Грегори Самак - Тайная книга
Он ни к чему не осмеливался прикоснуться, проявляя такую же осторожность, как и древние священники Израиля, входившие в самое сердце священного храма Соломонова, в его святая святых, где некогда хранился ковчег Завета.
Столько всего превосходило его понимание.
Оживив одну за другой старые керосиновые лампы огромного помещения, он наконец-то смог в полной мере восхититься великолепием каждой детали. Его взгляд переходил от заставленных книгами стен к извилистым коридорам, которые пронизывали центральный зал. И он принялся обследовать различные его закоулки. Прошло немало времени, прежде чем он наконец обошел его целиком.
Стены библиотеки были покрыты резными полками, и на каждой стояли многие десятки превосходных томов, абсолютно одинаковых с виду.
На корешке каждого тома были вытеснены сочетания золотых букв, тайну которых Элиасу вскоре удалось разгадать. Эти еврейские символы следовали определенной логике: похоже, два первых знака соответствовали буквам алфавита, но затем после тире шла серия других букв, а вот они-то, судя по их расположению, могли обозначать только числа.
В самом деле, в каббалистической традиции каждая древнееврейская буква эквивалентна числу. Эта практика позволяла раскрыть тайный смысл некоторых текстов… Элиас был уверен: перед ним номенклатура многотомной, просто гигантской регистрационной книги.
Мысли теснились в его голове: вправе ли он коснуться ее? Если эта Книга обладает божественной природой, способен ли он понять ее по-настоящему?
Элиас испытал странное чувство: будто он дитя в руках Провидения. Неужели переезд в этот уединенный дом был просто совпадением? Он позволил течению событий направлять себя, и теперь не мог поверить, что все это – лишь дело случая.
Проведя узловатой рукой по лбу и волосам, он поймал себя на том, что думает о своей жизни, об умершей жене, утраченной семье.
Потом осмотрел первую попавшуюся на глаза полку: на корешке тома, начинавшего длинный ряд, были вытеснены буквы О и Р в сочетании с числами П и А. Элиас вспомнил, что А было равно единице, а П заменяло собой 80. Стало быть, вместе это должно было обозначать 81.
Все просто: перед ним восемьдесят первый том регистрационной книги, начинающийся с «ОР…». Он смог проверить это, бросив взгляд на следующие экземпляры, стоявшие на полке: номера томов шли в порядке возрастания, следуя тому же принципу. Это было воодушевляющим открытием, оно доказывало, что логика Библиотеки доступна человеческому разуму.
Элиас переступил порог и взял том, о котором шла речь.
Он показался ему необычайно тяжелым.
Тогда он медленно направился к рабочему столу в центре Квадрата, с бесконечными предосторожностями положил на него фолиант и сел.
Затем, устремив на него взор, сделал вдох и снова принялся изучать. Том был совершенен, словно произведение искусства, и это доставило ему живейшее волнение. На обложке красовались те же тисненные золотом буквы: О/Р-ПА.
Раскрыв драгоценную Книгу, он стал свидетелем поразительного явления: буквы текста на искусно переплетенных листах вдруг словно раскалились и запылали. Они тоже горели, не сгорая… великолепным красно-золотым пламенем, словно на страницы, переливаясь яркими красками, бросал отблески странный костер древних знаков.
В чем же состояла тайна Книги и Библиотеки?
Он приблизил палец к светящимся буквам, и тотчас же его ум словно заволокло туманом. Он отдернул руку – туман рассеялся.
Было слишком поздно поворачивать назад: он должен был понять смысл этих Писаний. Он установил, что текст на пергаменте похож на бесконечную череду чьих-то биографических данных, которые перемежались непонятными, явно закодированными сведениями.
Ему удалось прочитать:
«Виктор Орбан <…> родился 14 апреля 1902 года в Нью-Йорке; скончался 12 мая 1947 года в Будапеште».
Далее следовало множество зашифрованных, совершенно непонятных строк, в которых, видимо, сообщались скрытые подробности родословной этого Виктора Орбана, касающиеся обстоятельств его рождения, жизни, поездок, встреч. Смысл же цифровых вставок от Элиаса ускользал.
Все жизнеописания были построены по одной схеме, но различались по объему; некоторые укладывались в несколько строк, другие растягивались на десятки страниц.
Вид пылающих букв Книги завораживал: в ней содержались записи о жизни и смерти всего человечества.
Для чего она была составлена? Каким Великим Зодчим? Элиас не имел об этом ни малейшего понятия.
И чьей прилежной рукой велась эта Регистрационная книга?
«Виктор Орбан, родился 14 апреля 1902 года в Нью-Йорке; скончался 12 мая 1947 года в Будапеште… (непонятные цифры) родился по воле своей матери Андры Клемент, дочери Ангелы Миллер <…> и Натана Дамиана, сына Густава Дамиана <…>. Семья, строго соблюдавшая обряды. 17092. Союз заключен Натаном <…>, 14 декабря 1923 года в Нью-Йорке (ряд шифрованных сведений)».
* * *Элиас Эйн – всего лишь мелкий венский страховщик на пенсии, последний и бездетный наследник, с почти угасшей историей, ничего не имевший и никем не бывший, вдруг оказался один на один с тем, что подобало назвать Книгой Жизни.
Несколько часов подряд он бодрствовал при свете фонарей, поглощенный чтением этих документальных и часто невразумительных рассказов в зашифрованных томах. Их тут было столько! За стоявшими на самом виду обнаружились и другие, так что скоро он пришел к убеждению: целой жизни не хватит для прочтения такого количества текстов.
Несмотря на время, проведенное за их изучением, его рассудок оставался ясным. Тогда-то и пришла ему в голову мысль: «Если в этих книгах заключены рассказы о каждой человеческой жизни на Земле, как прошлой, так и настоящей, там наверняка упоминается и о судьбе Анны». Память о ней всегда была его наваждением…
И тогда, придя в возбуждение, он стал блуждать по бесконечным коридорам в поисках тома, помеченного буквами К/А и заключавшего в себе историю той, о ком он жалел больше, чем о ком бы то ни было. Каково же было волнение Элиаса, когда после долгих минут он взял наконец его в руки.
Устроившись за рабочим столом, Элиас начал лихорадочно читать:
«Анна Каспер, дочь Исаака и Марии Каспер, родилась 12 августа 1974 года, погибла в Вене в автомобильной аварии…»
Далее следовал большой закодированный пассаж, к которым Элиас почти привык, но по-прежнему был не способен их расшифровать. Этот был настолько внушительным, что занимал больше двух страниц.
Он продолжил читать понятные части текста.
«Счастливое детство, любовь родителей. <…> Учеба в Вене, блестящая студентка <…>».
Не успел Элиас закончить отрывок, как по его щекам неожиданно потекли слезы. Он вспомнил тот единственный, неповторимый миг, когда она, молодая и полная надежд, появилась в дальнем зале венского кафе «Бравслаф».
Он представил ее ярко-желтое платье и длинные черные волосы, изящно собранные в узел на затылке. В его воспоминаниях все было еще так недавно. Но, взглянув на свою старческую руку, он с жестокой ясностью осознал меру отпущенного ему времени. Анна ненадолго ожила в этих нескольких светящихся строчках, но оставалась потерянной навеки.
Рассказ продолжался:
«Была бесплодна. 12 марта 1995 года встретила в Вене Элиаса Эйна. Брак был заключен…»
Наткнувшись в Книге на собственное имя, он испытал потрясение.
Его схватил за горло страх: ведь он рисковал проникнуть в тайну самого загадочного из законов Провидения – закона собственной судьбы. А это все равно что заглянуть в глаза Смерти.
Несмотря на все его благоразумие и преклонный возраст, от перспективы такой встречи лицом к лицу у него кровь застыла в жилах. Он почувствовал, что не способен на это.
Сможет ли он принять, что оставшееся ему время жизни сведется лишь к необратимому обратному отсчету по пути к небытию?
Убежденный в том, что ничего хорошего его уже не ждет, он все же не решался пожертвовать той малой толикой беззаботности, которая у него еще оставалась.
Вот почему Элиас почувствовал потрясение, панический страх, увидев собственное имя, полностью написанное в книге Бога. Ему пришлось сделать паузу.
Там еще было отмечено множество подробностей его жизни, которые он сам забыл: где состоялась их свадьба, имена присутствовавших родственников и так далее. И опять эти непонятные шифрованные строчки…
Ранним утром, настигнутый усталостью, он провалился в сон, населенный странными сновидениями. И в обманчивом свете пылающих букв едва ощутил легкое головокружение, которое снова им завладело, стоило ему задеть рукой золотые буквы Книги.
Открытый том, лежавший подле сраженного сном Элиаса, тихонько пульсировал, словно следуя ритму его сердца.
7
Не успел только что проснувшийся Элиас вернуться в голубую комнату, как во входную дверь постучали.
