Герман Романов - Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»
В общем, мало не покажется никому!
— Путь от Вислы к Одеру не такой уж и короткий, как может показаться на первый взгляд, государь. — Военный министр Сибирского правительства генерал-адъютант Арчегов излучал олимпийское спокойствие, даже улыбался, когда стал отвечать. — Видишь ли, ваше величество, я сам не ожидал от большевиков такой прыти, — Арчегов усмехнулся, выпустив из ноздрей густую струю табачного дыма. — То даже во благо. Да, красные взяли Варшаву и поят коней из Вислы, но разве это плохо?
— А чего ж хорошего?!
— Если выбирать из всяких там французов, англичан, поляков и прочих «союзников», с одной стороны, и большевиками — с другой, то я полностью на стороне последних — по крайней мере, они русские.
— С каких это пор комиссарствующие жиды для тебя своими стали?! С Троцким и Лениным сговорился в Москве? — Михаил поднял ладонь, как бы показывая, что сейчас шутит. Вот только Арчегов воспринял слова всерьез, понимая, что в каждой шутке лишь доля шутки.
— Их поддерживает большинство населения нашей России, а вот с этим нам нужно считаться, — медленно произнес генерал. — И не важно, каким путем большевики добились этой поддержки, пусть даже сочетая террор с демагогией, и не собираются выполнять в будущем свои обещания. Для нас есть только эта текущая реальность, и с нею нужно считаться. — Он надавил на последнюю фразу и веско добавил: — Хочется нам этого или нет.
— Так это и понятно, — задумчиво пробормотал Михаил, но развивать мысль не стал, а с немым вопросом посмотрел на генерала. Тот усмехнулся — в последнее время поведение монарха ему нравилось все больше и больше, выводы из последних событий он для себя сделал определенные и теперь старался вникнуть в каждую мелочь.
— Если злейшие враги насмерть вцепились в глотки, то тут радоваться нужно, ваше сибирское величество. И если они обоюдно задавят друг друга, то ва-ще…
— Задушат ли?! Если большевики добьют поляков, а потом вломятся в Германию, как слон в фарфоровую лавку?!
— Нам-то какая печаль от этого? — искренне изумился Арчегов, широко раскрыв глаза.
— Ты что — совсем спятил?! Если мировая революция полыхнет по всей Европе, то нам достанется в первую очередь! Хотя и попозже. За Уральским хребтом не отсидимся…
— Не гони пургу, Мики. — Глаза генерала сверкнули, только не гневом, а злорадством. Михаил Александрович успел заметить характерный блеск и с тщательно скрываемым облегчением вздохнул полной грудью. Арчегова он успел достаточно хорошо изучить за это время, хотя многое из его действий до сих пор не понимал.
— Ты человек военный и прекрасно сам понимаешь, что красные выдохлись. Они взяли Варшаву на последнем рывке, уже падая от усталости. Полтысячи верст за два месяца отмахать — не шутка. Огульное наступление есть чистейшей воды авантюра, но им повезло! — Арчегов усмехнулся, сжав губы ниткой, и решительным движением смял окурок в пепельнице, будто кого-то из врагов раздавив крепкими пальцами. Но заговорил спокойно, по обыкновению медленно, но внушительно произнося слова:
— Теперь большевикам нужно не меньше двух недель, чтобы подтянуть тылы, пополнить части, подвезти боеприпасы. А поляки тоже ведь время терять не будут. Так что проделать очередной рывок, от Вислы до Одера, у кремлевских товарищей не выйдет, хотя путь тут намного короче, если считать версты от Днепра до Вислы.
— Я долго беседовал сегодня с французским послом, — Михаил сделал нарочитую паузу и с затаенным веселым огоньком в глазах посмотрел на генерала. Тот скрывать своего интереса не стал:
— И что?
— А ты догадайся сам!
— Загадку ты даешь хитрую, но решаемую, — Арчегов с лукавством посмотрел на своего друга-монарха. — Если отбросить дипломатические славословия, то наши «друзья» настоятельно попросили помочь горделивым полякам. Причем экстренно. «Морковку» подвесили прямо под нос, как тому ослу. Вот только скуповаты французы, вряд ли что-либо насущное тебе предложили. Ведь так, Мики?
— Ты прав, Костя. Бабка тебе ворожит, что ли?!
— Да нет, наверное…
— Так да или нет?
— Скорее, наверное, — отшутился Арчегов. И спросил уже серьезным тоном, веселые искорки из глаз пропали, будто их разом ведром студеной воды залили: — Так что они там посулили?
— Вооружение и аэропланы, снаряжение на двести тысяч солдат. И многое другое, включая полторы сотни танков.
— Задарма? — В голосе генерала прорвалась едкая ирония.
— Если бы, — с нескрываемой горечью ответил Михаил. — Мы должны дать гарантии по взятым займам и принятым обязательствам, причем и тем, что были сделаны Временным правительством Керенского.
— Губа не дура!
— Мы должны вернуть французским владельцам всю их собственность, главным образом металлургические заводы на юге России и николаевские верфи, что сейчас находятся у большевиков. Причем расходы на ремонт и восстановление предприятий они предлагают взять за наш счет.
— Морда не треснет? — пробормотал Арчегов, но Михаил Александрович снова не обратил внимания на его короткую реплику, а продолжил говорить с тем же хладнокровием, хотя слова давались ему нелегко от растущего в душе возмущения столь наглыми, другого слова он подобрать не мог, условиями «дружественной» Франции.
— Сибирь должна отдать под гарантию всю золотодобычу и алтайские серебряные рудники, а также Транссибирскую железную дорогу… А Дон и Кубань — обеспечить поставки хлеба по льготной цене. Да, кстати, займы, что они нам могут предоставить под поставки вооружения, мы можем получить немедленно, но процент…
— Драконовский?
— Хуже, — с горькой усмешкой поднял глаза на генерала Михаил. — Совершенно безбожный! Посол откровенно признался, хотя глаза потупил, что это надбавка за риск.
— Своего не упустят, сволочи, — усмехнулся Арчегов. Выглядел генерал отнюдь не расстроенным, даже повеселел. Это и удивило монарха:
— Ты чему радуешься, Костя?! Принять помощь на таких условиях есть окончательно превратить Россию в их колонию!
— За тебя радуюсь, что твои последние иллюзии о «братской помощи союзников» рассеялись как дым!
— Предположим, я их и раньше не сильно испытывал!
— Они не меняются, я имею в виду французов. Почти такие же условия, за исключением, понятное дело, Сибири, Париж «щедро» предложил барону Врангелю, «верховному правителю России» в моем времени. Я тебе о том говорил уже раньше. Тот согласился…
— А куда ему было деваться. — Вот только одобрения при этих словах в голосе Михаила Александровича не прозвучало, и Арчегов это уловил.
— Потому он и спас поляков, стянув на себя с десяток лишних красных дивизий, коих не хватило большевикам для взятия Варшавы. Выручил ляхов с их панской Польшей, но окончательно погубил даже те ничтожные шансы, что были у «белого движения».
— Мы такую глупость не сделаем! — Михаил Александрович усмехнулся, сжав кулаки.
— Надеюсь, ты это послу не стал объяснять?
— Что я, совсем, что ли, с ума тронулся? — Михаил Александрович пожал плечами, глаза полыхнули недобрым пламенем, и наигранно рассмеялся:
— Я ему очень витиевато добрый час излагал условия, те неимоверные трудности, в которых находятся освобожденные от большевиков территории. А посему возлагать на русских бремя очередной войны я не вправе, хотя мне самому этого прямо очень хочется. Но новым временам диктуют совершенно другие обстоятельства. Я сейчас не самодержец всероссийский и принимать решения одиночным порядком уже не могу. Вот в таком ключе я ему уши и заговаривал следующий час.
— Мики, твое величество меня восхищает. Два часа говорить ни о чем — такое умение многого стоит.
— Почему ни о чем? — делано удивился монарх, пожав плечами. — Де-юре они нас признали… Чего же желать больше?
— А вот с этого момента я прошу быть тебя поподробнее. Чего же ты от них пожелал?
— Да сущую безделицу. Попросил их вернуть то, что они, не мудрствуя лукаво, прихватили у нас в прошлом году, когда свои десанты высадили. И списочки приложил, что ты с Колчаком приготовил.
— И как?!
Арчегов невольно хмыкнул, представив, как вытянулись в изумлении физиономии французского и английского послов, когда они познакомились с таким демаршем русского монарха. Еще бы не удивиться, когда потребовали вернуть вывезенное, сиречь уворованное, а также полностью компенсировать порушенное «союзниками», включая сознательные подрывы черноморских броненосцев и наглый увод русских кораблей с Севера, особенно крейсеров «Варяг» и «Аскольд» и необходимых для навигации в Заполярье ледоколов.
— Особенно «понравилось» мое категорическое требование немедленно возвратить нам крейсер «Муравьев-Амурский» и те эсминцы германского флота, что строились по русским проектам и были оплачены нашим золотом. И которые наши «друзья» по Антанте уже поделили между собою, наплевав на данные нам ранее гарантии.
