Александр Конторович - Главное — вернуться
Неровная шеренга «выпускников» вытянулась вдоль длинной стороны четырехугольника. Какое-то время они стояли молча, ничего не предпринимая. Потом дружно вскинули оружие и двинулись вперед.
Радиограмма.
Михайлову.
Визуально наблюдаю мероприятия противника в указанном ранее квадрате. Характер мероприятий пока не ясен. Охрана объекта усиленна. Отмечено прибытие легкового автомобиля под усиленной охраной.
Роман.
Роману.
Принять меры к проникновению в данный квадрат.
Михайлов.
– Что-то ваши подопечные сегодня не в форме, профессор. Уже прошло полдня, а результатов никаких. Более того, трое из них где-то бродят до сих пор и не вышли к сборному пункту для получения новых указаний. Уж не задавил ли их потихоньку этот русский? – говоривший оторвал глаза от наглазников стереотрубы и обернулся. Сидевший у другой стереотрубы штатский не оборачиваясь пожал плечами.
– В таком сложном деле накладки вполне допустимы. Вы сами, штандартенфюрер, настояли на такой формулировке приказа: пойти и уничтожить все живое внизу! А то, что они сами живые люди, вы забыли?
– А вы, профессор, куда смотрели? Они что же, и друг в друга стали бы стрелять? Так выстрелы, которые мы слышали, вполне могли быть направлены по своим? Можно же было предупредить меня и отдать приказ в иной форме?
– Операцией командуете вы! – язвительно проговорил штатский. – Моих рекомендаций вы слушать не захотели!
– И вам не жалко своих подопечных, профессор? Не думал я, что вы такой мелочный.
– Двумя больше, двумя меньше… Русские пока исправно поставляют нам рабочий материал.
– На который вы тратите народные деньги, герр профессор!
– Господа, давайте не будем ссориться! В конце концов, мы делаем одно дело, – в разговор вмешался третий собеседник. Отодвинувшись от своей стереотрубы, он обернулся к спорящим, – Какое указание, профессор, вы отдали свои подопечным на этот раз? В данном случае вам ведь никто не мешал?
– Я приказал им прочесать деревню и уничтожить любого человека, который попытается на них напасть. При этом они не должны стрелять друг в друга и не должны вступать в бой с нашими солдатами, если они не будут по ним стрелять. Это стандартная формула, которую я добавляю в приказ всегда.
– Почему бы просто не приказать им не стрелять по немецким солдатам?
– Увы, они, к сожалению не различают таких тонкостей. Для них враг любой, кто ведет по ним огонь. Это убрать невозможно.
– А если русский окажется хитрее, чем вы думаете, и не станет на них нападать? – первый собеседник все еще не мог скрыть своего раздражения.
– Я предусмотрел и это, – профессор негодующе фыркнул. – Что же вы думаете, я не понимаю, с кем мы имеем дело?! Я предупредил их, что человек, которого они ищут, может попытаться спрятаться от них и будет избегать вооруженного противостояния. В этом случае они должны взять его живым, причем не обязательно целым.
– А он не может попросту сбежать?
– От них? Вы как себе это представляете? Даже не беря в расчет ваших пулеметчиков, у русского нет ни одного шанса. Он должен быть, как минимум, олимпийским чемпионом по бегу, чтобы суметь хотя бы оторваться от них на сотню метров. Вы что, забыли, что они делали здесь раньше в подобных ситуациях?
– Хм… Такое забудешь! Они могли бы быть менее кровожадными и пользоваться хотя бы оружием…
– Это приказ рейхсфюрера, – профессор пожал плечами. – Он считает, что страшная смерть одного парализует остальных. Да и потом, я отбирал для своих экспериментов представителей тех народов, которым подобная жестокость была присуща исторически. Я просто разбудил их память.
– А откуда такая жестокость в прибалтах? Они же мирные землепашцы?
– Это сейчас они мирные. А лет триста или больше назад они остервенело резались с нашими предками и отличались в этом деле завидной сноровкой и умением. Так что даже тот факт, что отобранные мною экземпляры не проявили в настоящее время особенной храбрости в бою и, как правило, сдавались в плен самостоятельно, а не под влиянием обстоятельств, не особенно меня волнует. Наследственная память никуда не исчезает. И ее можно разбудить при известных обстоятельствах. А что касается всех прочих, то я старался отбирать такие экземпляры, которые проявляли бы недюжинную храбрость в бою уже в наше время. Надо отдать должное вашим сотрудникам, штандартенфюрер, они хорошо набили руку в поисках таких пленных. Сочетание же наследственной памяти и вновь приобретенных, уже в наше время, в бою, навыков способно создать поистине страшную взрывную силу…
– Ну хоть и на этом спасибо, – фыркнул штандартенфюрер. – В кое-то веки услышал от вас доброе слово. Кстати, давно хотел спросить: чем вы руководствуетесь при отборе подопытных? С прибалтами вы мне пояснили, понятно. Они в прошлом были воинами, и это осталось у них в глубинной памяти. Но если исходить из этих соображений, то вам следовало бы выбирать русских – эти-то воевали намного больше! И куда как более жестоко. Не забывайте, их все время подпирал Восток. А тамошние воины не отличаются мягкостью нравов и цивилизованным обхождением.
– Именно поэтому я использую и восточные народности тоже. Русские же плохо управляемы. Мне проще подготовить двоих солдат других национальностей, чем одного русского. Иметь с ними дело – все равно что спать в обнимку со взведенной гранатой. Неловкое движение, – и рванет.
– Теперь понятно. Представляю тогда, что будет получаться у вас с немцами…
– Да… Это были бы достойные воины. Но, увы, технология пока не отработана до конца. Я не могу рисковать здоровьем чистокровных арийцев.
Я стоял за стеной дома и смотрел, как прямо на меня целеустремленно топает высокий светловолосый парень. В руках он крепко сжимал трехлинейку с примкнутым штыком. «Выпускники» уже прочесали первый сектор, и я смог составить представление о том, как они действуют. Одну важную вещь я понял очень хорошо: эти парни работают в одиночку. Соседа они видят, и не более того. То есть, в случае опасности они, конечно же, сбегаются в кучу. Но только в этом случае. Пока опасности нет, «выпускники» не обращают друг на друга никакого внимания. В этом был шанс, и я должен был им воспользоваться.
Тем временем, светловолосый подошел к развалинам, в которых я прятался. Как он входит в дом, я видел и мог просчитать его дальнейшие действия. Вот ноги его затопали по крыльцу, стукнула дверь, и он шагнул в то, что когда-то было комнатой. Теперь тут не было крыши и одной из стен, поэтому сигнализации здесь не ставили.
Хоп! И, как чертик из табакерки, я появился перед ним, выскочив из-за развалин печи. Ни на секунду не задумавшись, светловолосый вскинул к плечу винтовку. Моя правая рука легким касанием отвела в сторону ее ствол. А левой я подбил вверх рукоятку затвора. В следующую секунду, светловолосый нажал на спуск. Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Ну, еще бы. Трехлинейка с повернутым затвором не стреляет! На этом и опытные бойцы попадались. А, как я уже успел заметить, умственные способности «выпускников» были принесены в жертву их слишком развитым физическим возможностям. Так и в этот раз. Убедившись, что винтовка не стреляет, противник немедленно разжал руки и потянулся правой к ножу. А вот это ты сделал напрасно! Штык-то на ней еще остался! Поэтому я, перехватив брошенное оружие, развернул штык в сторону бывшего хозяина, который и не преминул на него напороться. Как я и ожидал, свалить его с одного удара не вышло. Но прыть свою он существенно порастерял. Штыковой удар отбросил его в сторону входной двери. Он задержался на некоторое время, пытаясь снова встать на ноги, и прозевал второй удар, который я успел направить гораздо лучше первого. Он-то и оказался для него фатальным. Светловолосый снова рухнул на пол, с которого я уже не дал ему подняться. Подергавшись несколько секунд, он затих. В быстром темпе я сунул под развалины печки свой вещмешок и автомат. Гимнастерки у нас с ним были одинаковые, только пилотки у меня не было. Поэтому я самым бессовестным образом ограбил поверженного врага. Натянув пилотку почти на уши, вытер штык о штаны светловолосого, запихал его труп под отставшие доски пола и, по мере сил подражая его походке, принялся догонять ушедших вперед соседей.
Всю деревню мы прошли за пару часов. Результатом этих поисков было всего лишь обнаружение трех холодных тел из числа первой группы. На время их эвакуации, которую производили немецкие солдаты, наша цепь стояла на месте. Начали мы движение только после того, как немцы, вытаскивавшие покойников, вышли из села. Мы прошли его насквозь и остановились на окраине. Постояв пяток минут, по команде немца, который все это время шел за нашей спиной, развернулись и потопали в обратном направлении. На этот раз поиски были более тщательными, и времени на это ушло гораздо больше. Поэтому к их окончанию солнце было уже достаточно низко. Снова прозвучала команда (однако же неплохо знает русский язык этот фриц!), и наша цепочка снова остановилась.
