Кир Булычев - Младенец Фрей
— Антонина, не делай вид, что не понимаешь! — вдруг рассердился Леонид Саввич. — Совершенно очевидно, что за эти годы несколько докторских, не говоря о кандидатских, защитили о ногтях Ильича.
— Первый ноготь левой ноги, большой ноготь правой ноги…
— А вот смех твой опять же неуместен. Каждая молекула тела нашего вождя представляет неоцененный интерес для науки. Ты это понимаешь, но шутишь.
— Ну и покажи мне диссертацию.
— Какую?
— Допустим, по отпечаткам пальцев Ильича.
— Я не знаю, где лежат данные.
— Отыщи. Вон у тебя компьютер стоит.
— В него еще далеко не все занесено.
— А ты ищи, ищи. Хочешь коллекцию марок получить?
— Хочу.
— Хочешь снова надо мной надругаться?
— Зачем ты так… у меня к тебе зарождается чувство.
— Хочешь еще три тысячи баксов?
— Ну зачем тебе это?
— Я любопытная. Я прямо выкипаю от любопытства.
— Может, хочешь послушать записи голоса Ильича? Они у меня в открытом хранении.
— Отпечатки пальцев. И быстро.
— Антонина, я же сказал, что это невозможно.
Раздался тонкий требовательный сигнал.
Антонина вытащила из сумки мобиль.
— Да, — сказала она. — Это я, кто еще! Тебе что, пароль сказать? Ну то-то. Что? Работаю. Именно сейчас работаю. Патронов не жалею. Хорошо, отзвоню.
Она спрятала аппарат и, глядя громадными серыми полушариями на Леонида Саввича, сказала:
— Ты видишь, я не одна. Есть очень влиятельные люди, которые интересуются.
Именно в этот момент Леонид Саввич понял, что имеет дело с инопланетянами, с пришелицей. В любой момент она, как это обычно бывает в американских фильмах, сорвет с себя пластиковую маску, и взору Леонида Саввича предстанет страшная рожа космической завоевательницы, в которой от прежней красоты останутся лишь громадные серые выпуклые глаза.
Но показать свой страх, саморазоблачиться — нет, ни в коем случае.
Он имеет шансы выжить, только если они сами его не заподозрят!
И он еще имел с ней секс, как говорят американцы! Секс с инопланетянкой. А что, если теперь у Сонечки родится галактический вампир? «Нет, остановись, Леня, не суетись, возьми себя в руки. Можно ведь закричать, прибегут товарищи по работе…» А если их тоже расстреляют?
— Ты что? — спросила Антонина, нехорошо улыбаясь. — Забыл, где лежат отпечатки нашего вождя?
— Я не знаю…
— Думай, Леня, думай. Нашего решения ждут в высоких сферах.
Антонина ткнула пальцем в небо, и Леонид Саввич еще больше сжался — она и не считала нужным скрывать свое происхождение.
— Но отпечатки пальцев! — воскликнул он. — Почему отпечатки?
— Это наши проблемы, — ответила инопланетянка Антонина. — А ты наш добровольный помощник.
— Но я… это опасно.
— Для тебя уже ничего не опасно, зайчик. Для тебя только я опасна. И, может быть, Сонечка.
— При чем тут Сонечка?
— При том, что ей совсем не следует знать, чем ты занимаешься с залетной бабой в рабочее время.
— Но ты не посмеешь!
— Три тысячи за аборт — и молчу.
Она нагло расхохоталась, хотя глаза остались холодными.
И тогда Леонид Саввич дрогнул. Он посмотрел на компьютер. Конечно, можно попытаться, ничего не найти…
— Только не манкировать! — приказала Антонина. — А то я и еще чего могу вспомнить.
Леонид Саввич игнорировал ее слова. Он обернулся к компьютеру и приступил к поиску. Пальцы слушались плохо.
Прошло минут пять.
Антонина закурила, хотя курить в архиве было строжайше запрещено. На дым сунулся шеф по режиму, Антонина отмахнулась от него. Он ушел. «Видно, немало получил», — успел подумать Леонид Саввич.
— Ну!
— Боюсь, с него не снимали отпечатков пальцев, — сказал Леонид Саввич. — Ни в алфавитном указателе, ни в тематическом такой информации нет.
— Отойди, — сказала женщина.
Леонид Саввич поднялся.
Антонина села к компьютеру.
— Показывай, что у вас тут к чему.
Оказалось, что она в ладах с компьютером. Что было странно, если она заведует пушной фермой под Пермью, и совсем неудивительно, если она пришелец с дальней звезды…
«И неизвестного пола! А вдруг я согрешил? Вдруг я ударился в гомосексуализм? Но как спросишь? Лучше мучиться, чем спросить».
— Черт побери, — сказала Антонина наконец. — Твоя правда. Как же можно столько лет работать и не снять отпечатков пальцев! Может, враги утащили?
— Нет, — твердо сказал Леонид Саввич. — Я уверен.
Антонина снова вытащила мобиль.
— Оскар, ты? — спросила она. — В институте нет его пальчиков. Что будем делать?…
С той стороны говорили долго. Антонина кивала, стряхивая пепел на пол. Леонид Саввич пытался увидеть в ней инопланетянку, но не был ни в чем уверен.
Наконец Антонина попрощалась с Оскаром, обернулась к Леониду и сказала:
— Придется снимать с мумии.
— Как так? — Леонид Саввич ничего не понял.
— А так — пойдем в Мавзолей и снимем.
— Ты с ума сошла!
— Нет. Ты пойдешь с нами и все для нас сделаешь.
— Ни в коем случае! Я на это не пойду!
— А как марку с маленькой буквой «ф» из чужой коллекции вынимать, это ты можешь?
— Какую марку?
— Леваневского.
* * *Чтобы поднять уровень духа у Леонида Саввича, Антонина перед ночной операцией позвала его в номер, но пить не давала, а была деловита, шустро разделась, раскидав изящные вещи по узорчатому паласу, и торопила любовника. Леонид Саввич запутался в брюках, рассердился и вообще хотел одеться и уйти.
— Возьми себя в руки, птичка, — спохватилась Антонина. — Я ведь жертва эпохи. Все на ходу, обедаем бутербродами, спим в самолетах.
Она была похожа на нечто русалочье, гладкое и только из воды.
Она сладко потянулась и закинула за голову полные руки. Груди дрогнули, всколыхнулись, и Леонида Саввича охватила страсть.
— Я понимаю, — сказал он, — бутерброд на обед…
На этот раз женщине удалось направить его в должное русло, и, прежде чем завершить акт, Леонид Саввич даже смог раззадорить жадную плоть Антонины Викторовны.
— Еще! — шептала, кричала, настаивала она, но «еще» не получилось, и Антонина оттолкнула любовника.
И на этот раз выпить ему она не дала, а сама приняла только сто грамм. Одевалась она ловко, как будто утром на службу.
— Не боись, — сказала она, — ничего дурного не произойдет. Оскар позаботится.
— Но мне-то зачем в Мавзолей? — спросил Леонид Саввич. — Я же не научный сотрудник.
— Но ты сотрудник института.
— Я не пойду на уголовщину!
— Ты одевайся, одевайся, — сказала Антонина. — Скоро машина придет.
— Нет!
— Значит, так, сдаешь обратно коллекцию, а на работу мы сообщаем, что ты спер ценную марку у несчастной вдовы.
— Нет!
— Застегни мне платье. Да не рви ты пуговицы!
— Вы можете все взять.
— Мы не можем все взять. Как я могу вернуть Сонечке твою честь и честь семьи? Хорош верный муж…
У Леонида Саввича голова шла кругом — буквально, а не в переносном смысле. Он взялся за край письменного стола — чуть не свалил телевизор. Антонине пришлось поцеловать его, приласкать, чтобы пришел в себя.
* * *Институтский «рафик» остановился перед гостиницей. Там уже был зам по режиму и незнакомый Леониду доктор — оба в белых халатах. Алик передал белый халат Леониду Саввичу. Тому было неловко надевать его в движущемся автомобиле, но шеф по режиму настоял, чтобы тот натянул его прямо сейчас.
Окошки были затянуты шторками. Леонид Саввич как-то ездил в этом «рафике» по делам, но обычно машину держали именно для проверочных рейдов к Кремлю. Там была аппаратура. В «рафике» было душно, пахло французскими духами Антонины. Леонид страшился, что сейчас в «рафик» заглянет охранник и увидит, что к Ильичу едут самозванцы.
Машина остановилась возле Спасской башни.
— Буль-буль-буль, — были слышны голоса снаружи. От открытого водительского окошка, за которым угадывался силуэт милиционера, тянуло жутким холодом. Сонечка знает, что он задержался на работе: сложный заказ, объявлена мобилизация всех сотрудников. Пришлось попросить зама по режиму, которого, как говорит Антонина, купили с потрохами, позвонить и подтвердить, что Малкин мобилизован. Все равно Соня не поверит.
Ну вот, сейчас откроется дверь и их попросят…
— Привет, — сказал водитель. Вроде бы водитель институтский, но их в институте несколько, трудно угадать.
Голос снаружи откликнулся. Вполне обыкновенно.
Поехали дальше.
Леонид Саввич все ждал, когда их поймают. Даже с надеждой — только бы кончился этот кошмар.
Мертвые души в каком-то космическом масштабе. Зачем-то инопланетным агрессорам понадобились отпечатки пальцев вождя.
