собаки лают…

В повозке женщины молчали, прижимая к себе детей и глядя по сторонам с тревогой и надеждой. Дети, уже почти отошедшие от произошедшего, вертели головами по сторонам, оживившиеся и любопытные, как котята. Мужчины же сидели, как и должно в присутствии старшего по званию.

В мастерской Георг показал помещения, которые можно временно оборудовать под жильё. Пыльные, пустые, но сухие, с окнами, с возможностью поставить печи и кое-какую мебель.

— Sie wohnen erst einmal hier, später finde ich Ihnen richtige Wohnungen. (Поживёте пока здесь, а потом я найду вам нормальные квартиры.)

— Sehr gut. Wirklich sehr gut. Ist das kostenlos, Herr Schmidt?— деловито оглядевшись, сказал Клаузнер, старший из троицы. — (Хорошо. Очень хорошо. Это бесплатно, господин Шмидт?)

— Ja, selbstverständlich. — да, разумеется.

— Das passt uns, Herr Schmidt! Müssen wir unbedingt in Wohnungen umziehen? Als Wachleute wäre es. praktischer, direkt in der Werkstatt zu wohnen. Unsere Frauen und Kinder könnten Ihnen vielleicht auch nützlich sein. (Нас это устраивает, господин Шмидт! Обязательно ли переезжать на квартиры? В качестве охранников удобнее жить прямо при мастерской. Наши жёны и дети тоже могут оказаться полезными вам.)

Георг, чуть помедлив, вспомнил, что квартиры в небогатых рабочих кварталах если и отличаются от помещений при мастерской, то скорее в худшую сторону, и кивнул.

Женщины, выдохнув, тут же начали радостно суетиться, дети принялись распаковывать узлы и пищать, и мастерская разом ожила.

Георг, оставив им аванс, бросил троице:

— Morgen früh. Wieder in den Hafen. Arbeiter suchen. Aber diesmal — zusammen.

(Завтра с утра — снова в порт. Искать рабочих. Но в этот раз — вместе.)

Трое переглянулись. Один из них отдал честь. Без шуток. Просто — как умеет.

Георг ответил лёгким движением пальцев к виску. Он знал — теперь у него за спиной есть люди. Настоящие. Его и…

Фехтовальный зал New York Athletic Club обшит панелями из древесины ценных пород, на которых искусные мастера вырезали сцены из фехтбука Дюрера, в воздухе лёгкий запах дерева, металла, кожи, и чуть-чуть — пота. Фехтование в Америке на стадии становления, но зал оснащён за зависть многим европейским школам с многовековыми традициями.

Мастеров фехтования среди урождённых американцев немного, ещё недавно владение клинком, хоть какое-то, считалось признаком элиты, старых денег, какой ни есть, но аристократии, пусть бы и ведущей происхождение от Mayflower, а не от знатных семей Европы. Фехтованию учили в старых семьях с «традициями» и деньгами, в университетах Лиги Плюща, и, в значительно меньшей степени, на Юге, в некогда французской Луизиане.

Но бурный рост промышленности и экономики подстегнул амбиции янки, и они захотели быть джентльменами не только по меркам своего провинциального захолустья, но и Европы. Начали открываться школы фехтования, выписываются частные учителя из Европы, а офицеры Вест-Пойнта, хоть сколько-нибудь умеющие владеть клинком, всегда могут подработать, давая уроки.

Стрелять, впрочем, американцы умеют давно…

… и далеко не в полигонных условиях!

— Хороший выпад, — негромко сказал Георг, зажав маску подмышкой, перекладывая в левую руку перчатки и шпагу и обмениваясь рукопожатием, — прямо-таки по учебнику.

— Хороший, — вздохнул Джонатан Элдридж, — но всё равно не прошёл… Георг, вы не могли бы дать мне несколько советов? Я знаю, что в Принстоне вы были лучшим, да и…

Элдридж заколебался, но всё-таки продолжил.

— … говорят, вы умеете держать и боевой клинок.

На эту реплику попаданец почти беззвучно хмыкнул, его военное прошлое давно уже секрет Полишенеля! Сам он о том не рассказывает, но шрамы говорят сами за себя…

… а ещё следы от шпицрутенов.