Владимир Синельников - Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого (СИ)
Потребность империи в рабах всё ещё чрезвычайно высока. Во-первых, необходимо обеспечить женским товаром гаремы всё разрастающейся столичной бюрократии, во-вторых, отсталый флот требовал всё больше и больше невольников на торговые и военные галеры, в-третьих – наёмная армия должна постоянно пополняться стойкими воинами из числа завоёванных народов. Янычары и сипахи – наиболее боеспособные воинские подразделения могущественной Порты. Фанатично воспитанные в исламе мальчики – рабы становились беспощадными воинами, абсолютно не связанными с покорённым населением, не имеющими ни собственности, ни семьи. Самая стойкая турецкая пехота и гвардия – янычары – набирались из завоёванных балканских стран, болгар, сербов, поляков, урусов, валахов, казаков, а сипахи – лучшая в мире конница – из покорённых кавказских народов – мосхов, армян, овсов, черкесов. Поставщики живого товара – алжирские и киликийские пираты, крымские татары – продавали товар греческим и сирийским перекупщикам, которые везли товар в столицу, где и цены были выше и покупателей больше. Основным источником живого товара были войны и разбой. Тысячи и тысячи пленных и невольников проходят через этот ад, здесь и урусы и поляки, болгары и тунисцы, черкесы и китайцы – все неверные народы, с которыми воюет исламский мир. Здесь человек, имеющий деньги, может приобрести себе в собственность любую красавицу, любую утеху – девочку или мальчика для гарема, набрать гребцов для своего корабля или будущих воинов для военных или разбойничьих предприятий.
Савва покупал иногда для себя что-нибудь экзотическое, китаянку или эфиопку, а потом перепродавал их в специальные дома для обслуживания портовых людей, моряков или солдат. Последнее время связь с Зейнаб начала тяготить его. Всё, что можно было узнать у этой пустой тараторки, он уже узнал. Три месяца тому узнал он о пребывании в гареме великого визиря эфиопской женщины с двумя сыновьями, младшего из которых она выдаёт за сына Государя Петра. Об этом было доложено послу Петру Толстому и вместе они приняли решение сообщить об этом Государю. Был послан тайный посланник в Азов с письмом для Петра Алексеевича, но с тех пор нет никакого ответа, и что предпринять ни он, Савва, ни Толстой не знают.
Целью его прогулки было приобретение какой-нибудь молоденькой особы, желательно дикарки. В средствах он был не ограничен, любая прихоть оплачивалась Толстым, по личному указанию Государя. Проходя мимо рядов и помостов, Савва обратил внимание на девочку лет двенадцати, с тонкими, как у ребёнка руками, увешанными множеством колец, громадными чёрными, бездонными глазами. Девочка танцевала, развевая юбками и пела тоненьким с хрипотцой голоском. Савва узнал песнь сербских цыган. Эти песни он часто слышал в детстве, когда проезжали с отцом мимо цыганских сёл, разбросанных по долине и когда кочевал с ними по Бессарабии, скрываясь от турецкого погрома. Эти приветливые и шумные люди вызывали у него симпатию, а их тягучее многоголосье или зажигательные пляски, которым эти люди отдавались до самозабвения, заставляли его то плакать, то отбивать ногами в такт звонкому бубну. Хотелось вместе с ними крикнуть – ЭЭХ и взвиться под облака или заплакать от неразделённой любви.
Савва подошёл к девочке и спросил на знакомом ему языке сербских цыган.
– Ту романи (ты цыганка)
– Да, господин – ответила девочка.
– А откуда ты, красавица?
– Из Дурицы, мой господин.
Савва вздрогнул, это цыганское село находилось в нескольких километрах от Рагузы на землях его отца – Луки Владиславича.
– Как же ты попала на помост, родимая?
– Пришли черкесы, всех пожгли, меня и сестёр моих в Рагузе продали, а теперь хозяин, хочет за меня выкуп или грозит отдать янычарам в казарму…..
Подошёл хозяин – маленький толстый грек, с крючковатым носом на гладком, лоснящемся от пота жирном лице, и выпуклыми, как у куклы чёрными глазами…
– Этот товар дорого стоит, эфенди. Она дочь барона, и за неё он может отдать всё золото этого колдовского племени. Она и петь и танцевать может и на картах погадает и в любви утешит, им нет равных в этом деле….
– Сколько же ты хочешь?
– Тысячу золотых, эфенди – это не много, ты получишь много больше, если продашь её….
– Даю пятьсот и по рукам.
Они торговались, шумно наступая друг на друга, уступая по лире, наконец Савва не выдержал, сплюнул и выругался по-русски.
– Господин понимает язык урусов? – спросил хозяин.
– Да, а что.
– У меня имеется товар, подороже этого. Подожди…
Он хлопнул в ладоши и двое стражников вывели из рваной палатки двух человек, один громадный, заросший чёрной бородой мужик, одетый в рваньё, которое по-видимому когда-то было формой русской армии, другой бледный, худой, болезненного вида молодой человек – оба закованы в железо. Гремя кандалами они приблизились к спорящим.
– Вы русские? – спросил Савва.
– Да – слабо ответил молодой. – «А ты? Не знаком ли тебе Рагузинский Савва или граф Пётр Толстой?.
– Ну и ну, я и есть тот, которого ты ищешь, Савва я, государев порученец.
– Имею поручение государя нашего Петра Алексеевича. Царёво слово и дело…..
– Наконец-то! Ну ты, хорек, покупаю всех троих за тысячу.
– Тысячу двести, эфенди.
– Да пропади ты пропадом. Освободи их.
Развязав пояс, Савва отсчитал деньги – своё годовое жалование – ничего, Толстой всё вернёт. Подозвал повозку, запряжённую двумя возчиками, и Савва и все три его приобретения отправились в гостинцу.
Глава шестая
Политес
В покоях посольской гостиницы на мягких подушках сидят четверо мужчин. Двое в богатом турецком одеянии, двое в бедных, но чистых халатах. На ковре лепёшки, финики, холодное жареное мясо – шауарма и греческое вино в больших зелёных медных кувшинах. Прислуживает молодая цыганка – Земфира, подливая вино в чаши. Старший стола – посол государев, Пётр Андреевич Толстой – безбородый тучный, с маленькими хитрыми глазками больше похожий на евнуха, облокотился на руку и тяжко вздыхает. Говорят по-русски, в полголоса. Алёшка Синельник рассказывает о злоключениях дороги, о бое под Бирючим кутом, о ранении, как раненный, схваченный татарским арканом, очнулся в вонючем трюме невольничьей фелюги, как выходил его Давыдка, отпаивая гнилой водой и смачивая раны кровавой мочой. Передал и государево поручение. Граф Толстой надувал недовольно пухлые мятые щёки и скептически покачивал головой. Савва сидел уставившись в пол, ни чем не выдавая своих чувств. Задание государя было почти не выполнимым. И Савва и Толстой были почти всё время на виду, шпионы сновали повсюду. Следили и султановы люди и соглядатаи паши и шпионы французские и аглицкие и свейские. Конечно связь Саввы с Зейнаб была известна паше, но этот факт хитрый царедворец решил использовать при случае для своих дальнейших целей. А цели у него были великие, ни много ни мало – трон. Игра шла большая. На этом фоне организовать похищение из гарема и провести отрока эфиопского через всю Порту, было делом почти безнадёжным.
Земфира смотрела влюблёнными громадными глазами на своего спасителя, когда подливала вино, и неслышно исчезала в тёмном углу покоев.
Наконец Савва поднял глаза. Для реализации плана надо устранить пашу, надо натравить на него султана, а ещё лучше султаншу-мать, реально управляющую двором. Только в этом случая, в случае опалы и казни паши – его гарем остаётся без хозяина, а замысел его на время теряет свою значимость. В это время султану будет не до пленников. Тогда-то можно и осуществить задуманное. Значит надо сосредоточиться на главном. Надо дискредитировать Ахмеда-пашу, вызвав в сердце султана ревность и подозрение. Эта часть работы уже Петра Толстого. Он должен добиться аудиенции у Ахмеда III а и на ней принести слова благодарности Ахмеду– Паше за его старания в деле мира между нашими державами. При этом надо всячески подчёркивать его качества, как великого государственного деятеля, мудрейшего и успешного. Одновременно Савва должен научить Зейнаб, что бы ночью на ложе заговорила она с Ахмедом-пашой о том, что де пора ему и о великом престоле подумать.
Шпионы и евнухи обязательно донесут султанше. Но этого мало, нужны реальные подтверждения предательства и злокозненности визиря. Решение пока не приходило. Разошлись под утро, с первыми барабанами, с первой стражей. Определили, что бывшие пленники будут жить пока у Саввы под видом его слуг.
Большой политес разворачивается нынче на просторах Восточной Европы. Великий шёлковый путь, закупоренный исламской Портой Сулеймана Великолепного, требовал новых каналов движения товаров и разрастающихся агрессивных и динамичных Западных капиталов. И такой путь был пробит растущей мощью России. Не Пётр призвал иноземцев на Русь, он только приоткрыл форточку, как напор немцев, голландцев и австрийцев пробил многовековую косность Великой степи. Грозными предвестниками этого неотвратимого движение были Гугенотские войны, тридцатилетняя война – порождение закупорки товарных потоков. Всё новые и новые территории втягивались в орбиту нового передела мира. Не случайно одновременное правление великих тиранов – Карла Пятого и Филиппа Второго, Елизаветы Великой, Ивана Грозного, Стефана Батория, Сулеймана Великолепного, шаха Аббасса и императора Консю. Не случайно и разрушение их Империй. Вот и сейчас новые великие императоры и короли строят в крови всеевропейской войны новый мир, новый политес. Капитал не знает границ. Растущая мощь Бурбонской Франции, требует новых торговых путей. Людовик Великолепный, вознамерился объединить в своих руках все французские и все испанские владения. Он заинтересован также в полном контроле и над восточной торговлей. Но союз Англии, Голландии и Империи Габсбургов стоит на пути его агрессивных устремлений. В это же время протестантская Швеция стремится взять под свой контроль новые восточные торговые каналы. Ей мешает строптивость Саксонца Августа и возрастающая мощь новой России. Первый успех под Нарвой, полный разгром русской армии, не решил стратегических задач, т. к. Пётр не выведен из игры, а Порта меньше всего заинтересована в его разгроме. Гибель Петра означает выбрасывание Порты из мировой политики, т. к. шведы прочно сядут на восточную торговлю. Но и победа Петра не сулит Оттоманской империи ничего хорошего. Единственная возможность для Порты сохранить свое транзитное преимущество – Византийская политика лавирования и взаимного истощения могучих северных соседей. После падения Азова при дворе сложилось две партии – партия войны и партия мира. Партия войны, вдохновляемая Ахмед– Пашой, требовала немедленного вступления Порты в войну и сокрушение Петра. К этому же подталкивала Порту шведская и французская дипломатия. Партия мира, которую возглавила султанша, наоборот, жаждет мира с Россией, пока та воюет со шведами, и в этом добрососедстве видит для Империи сохранение своего высокого статуса в мировой политике.
