Альфред Бестер - Они жили не так, как привыкли
– Ты из проклятого Верхнего города, – проворчал он.
– Нет, нет, не то. Просто ты парень, а я девушка, и мы не можем ничего предложить друг другу. Мы разные. У нас различные вкусы и интересы. Факт?
– Абсолютно.
– Но ты еще не готов уезжать. Вот что я тебе скажу: мы проведем все утро, тренируясь в управлении машиной, а затем будет развлекаться. Что бы ты хотел сделать? Посетить Современный музей? Организовать пикник?
Лицо Майо просветлело.
– Знаешь что? Я ни разу в жизни не был на пикнике. Однажды я был барменом на пикнике на морском берегу, но это не то. Там было не так, как бывает в детстве.
Она засияла от восторга.
– Тогда у нас будет настоящий детский пикник.
Она притащила свои куклы. Она держала их в руках, пока Майо ставил корзинку для пикника у подножия памятника Алисы в Стране Чудес. Статуя смущала Майо, который никогда не слышал сказку Льюиса Кэррола. Пока Линда усаживала своих любимцев и распаковывала корзинку, она поведала Майо краткую историю и рассказала, что головы Алисы, Безумного Шляпника и Мартовского Зайца отполированы ладошками детворы, игравшей здесь в Короля на Горе.
– Забавно, но я никогда не слышал эту сказку, – сказал он.
– Мне кажется, у тебя было не очень хорошее детство, Джим.
– Почему ты сказала… – Он замолчал, поднял голову и напряженно прислушался.
– В чем дело? – спросила Линда.
– Ты когда-нибудь слышала синего дзея?
– Нет.
– Слушай. Он издает забавные звуки, точно сталь.
– Точно сталь?
– Да. Как… как мечи в поединке.
– Обманываешь?
– Нет, честно.
– Но птицы… Они не издают подобных звуков.
– Смотря какие. Синий дзей имитирует различные звуки. Скворец тоже. И попугаи. Так почему бы ему не подражать битве на мечах? Но где он слышал такое?
– Ты настоящий сельский мальчик, верно, Джим? Пчелы и синий дзей, скворцы и прочее…
– Наверное, так. Я хочу спросить, почему ты сказала, что у меня было плохое детство?
– О, не слышать про Алису, никогда не бывать на пикнике и тщетно мечтать о модели корабля… – Линда откупорила темную бутылку. – Хочешь попробовать вина?
– Ты только полегче, – предостерег он.
– Не останавливай меня. Я ведь не пьянчужка.
– Ты или не ты нализалась прошлой ночью?
– Ну, я, – сдалась она. – Но только потому, что это была моя первая выпивка за последние годы.
Ему была приятна ее капитуляция.
– Конечно, конечно. Я так и думал.
– Ну? Присоединяешься ко мне?
– А, черт, почему бы и нет? – усмехнулся он. – Давай, попробуем маленько. Слушай, мне нравятся эти кружки для пикника и тарелки тоже. Где ты их достала?
– «Эберкромби и Фитч», – невозмутимо ответила Линда. – Нержавеющий стальной сервиз на четыре персоны, тридцать девять долларов пятьдесят центов… Ваше здоровье.
Майо разразился смехом.
– Я был дурак, что поднял этот скандал.
– Все нормально.
Они выпили и стали есть в теплом молчании, по-товарищески улыбаясь друг другу. Линда сняла шелковую рубашку, чтобы загорать под жарким полуденным солнцем, и Майо аккуратно повесил ее на ветку куста. Внезапно Линда спросила:
– Так почему у тебя не было детства, Джим?
– Кто его знает. – Он помолчал. – Мне кажется, потому что моя мать умерла, когда я был маленьким. И еще мне пришлось много работать.
– Почему?
– Отец был школьным учителем. Знаешь, сколько им платят?
– О, вот почему ты против яйцеголовых!
– Я?
– Конечно, ты. Только не обижайся.
– Может быть, и так, – уступил он. – Это было, конечно, разочарованием для моего старика. Я играл за защитника в высшей школе, а он хотел сделать из меня Эйнштейна.
– Тебе нравится футбол?
– Не как игра. Футбол был бизнесом. Эй, помнишь, как мы обычно делились в детстве? «Эники, бэники, ели вареники…»
– Мы обычно говорили: «Шишел, мышел, этот вышел…»
– А помнишь: «Апрель глуп, иди в клуб, скажи учителю, что ты дуб»?
– «Я люблю кофе, я люблю чай, я люблю мальчиков и мальчики любят меня…»
– Держу пари, что так и было, – торжествующе сказал Майо.
– Не меня.
– Почему?
– Я всегда была слишком высокой.
Он был изумлен.
– Ты не высокая, – заверил он ее. – Ты точь-в-точь как надо. Правда… И прекрасно сложена. Я заметил это, когда мы волокли пианино. У тебя неплохая для девушки мускулатура. Особенно ноги и там, где это…
Она вспыхнула.
– Перестань, Джим.
– Нет, честно.
– Хочешь еще вина?
– Благодарю. Налей и себе.
– Хорошо.
Удар расколол небо, как сверхзвуковой бомбардировщик, и за ним последовал гул разваливающейся кирпичной кладки.
– Еще один небоскреб, – сказала Линда. – О чем мы говорили?
– Об играх, – подсказал Майо. – Извини, что я говорю с набитым ртом.
– О, конечно. Джим, а ты играл в Новой Гавани в «Уронить носовой платок?» – И Линда пропела: – «Шина, резина, зеленая корзина, я несла милому письмо и по дороге уронила…»
– Ну, – сказал он, довольный, – ты здорово поешь.
– А, перестань!
– Но это так. У тебя выдающийся голос. Не спорь со мной. Помолчи-ка, я кое-что соображу. – Он довольно долго напряженно думал, допил вино и с отсутствующим видом принял еще один стакан. Наконец, он пришел к какому-то решению. – Ты будешь учиться музыке.
– Ты же знаешь, что я умираю от желания научиться, Джим!
– Значит, я на время остаюсь и научу тебя тому, что знаю сам. Погоди! Погоди! – поспешно добавил он, прерывая ее возбуждение. – Я не собираюсь оставаться в твоем доме. Я хочу иметь собственный угол.
– Конечно, Джим. Все, что ты скажешь.
– А потом я уеду на юг.
– Я обучу тебя вождению, Джим. Я сдержу свое слово.
– И не мистифицируй меня, Линда.
– Конечно, нет. Что за мистификация?
– Ты знаешь. Как в прошлый раз.
Они рассмеялись, чокнулись и допили вино. Внезапно Майо вскочил, дернул Линду за волосы и побежал к памятнику Страны Чудес. В одно мгновение он забрался на голову Алисы.
– Я Король на Горе! – крикнул он, глядя вокруг императорским взором.
– Я Король… – Он осекся и уставился вниз, к подножию статуи.
– Джим, что случилось?
Ни слова не говоря, Майо спустился вниз и шагнул к куче обломков, покрытых разросшимися кустами. Он опустился на колени и стал раскапывать их голыми руками. Линда подбежала к нему.
– В чем дело, Джим?
– Это старье было макетами яхт, – пробормотал он.
– Правильно. Боже, и это все? Я уж подумала, что тебе плохо или что-нибудь в таком роде.
– Как они попали сюда?
– Это я выбросила их здесь, конечно.
– Ты?
– Да. Я же рассказывала тебе. Я очистила лодочный домик, когда переехала в него. Это было сто лет назад.
– Ты сделала это?
– Да. Я…
– Убийца, – прорычал он, поднялся и свирепо уставился на нее. – Ты убийца! Ты как все женщины, у тебя нет ни души, ни сердца. Сделать такое!
Он отвернулся и зашагал в сторону пруда. Линда последовала за ним, совершенно сбитая с толку.
– Джим, я ничего не понимаю. Чего ты так взбесился?
– Ты должна стыдиться себя.
– Но мне нужно было очистить дом. Ты ведь не думаешь, что я должна была жить среди массы макетов?
– Забудь все, что я говорил. Я еду на юг. Я не останусь с тобой, даже если ты последний человек на Земле.
Линда застыла и вдруг бросилась вперед, обогнав его. Когда он вошел в лодочный домик, она стояла перед дверью в комнату для гостей.
– Я нашла его, – сказала она, тяжело дыша. – Твоя дверь заперта.
– Дай мне ключ, Линда.
– Нет.
Он шагнул к ней, она вызывающе взглянула на него и осталась на месте.
– Вперед, – с вызовом сказала она. – Ударь меня.
Он остановился.
– О, я не дерусь с теми, кто не в моем весе.
Они продолжали стоять друг перед другом в полнейшем затруднении.
– Больно нужны мне эти вещи, – пробормотал, наконец, Майо. – Найду где-нибудь не хуже.
– Иди, собирайся, – ответила Линда. Она швырнула ему ключ и отступила в сторону. Тогда Майо увидел, что в двери нет замка. Он открыл дверь, заглянул в комнату, закрыл дверь и посмотрел на Линду. Ее лицо оставалось неподвижным, она что-то бормотала. Он усмехнулся. Затем они оба разразились смехом.
– Ну, – сказал Майо, – опять ты сделала из меня мартышку. Не хотел бы я играть в покер против тебя.
– Ты тоже силен блефовать, Джим. Я чуть не умерла со страху, когда ты пошел на меня.
– Ты должна знать, что я никогда не ударю тебя.
– Догадываюсь. Теперь сядем и хорошенько все обсудим.
– А, забудь это, Линда. Я потерял голову из-за дурацких макетов и…
– Я имею в виду не лодки. Я имею в виду поездку на юг. Каждый раз, когда ты выходишь из себя, ты хочешь уехать на юг. Зачем?
– Я же говорил тебе, найти парней, которые разбираются в телевидении.
– А зачем?
– Тебе не понять.
– Я постараюсь. Почему бы тебе не объяснить, чего ты добиваешься?.. Может, я могу помочь тебе.
– Ничем ты не можешь мне помочь. Ты же девушка.
– По крайней мере, я могу выслушать. Можешь доверять мне, Джим. Разве мы не друзья? Расскажи мне все.
