Евгений Токтаев - Орлы над пропастью
И тут, внезапно, Марий умер.
Цинна и Марий-младший, ставшие лидерами партии, стали готовить новую армию, перед которой поставили две задачи: сместить и арестовать Суллу и разбить Митридата. Командующим был назначен консул Валерий Флакк, однако он не имел военного опыта и в помощь ему направили Фимбрию, согласившегося на должность префекта конницы. Армия состояла из двух легионов. Со вспомогательными войсками ее численность составляла двадцать тысяч человек. Одним из трибунов первого легиона стал Квинт Север.
Отплытие в Грецию состоялось вопреки советам опытных моряков, предрекавших непогоду. Начавшийся вскоре жестокий шторм погубил много кораблей, уцелевшие разделились на две неравные группы, меньшая из которых по окончании непогоды была атакована понтийской эскадрой, таившейся в иллирийских заливах, и уничтожена.
Оставшиеся войска высадились на берег и неторопливо двинулись в Центральную Македонию. Флакк колебался, не зная, какого противника выбрать первым. Митридат был для него совершенно неизвестной величиной, а Суллы консул откровенно боялся, поскольку дела у того в Греции шли великолепно: Луций Корнелий бил понтийские армии одну за другой. Тогда Флакк, наконец, решился сразиться с Митридатом, для чего отправился к Боспору Фракийскому, собираясь переправится в Малую Азию. Отношения его с энергичным Фимбрией портились день ото дня. Консул вел себя высокомерно, подчиненных наказывал за любую мелочь. Солдаты от него волками выли. Один из отрядов, посланный в Фессалию, перебежал к Сулле. В конце концов, это закончилось большой ссорой и кровопролитием, прямо во время переправы легионов через пролив.
— Скажи мне, Гай Флавий, как ты намерен исполнять приказ сената?
— Который?
От взгляда Квинта не укрылось, что легат лишь делает вид, будто не понимает вопроса.
— Не юли. Сместить Суллу. Как ты намерен его смещать?
— Дерзок, — хмыкнул легат, — и прям. Люблю таких. Цинна, дурачок, думал, что Флакк просто придет в лагерь Луция Корнелия и одним красноречием превратит его в дрессированного медведя, который на Сатурналиях веселит зевак. Ага, прямо в окружении бесконечно преданных Сулле ветеранов.
Насмешливый тон легата заставил Квинта стиснуть зубы. В мозгу огнем полыхнули слова отца:
"Они полагают, что если Флакк открыто не поддерживал Мария, то Сулла ему подчинится. Это заблуждение, сын".
— Значит, я единственный идиот, который верил в это? А Серторий?
— Ты не идиот, просто молод и наивен. И ничего не понимаешь в политике. А вот Серторий понимает. Суллу не сместить, если он победит Митридата, он приобретет такое влияние, что курульные кресла под Цинной и его подпевалами, сами собой задымятся. Значит, что нужно сделать?
— Что?
— Мальчишка, — беззлобно усмехнулся Фимбрия, — если Митридата победит кто-то из поддерживающих Младшего, это принизит заслуги Суллы, прибавит нам сторонников их числа тех, кто еще колеблется. Нет триумфа — можно разговаривать. А если иначе — он на коне, а мы все в глубокой плутоновой заднице. Теперь ты понял, как предотвращается гражданская война?
Север кивнул.
— Значит, ты и суда избежать надеешься, благодаря славе победителя Митридата? А если бы консул с самого начала действовал решительно? Как бы ни пошло дело, в любом случае — никаких почестей тебе, Гай Флавий. Ты же их жаждешь? А согласился на вторые роли...
Фимбрия пристально посмотрел в глаза Севера, незримой мощью давя сверх меры проницательного подчиненного. Иной на месте Квинта голову бы в плечи втянул, но трибун, вернее, уже префект, под спудом не сгибался, держался прямо, с вызовом. Тяжелый взгляд легата соскальзывал с него, как руки борца с натертого маслом торса противника.
"Думаешь, я нарочно провоцировал консула? Специально устроил эту ссору? Вижу, именно так и думаешь. Решил уже, будто раскусил меня, как орех. Ну-ну".
Слова не были сказаны. Фимбрия внезапно осознал, что кольнувшая его на мгновение неприязнь к Северу, порождена вовсе не страхом разоблачения, а восхищением этим молодым человеком.
"Далеко пойдешь, парень. Если переживешь эту кампанию".
— И как ты собираешься побеждать Митридата двумя легионами? — нарушил молчание Квинт, — что мы вообще о нем знаем? Где его силы, сколько их и какие? Консул ни разу не заикнулся, что ему известно о противнике. И известно ли вообще.
— В гляделки поиграли, переходим к правильным вопросам? — усмехнулся Фимбрия.
— От них зависит результат гляделок, — согласно кивнул Север.
Легат привстал из-за стола и крикнул:
— Азиний!
Распахнулся полог палатки, и появилось лицо бывшего заместителя Фимбрии, которого легат с момента убийства консула держал при себе, ибо никому другому не доверял.
— Ну, где там этот фракиец?
— Здесь, давно уже ждет.
— Пусть войдет.
Вошедший обликом на фракийца не слишком походил. Одет эллином — неброский серый хитон, на голове широкополая соломенная шляпа-петас. Темноволос, бородат, смугл, голые волосатые ноги бледностью не выделяются, то есть про штаны этим летом варвар не вспоминал. Звали его Бурос и происходил он из племени одрисов. Одрисы — давние союзники римлян, единственные из многочисленных фракийских племен. Их много служило во вспомогательных частях, и в армии Фимбрии, и у Суллы. Бурос часто бывал по обе стороны пролива, говорил на латыни, по-гречески, на нескольких фракийских диалектах, по-фригийски, легко мог сойти за местного.
— Какие новости? — без предисловий спросил разведчика легат.
— Войско Митридата стоит лагерем у Кизика.
— Что? Сам царь в войске?
— Нет. Войско возглавляет его средний сын, тоже Митридат.
— Сколько с ним воинов?
— Не мог сосчитать точно, но не меньше тридцати тысяч.
— Тридцать тысяч? Уверен?
— Точно знаю, что неделю назад к Митридату подошел из Синопы стратег Диофант с подкреплениями. Один болтун рассказал мне, что их пятнадцать тысяч. Лагерь увеличился примерно вдвое. На глаз.
— Что еще скажешь?
— Сам царевич очень молод, но с ним Диофант и Таксил. Эти — опытные волки. Половина войска — коренные понтийцы, отборные. Остальные — всякий сброд, много фригийцев и пафлагонцев.
— Сколько у них конницы?
— Немного. Сотни четыре. Но на соединение с царевичем идут каппадокийцы. Тысяч пять, все конные. Я видел их лагерь у горы Мизийский Олимп.
— То есть будет тридцать пять тысяч.
— Скорее всего, даже сорок.
— Еще что-нибудь?
— Все.
Фимбрия достал из кожаного футляра карту, искусно изображенную на папирусе, развернул на походном столике.
— Здесь не показана гора Мизийский Олимп. Где она?
Фракиец нахмурил брови. Ощущалось, что при всех прочих талантах, чтение карт не являлось его сильной стороной.
— Вот Халкедон, — ткнул пальцем Фимбрия, — мы здесь. Вот Никомедия, это берег Пропонтиды, это дорога на Илион. Вот Кизик, где, ты говоришь, основной лагерь.
— Гора здесь, — показал лазутчик, — возле города Прус.
Фимбрия хмыкнул:
— Недалеко от Кизика. Пожалуй, они уже соединились. Стоят почти на полпути между Илионом и Никомедией, — повернулся к Северу, — о чем это говорит?
— Они караулят оба пролива.
— Да, а зачем? — ощущалось, что легат ответ знает и экзаменует префекта.
— Они ждут, что римляне будут переправляться, но не знают где.
— Это понятно, а еще что скажешь?
— Они знают о существовании наших легионов, иначе они не торчали бы между проливами, а стояли бы у Геллеспонта, караулили Суллу. Но они также знают, что мы где-то по ту сторону Боспора Фракийского, где-то в Македонии. И скорее, дальше, чем ближе. Не знают, что мы уже переправились.
— Именно! Скорее всего, они не знают даже сколько нас. А мы про них теперь знаем многое. Наша разведка сработала лучше.
Фимбрия снял с пояса небольшой звенящий мешочек и протянул фракийцу:
— Свободен.
Фракиец поклонился и вышел.
— Гай Флавий, меня смущает тот факт, что они стягивают силы к Кизику столь спешно, — сказал Север. — Почти одновременный подход двух крупных соединений именно сейчас, во время нашей переправы. Мне кажется, ты не прав, они знают о нас.
— Нет, — уверенно возразил Фимбрия, — иначе бы все они уже топали на Никомедию, а не к Кизику. К тому же подкрепления выступили, когда мы еще даже к проливу не подошли. Путь неблизкий, тем более для войска с обозами. Консул, своей нерешительностью все же сослужил нам неплохую службу. Они в меньшей степени ждали переправы римлян через Боспор. Я уверен, что Митридат скорее ставил на Суллу. Но они скоро узнают. Хотя здесь, в Вифинии много наших сторонников, но и людей Митридата пруд пруди. Нам нужно действовать быстрее.
Глава 2
Дорога, раскатанная колесами повозок и утрамбованная человеческими ногами за сотни лет, петляла между грядами невысоких холмов, местами поросших дикой фисташкой и тёрном. То тут, то там, взгляд выхватывал многоцветье узора в ковре выжженной солнцем травы, легко выделяя на ее фоне монотонно-бурый краснозем старой дороги. Порывистый ветер гнал пестрые волны, сдувая мошкару, а маленький лунь, выписывавший над ними низкие круги в поисках полевок, пожалуй, сошел бы за буревестника.
