Ральф Питерс - Красная Армия
Малинский затянулся, выдохнув дым с легким вздохом.
— У всех есть свои недостатки, Игорь Федорович. Поэтому буду откровенен: ваша ошибка в том, что вы слишком самонадеянны и слишком широко мыслите. В тоже время это и ваше главное преимущество. Но командир должен уделять внимание и мелочам. Если артиллерия прибыла на позиции, но нет снарядов, от артиллерии нет никакого прока. Точность сохранит вам жизни, Игорь Федорович. Помнить об этом — главная обязанность офицера. Солдаты Советской Армии дадут вам все, на что они способны, и я не намерен напрасно разбрасываться их жизнями, только потому, что их командир слишком занят, чтобы уделять внимание административным вопросам.
— Я понимаю это, товарищ командующий фронтом. Этого больше не повториться.
Малинский сделал паузу, чтобы сбросить напряженность.
— Жду вас через несколько минут, Игорь Федорович. На последнем совещании.
Ансеев понял это как разрешение идти. Он резко встал и отдал честь. Малинский кивнул.
Когда Ансеев вышел, Малинский закурил последнюю сигарету, пытаясь собраться с мыслями. Он собирался провести краткое заключительное совещание, после которого у командиров было бы время вернуться в свои подразделения, но и хотел, чтобы на каждый поставленный вопрос был дан ответ. Потом, когда гигантская машина армии придет в движение, времени уже не будет. Он пытался перебрать в уме все имеющиеся проблемы, но в голову упорно лезли мысли о сыне, как будто Ансеев проклял его. Малинский вдруг понял, что будь он верующим, он молился бы за сына.
Но молиться кому? России? Малинский считал, что это самое близкое к тому, что он мог назвать богом. Что-то большее, чем ее дети. Упорные, увлеченные, мечтательные дети, которые, казалось, всегда искали самые трудные пути решения жизненных проблем. Идея России для него всегда была безнадежно мистической, граничащей с сентиментальностью. Разумом он мог понимать достоинства и недостатки, но эмоционально ее идея полностью поглощала его.
Сохрани моего мальчика. И я все для тебя сделаю.
И Полину. Как они хотели иметь больше детей. Но не сложилось. Они с Полиной пережили и лейтенантские годы в офицерском общежитии на краю света, с общей кухней и грязным общим туалетом. И неравенство, бытовую неустроенность, когда лучшее попадало в руки тех, кто был близок к партии, а не тех, что выполнял свой долг. Полина, его солдатская жена. Его графиня. Полина, подумал он, если бы я мог выбирать, я бы вернул тебе нашего сына.
Малинскому стало стыдно. Он понимал, что сейчас не время для ностальгии и личных переживаний. Нужно думать о десятках тысяч единиц бронетехники и сотнях тысяч солдат. Не время для эмоций.
Раздался звонок по внутренней линии. Это снова был начальник штаба и его заместитель, свежеиспеченный генерал-лейтенант Павел Павлович Чибисов. Чибисов был замкнутым, холодным человеком с сильным аналитическим умом и почти навязчивой самодисциплиной, которого Малинский спас от другой неискоренимой черты русского характера — антисемитизма. Чибисов был этническим евреем, семья которого давно отреклась от своей веры, но который все равно считал необходимым бороться с последними остатками своего еврейства. И Чибисов был прав — нельзя было допустить, чтобы другие офицеры видели в нем еврея. Малинский испытывал глубокое уважение к Чибисову и ощущал их похожесть. Оба они были изгоями, только каждый по-своему. В любом случае Чибисов был отличным начальником штаба, прирожденным математиком и организатором, с которым Малинский всегда мог сконцентрироваться на боевых операциях. Чибисов был первым офицером, которому он доверял до такой степени, что мог на него положиться. Он улыбнулся, подумав, что Чибисов, который так и остался холостяком, мог предельно ясно и четко выразить все, кроме своих чувств.
— Товарищ командующий фронтом, все собрались, за исключением начальника политического управления, который по прежнему в отделе КГБ.
— Хорошо. Чаем, надеюсь, они обеспечены?
— Этот вопрос решен. Мы готовы. Когда вам будет угодно.
— Хорошо. Я иду.
Малинский положил трубку, поднялся и погасил окурок.
Но не двинулся сразу же. Он в последний раз бросил тяжелый взгляд на карту. Мощные темно-красные стрелки планируемого наступления прорезали вражеские позиции, не оставляя им никакой надежды. Он ждал этого всю жизнь. Но не ждал, что этот день наступит.
* * *Генерал-майор Дудоров, начальник разведки фронта, в деталях сообщил о дислокации вражеских войск. Дудоров полно и тщательно изучил противника, но лучше всего было то, что он изучал НАТО так долго, что приобрел не только многие сведения, но и что-то вроде западного образа мышления. Для Малинского это было все равно, что иметь в своем штабе офицера противника. Малинский испытывал потребность в исчерпывающей информации, чтобы понять сильные и слабые стороны врага. Он знал, что применение на практике советской военной науки требовало оперативной и точной разведывательной информации.
Зал совещаний пропах болотным запахом от мокрой формы, присутствующие сильно нервничали. Многие считали, что Дудоров слишком важничал. Он был низким и полным, а своей манерой говорить напоминал снисходительного преподавателя, чем вызывал у боевых командиров стойкое неприятие. Малинский знал, что его подчиненные торопятся вернуться в свои части, чтобы использовать оставшееся время для решения насущных проблем. Но он и не подумал прервать Дудорова. Он делал ставку на его профессионализм. Дудоров, как и Чибисов оставались с ним всякий раз, как он получал повышение.
Малинский хотел, чтобы его подчиненные знали все, что было возможно о противнике, интересовало их это или нет. Для командиров танковых и мотострелковых подразделений, особенно для тех, кто не был в Афганистане, было типично представлять противника чем-то, что будет использовано в качестве мишени. Но Малинский знал, что они будут проявлять больше заинтересованности после первого же боя.
— Итак, — подытожил Дудоров. — Мы столкнемся со слабо подготовленной обороной. Инженерные работы в наибольшей степени завершены в британском секторе, противостоящем третьей ударной армии, так как британцы начали подготовку раньше, в одностороннем порядке. Немцы долго не хотели перекапывать свои поля, и теперь работают в авральном режиме. Голландские и Бельгийские силы начали подготовку оборонительных позиций только в последние двадцать четыре часа. В целом, наша задача гораздо проще, чем та, что стоит перед Вторым Западным и Юго-западным фронтами, которым противостоит центральная группа армий НАТО. Северный фронт имеет ограниченные задачи и наступает на вспомогательном направлении. Состояние обороны противника благоприятствует нашему наступлению. Даже в британском секторе, наиболее подготовленном к обороне, по данным разведки, соотношение сил остается благоприятными для нас.
— Могут ли американцы оказать поддержку СГА? — Спросил Малинский.
Дудоров указал на карту. Со своего места Малинский не видел подробностей, но хорошо помнил ее.
— Единственная американская бригада располагается на севере, — сказал Дудоров. — По-видимому, она выступает в роли стратегического резерва. Их точное расположение в настоящее время неизвестно. Нет никаких признаков того, что еще какие-либо силы армии США противостоят нашему Первому Западному фронту.
Синхронность решает все, подумал Малинский. Он не слишком доверял Генеральному штабу, но должен был признать верность их расчетов относительно того, насколько быстро НАТО сможет обнаружить мобилизацию сил Варшавского договора, а главное, насколько им хватит решимости ответить. Прогнозы были практически точными. Период мобилизации занял семь дней, и позволил развернуть главные силы советской, восточногерманской, чешской и польской армий и радикально изменить соотношение сил. Из этих семи дней полномасштабных мер, первые четыре противник никак не реагировал. Вероятно, разведка НАТО обнаружила все в течение же первых суток и верно оценила ситуацию, но правительства некоторых стран НАТО колебались до последнего. На встрече с главнокомандующим войск западного направления в начале дня, Малинский был удивлен рассказами маршала Крибова о показавшихся ему абсурдно невероятными дипломатических усилиях. Крибов не отличался чувством юмора, но и он улыбнулся, заявив Малинскому, что раз они могут победить армии НАТО, он совершенно уверен, что они справятся и с их правительствами.
— Еще вопросы? — Привлек внимание Дудоров.
Поднялся генерал-лейтенант Старухин, командующий третьей ударной армией. Малинский улыбнулся сам себе. Старухин всегда считал нужным выступить. Он сильно пил, хотя такое поведение было уже не в моде, был задирой и крайне жестким, агрессивным командиром. Именно это и требовалось от командующего на участке прорыва. Малинский знал Старухина много лет и хорошо знал длинный список его вредных привычек. Но он также знал, что может доверять ему в бою.
