Грегори Самак - Тайная книга
К чему упорствовать, желая удержать на плаву обломки минувшей эпохи? Эйны сыграли свою партию. В некотором смысле она совпала с исторической ролью евреев Европы.
Но центр Истории снова сместился в другое место, к Атлантике, если только не за нее, к Азии. Он всех их оставил далеко позади, как бесполезные побрякушки, а вместе с ними и множество могил, и вечные жалобы.
Так Элиас и просидел до самого вечера в «ушастом» кресле, погрузившись в свои мрачные мысли.
Ти-Том сразу почувствовал его горе. И в сердце сироты родилось глубокое сочувствие к старику.
Завтра Польстериха найдет записку, в которой Элиас сообщит ей о своей потребности уединиться. Так он сможет укрыться в тишине спальни.
Элиас поставил на место трость и взял музыкальную шкатулку. Но, когда он вечером ее открыл, на него вдруг нахлынули другие детские воспоминания. Он вновь увидел себя одиннадцатилетним среди красного бархата и позолоты Венской оперы. Рядом с ним сидели мать, отец и Елена. Это был его первый в жизни концерт.
Большой оркестр исполнял рапсодию Рахманинова с таким волшебством, что навсегда оставил след в душе маленького Эйна. А через несколько недель мать подарила ему эту музыкальную шкатулку, которая все еще с ним. И мелодия снова взволновала его до слез. Она стала для него мелодией его семьи.
Он просмотрел один за другим предметы, хранящиеся внутри, потом положил туда письмо от нотариуса и осторожно закрыл.
С наступлением ночи, наконец-то оставшись в доме один, Элиас посвятил себя тому, что стало его единственным интересом в жизни: изучению светящейся Книги.
Он спустился в Зал с тайной надеждой обнаружить там упоминание об умершей сестре. В конечном счете это была безумная надежда – отыскать смысл именно в том, что его лишено.
10
Подняв крышку люка, Элиас почувствовал, как его снова обволакивает покровительственная атмосфера Зала Книги. Он стал искать том, помеченный буквами Е/Л и НП, в котором надеялся найти упоминание о своей сестре Елене.
Вскоре он нашел дату ее рождения и сведения, которые искал. Там же была указана и точная дата смерти, случившейся несколькими неделями раньше. Но его замешательство лишь удвоилось. Рассказ о жизни Елены был на удивление зашифрован и еще более непонятен, чем остальные. Точность дат тоже смутила его. Была ли дата смерти сестры вписана сюда изначально или же появилась в Тексте недавно?
Другими словами: была ли ее судьба заранее определена в Книге? Оставлял ли Регистр хотя бы часть непредвиденного в наших жизнях? Для очистки совести Элиас начал поиски рассказа о чьей-нибудь будущей жизни.
Пролистав десятки и десятки страниц, он не нашел ничего, что доказывало бы это, как вдруг его взгляд наткнулся на пассаж, посвященный незнакомцу по имени Хельмут Лайрумер, которому предстояло увидеть свет… только через двадцать лет!
Согласно тексту, этому Лайрумеру предстояло родиться в Сиднее и умереть в возрасте семидесяти восьми лет. Все было написано вполне четко. И это доказывало, что в Книге излагались события прошлого, настоящего и будущего: она властвовала над временем.
Для Элиаса это открытие подтверждало божественную сущность Книги и неопровержимо доказывало существование Провидения.
«Все уже предначертано, – сказал себе Элиас. – Но, быть может, текст меняется задним числом, приспосабливаясь к той части свободы, которой Бог предположительно наделил человека при Сотворении мира?»
Элиас был в этом глубоко убежден: разве в Писании не говорится, что только Человеку дано изменить планы Провидения? Впрочем, в том и состоит назначение молитвы…
В тот же миг его указательный палец случайно коснулся священных букв. И снова на него накатило странное головокружение.
Он машинально отдернул руку, и туман, начавший окутывать его ум, рассеялся. Заинтригованный этим странным явлением, Элиас решил повторить опыт и умышленно приблизил к светящимся письменам кончик пальца…
И вдруг услышал за спиной приглушенный звук, похожий на потрескивание паркета. Казалось, звук доносился из комнаты наверху или, быть может, ближе? Элиас повернулся на стуле в сторону входа…
Закрыл книгу, быстро встал и крикнул:
– Кто здесь?!
Но не получил ответа.
Из страха, как бы кто не раскрыл его тайну, старик как можно скорее поднялся по ступеням, ведущим в голубую комнату.
Она была пуста.
И только тут он заметил, что уже наступило утро и кто-то колотит во входную дверь. Удостоверившись, что крышка люка хорошо скрыта под детской кроватью, он покинул комнату и пошел открывать. В его голове все еще было полно вопросов.
Когда в дверном проеме появилось властное лицо Польстерихи, Элиас внезапно вернулся к реальности.
– Я уже по меньшей мере десять минут стучу! – сердито бросила тетка.
– Сожалею, фрау Польстер, я задремал, – ответил Элиас.
Она молча вошла, поставила свои вещи у входа и только после этого заявила со своим гнусным выговором:
– Вчера вечером я встретила господина Зофа. Так он мне сказал, что вы с ним в шахматы играете сегодня вечером.
– Ах да… действительно… хм…
– Сегодня вечером. Вы хоть помните об этом?
– Неужели уже пятница? – удивился Элиас. – Да, да… Вы ведь приготовите нам что-нибудь, правда?
В этот момент в прихожей появился запыхавшийся Ти-Том, словно бежал.
– А, вот и ты, очень кстати! – сказала Польстериха ребенку. – А то я тебя уже заждалась… Сбегаешь за покупками, у господина Эйна сегодня вечером гость.
11
Ти-Том был маленьким сиротой, беспризорником, хотя и весьма необычным. Этот уличный мальчуган, всегда неухоженный, довольно плохо одетый, отличался быстрым умом. В Браунау, буржуазном, замкнувшемся в себе самом городке, друзей у него почти не было. И никто не мог сказать, откуда он взялся. Лишь изредка кое-кто из обывателей обращался к нему за мелкими услугами в обмен на еду или несколько монет. Так он и жил, одиноко, но вполне счастливо, и его голова была постоянно переполнена мечтами.
Ти-Том хранил свои секреты, как сокровища: откуда он родом, куда подевались родители, как он попал в Браунау.
Хотя ему и не пришлось протирать штаны за школьной партой, он обладал по сравнению с ровесниками обширными познаниями в разных областях.
Любознательность толкала его раздобывать себе книги повсюду, где только можно, особенно у Марики, очаровательной дочки бургомистра Браунау, Теодора Рифеншталя, которой очень нравился мальчуган, непохожий на остальных. Да порой случалось, что и старый Зоф одалживал ему кое-какие из попавших в его лавку разношерстных старых изданий.
Томас удовлетворялся малым, мылся и утолял жажду чаще всего водой Инна, и полиция пока оставляла его в покое. Так что не было ничего удивительного, что Польстериха наняла его помогать за гроши своему новому работодателю.
* * *Прежде чем отправиться в магазин Крюгеров с поручением от домработницы, Ти-Том еще раз остановился у прекрасной коллекции книг и журналов за стеклянными дверцами шкафа в малой гостиной. Неожиданно встретившись взглядом с Элиасом, он попятился.
– Любишь книги, Томас? – поинтересовался старик.
Казалось, мальчик был смущен и не осмеливался посмотреть ему в глаза.
– Что же ты молчишь? – мягко спросил Элиас.
– Вы имеете в виду чтение? Романы? – пролепетал мальчуган.
– Ну да, романы, рассказы и все такое. Любишь читать? Я заметил, что ты интересуешься моей библиотекой.
– О да, герр Эйн, очень люблю.
Элиас направился к своему книжному шкафу и открыл его. Скользнул пальцами по корешкам переплетов в поисках подходящей книги.
– Что скажешь об этой? – спросил Элиас, показывая ему красивое старинное издание «Шагреневой кожи».
– Уже читал… – робко возразил Ти-Том.
Старческая рука продолжила свой путь.
– Ну, тогда… как насчет «Необычайных историй»? – поинтересовался он, довольный собой.
Поскольку ребенок по-прежнему выглядел растерянным, Элиас продолжил вопросительно:
– Так ты и Эдгара По читал? Надо же, я и не думал, что ты – тонкий ценитель.
Но, видя, что Ти-Том смущенно улыбается, решился:
– Ладно. Может быть, ты уже сам нашел что-нибудь, что тебе хотелось бы почитать?
И тотчас же палец мальчугана ткнул в небольшую книжечку в кожаном переплете с серебряной каймой. Достав ее, Элиас удивленно прочитал:
– «Шахматная новелла»?[3] Я вижу, что наши интересы кое в чем совпадают, Томас… – заметил он, протягивая книгу мальчику. – Ты меня удивляешь все больше и больше. Вот, держи и можешь оставить ее себе, это подарок.
Ти-Том с благодарностью посмотрел в глаза бывшему страховщику и понял, что это не просто старик, а в первую очередь – добрый человек и настоящий мудрец.
И, обезоруженный этим неожиданным участием, неловко направился к выходу.
12
Элиас терялся в догадках по поводу невероятного поворота, случившегося в его жизни меньше чем за неделю.
