Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров
— А ты, значит тыкнул? — Петров скривил губы.
— Случайно!
Иванов помолчал, потом усмехнулся: — Я ведь предполагал твой скептический тон, поэтому предлагал отправиться в путешествие. Вон у Алексея скептицизма поменее! — Иванов засмеялся, — теперь кроме Эйнштейна, Лёха не будет любить поляков.
— Да уж! — Сидоров в который раз провёл ладонью по макушке, — ах, гад, он же мне ещё "Пся крев" сказал! Попадись он мне сейчас!
— Это вряд ли, у него впереди Тучков, Багговут, да и казаки Карпова, да что я говорю, это было 200 лет назад.
— Кстати, а что за копия, как он туда попал?
— А это уже вторая часть марлезонского балета, а сейчас пошли греться.
Все отправились в парилку.
* * *
При дальнейшем повествовании Иванова Петров уже не задавал вопросов, а только озадаченно хмыкал. А Сидоров смотрел немигающим взглядом. Когда же на столе в мутном параллелепипеде проявилась початая бутылка водки, точная копия только что отсканированной старой, он и дышать перестал.
Иванов смотрел на них с пониманием. К этому нужно привыкнуть.
Идея заключалась в том, что хитрый приборчик сканировал предмет на всю глубину на атомарном уровне и записывал полную информацию на носитель простым кодом. Ну, не совсем простым и не совсем кодом, но на обычный винчестер. А не менее хитрый агрегат воспроизводил точную копию, используя имеющийся в наличии доступный материал. Самым доступным был воздух, поэтому предбанник выстудило в пару секунд.
Сидоров открыл дверь в парилку и подбросил поленьев в печку. Петров и Сидоров этого даже не заметили. Петров с опаской взял новорожденную бутылку, осторожно её открыл и понюхал горлышко.
Сидоров выдохнул: — Ну?
— Водка как водка, — Петров налил несколько капель на ладонь и растёр пальцами.
Иванов засмеялся, взял у него бутылку, разлил по стопочкам, взял свою, чокнул ею две другие и опрокинул в себя. Петров крякнул, взял свою стопочку и посмотрел на Сидорова. Сидоров взял свою стопочку правой рукой, чокнулся с Петровым, затем левой рукой перекрестился и выпил. Петров тоже выпил и закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Действительно, водка как водка. По плечу легонько похлопали: — Саня, ты живой? — Петров открыл глаза. Иванов и Сидоров смотрели на него с любопытством.
Александр поднял большой палец: — Во!
Николай поднялся.
— Давайте ребята, мыться и баиньки, завтра нас ждут великие дела.
Александр подскочил: — Что? На самом интересном месте?
Иванов показал ему окошко мобильника с циферблатом часов: — Видишь? Завтра с утра начинаем самое интересное. Дохлые вы мне не нужны. Вы нужны мне свеженькие аки агирки.
— Последний вопрос! — Петров набычился.
— Уговорил.
— Как копия попадает в прошлое и, черт побери, на какую глубину?
— Если соединить абрудар с повторителем, то копия получается не здесь, а там. А глубина? Хм… А сколько тебе надо для счастья?
* * *
Утром Петрова разбудил лай собак. Псы лаяли многозначительно, с чувством собственного достоинства, и было ощущение, что кто-то бьёт в большие барабаны.
В дверь заглянул Сидоров: — Рота подъём или рота не подъем?
— Подъём, подъём… — Александр встал и пошёл умываться.
На кухне уже был накрыт стол, Алексей резал хлеб.
Петров покрутил головой: — А Коля где?
— Уже несу! — в кухню вошёл Иванов с охапкой дымящихся шампуров.
— Коля, шашлыки с утра – смерть печени! — поздоровался с ним Петров, и выбрал самый большой шампур.
— А как же, — Николай нажал клавишу на чайнике, и тоже уселся за стол.
Сидоров с ненавистью посмотрел на ведро вчерашней икры, и с отвращением отвернулся.
Петров вилкой снял с шампура мясо на тарелку и спросил: — Николай, ты нас кормишь на убой?
— Угу, — жуя мясо, Иванов утвердительно покивал.
— А чего собаки лают? — спросил Алексей.
— Да задолбали, кто по улице ни пройдёт – всех облают. Могут и в пять утра полпосёлка перебудить. А что с ними сделаешь. Вот терплю.
— Так второй пёс – копия?
Иванов опять утвердительно покивал.
— Круто. А пятихатку можешь скопировать?
Николай удивлённо поднял брови: — Зачем тебе копия пятихатки? Она же с тем же номером будет! Вот царский золотой червонец – другое дело, он без номера.
Петров положил вилку на стол: — Вот откуда икра и остальной выпендреж. Я так и подумал. Накопировал себе червонцев, толканул их, вот тебе и куча денег на икру.
Иванов засмеялся: — Ну, червонцы так просто не толканешь, во всяком случае, много, а икру я купил в универмаге, маленькие баночки, а потом накопировал сколько надо. И вообще, всё, что вы едите – накопировано.
Сидоров дожевал кусок и одобрительно промокнул губы салфеткой: — Какие хорошие копии, а с собой можно завернуть?
Петров не выдержал: — Ну, давай, не томи, какие планы?
— Ну, — Иванов пожал плечами, — изучать матчасть.
— Лёше, значит, можно сразу на войну, а мне только мануалы курить? Ну, спасибо…
— Ты сам отказался. А обучение на практике, на практике. Почему я отправил Лёшину копию в лес, в день Бородинской битвы? Потому, что на сто процентов был уверен, что это ни к чему привести не сможет. А он, терминатор, умудрился животине харакири сделать.
— Почему обязательно на войну? Я не против мирно прошвырнуться по какому-нибудь бродвею, подышать антикварным воздухом.
— Бульвар Капуцинок подойдёт? Прошлого века? В смысле позапрошлого?
— Ещё бы! Может, и контрамарочку, к братьям Люмьер подкинешь?
— Нет, без волюнтаризма пожалуйста. Просто прошвырнуться по бульвару туда-сюда.
— А обратно как?
— Есть соответствующая технология. Пошли в кабинет.
Сидоров вопросительно посмотрел на друзей: — Вы меня не забыли? Я тоже хочу!
Поднялись в кабинет. Иванов нашел нужные диски и накопировал шмотки – цилиндры, панталоны, сюртуки. Переодевались в незнакомую одежду, оглядывая друг друга и поправляя неуклюжести в одежде.
Иванов включил систему, и на мониторе появилась оживленная улица, пёстрая, шумная, многоголосая. Повёл камеру в сторону, в переулок и ещё один поворот – глухая подворотня. Проверил по времени – она ещё 16 минут будет пустая, потом пройдёт дворник с метлой.
— Вот, — сказал, — здесь и проявитесь. Отсюда два поворота за угол, и вы на бульваре Капуцинок. Я за вами смотреть буду. Если что, эвакуирую без предупреждения. Ваша задача – ничего и никого не трогать, просто смотрите и привыкайте. С копиями связь может быть разная. Может, как было в первый раз у Лёши. Полное переключение на копию. Можно полностью отключить связь, копия в автономном режиме, а потом, подключившись, синхронизироваться. Понятно, да? Вас там не стояло, но вы всё помните. Можно поддерживать связь постоянно, но тут нужна сноровка. Две картинки в голове – это вам не мелочь по карманам тырить. Вот это всё мы и должны отработать.
Петров по-ленински заложил большие пальцы в жилетку: — Николай, ты что задумал? "Изучать матчасть", "Должны отработать" — что за лексикон времён военного коммунизма? Что происходит?
Иванов широко улыбнулся: — А я не сказал? Необходимо срочно спасти мир! Вот смотрите, у нас по плану:
12.00–13.00 – совершить подвиг.
14.00–15.00 – спасти мир.
* * *
Залаяли собаки. Запел дверной звонок.
Петров чертыхнулся: — Ё-маё, так и знал, на самом интересном месте.
Иванов снял трубку спикерфона, прикреплённого на стене у двери.
— Привет, ага, сейчас открою, — засмеялся и пошёл открывать.
Вскоре затопали шаги по лестнице, открылась дверь и в кабинет вошли две женщины. Татьяна Петрова и Ирина Сидорова. Татьяна, высокая, с копной пепельных волос, с неуловимым восточным разрезом голубых глаз была одета в брючный костюм кофейного цвета. Ирина, пониже, брюнетка с глубокими темными глазами и насмешливым изгибом пухлых губ была в джинсах, и белом мохнатом свитере.
Увидев мужей в цилиндрах, дамы дружно засмеялись. Потом уселись на диван и заявили, что не сдвинутся с места, пока им не объяснят, в чем дело.
Иванов сказал так: — Я совсем забыл снабдить наших путешественников языками. Пока я буду рассказывать сказки девушкам, надевайте вот эти девайсы, и устраивайтесь в креслах поудобнее. Закачаю вам сознание одного лингвиста, который знает свыше ста языков. Не бойтесь, на мощности 5 процентов от номинала это безопасно. Он дал Петрову и Сидорову по маленькому наушнику, и сел за рабочий стол. Пробежался по клавиатуре всеми десятью пальцами, оглянулся, убедился, что Петров и Сидоров сидят в креслах и надели наушники, подмигнул Тане и Ире, и нажал на "Enter". От наушников вглубь уха протянулся голубенький лучик.
Примерно через пятнадцать минут, когда Иванов уже рассказал женщинам то, что хотел рассказать, дилинькнула программа, оповещая, что загрузка завершилась. Под недоверчивыми взглядами женщин, Иванов подошел к друзьям, и снял с них наушники.
