Главная роль 8 (СИ) - Смолин Павел
«Пауперизация» осталась где-то там, за МКАДом (ха!), а здесь получился образцовый город Будущего. Исполинские асфальтовые развязки, снующие там и тут автомобили (вместе с грузовиками да общественным транспортом под три миллиона «юнитов» насчитывается!), сияющие неоном вывески магазинов, куча приятных зеленых парков, сквериков да прудов с утками, велодорожки и выложенные брусчаткой чистые тротуары — попав в Москву, любой житель планеты как правило уже не хочет возвращаться в свое кажущееся задрипанным селом место жительства.
Деток на экскурсии сотнями тысяч каждый год возим — впечатлений на всю жизнь вперед у них, а приемные комиссии столичных и Подмосковных (на крайняк — Питер, Владивосток или хотя бы Красноярск) учебных заведений ближе к осени начинают пахать в три смены, чтобы разгрести вал бумажек. Квота на учеников из провинций велика — не для одной Москвы Российская Империя существует — но все равно жестока: физически не хватает мест на всех желающих. Что поделать — мир несправедлив, и я полагаю, что народ должен питать ко мне благодарность хотя бы за то, что сложившаяся система несоизмеримо лучше прежних и даже будущих.
Эпилог
Заседание Большого Православного совета закончилось, и я с облегчением отправился в Кремль, чтобы засесть за любимые государственные бумаги. Не нужен я на этом Совете, но в связи с решением «освобожденной» Пентархии мне положено на них присутствовать. Глава Российской Империи теперь имеет приставку к титулу — «хранитель и защитник Православной Веры». Благо живут иерархи в русском Иерусалиме, в Москве собираются всего один раз в год. Совсем скоро эта почетная обязанность вместе с прорвой других и исторической без дураков ответственностью перед всей планетой перейдут к Коле, а я наконец-то смогу отдохнуть.
Посмотрев в окошко машины (бренд «Романов-Вильгельм» я из чистого принципа после войны возродил, назло Вильгельму и на радость любителям продукции этого автоконцерна) на нарядных, сытых, правильно-румяных, но неизменно чумазых, бегущих за моим кортежем детей, я улыбнулся: вот на такое смотреть мне никогда не надоест!
В отличие от всего остального. Я по-прежнему здоров, в актуальном 1935 году выгляжу и чувствую себя физически на все те же двадцать лет, но… Но морально я устал до часовых сидений у камина с направленным на пламя пустым взглядом и пустоте в голове. Шутка ли — больше сорока лет на троне сижу, причем не абы как, а в процессе нарастив свое государство до де-факто всей планеты. Да, Японская Империя (занимает теперь еще и всю Южную Америку) формально независима, но мы с нею и объединенным над-государственной надстройкой (работает, потому что иначе я приду и всех поубиваю) Индокитаем по итогу закончившейся в 1929 году Второй Мировой подписали замечательные бумажки с реально вечным миром и не собираемся пытаться разжигать новой войны. Незачем — всем трем доминионам хватает ресурсов и работы по поддержанию управляемости государством. Трудная эта задача — человеческий материал беспрецедентно пестрый, и очень трудно заставить его пусть не шагать в едином строю, но хотя бы не мешать жить самим себе.
Во многом помогло то, что последние два года войны на не подконтрольных нам территориях шла вялотекущая гражданская война, а жители сытых западных стран вспомнили, что такое голод длиной во многие месяцы.
В целом война обошлась человечеству в восемьдесят с «хвостиком» миллионов человек. В основном — врагов, конечно, но японцы например тоже мерли пачками. Далее, когда на руинах почти уничтоженных в социально-экономическом и материальном планах государств нашлись хоть сколько-то легитимные и способные подписать капитуляцию люди, народ вздохнул с облегчением — сразу за капитуляцией стремительно починились дороги и товарооборот. Задабривать и подкупать в этот раз, пусть де-факто и своих подданных, я никого не стал. Необходимый для жизни минимум и перспективы для детей — пожалуйста, но дальше, друзья, давайте сами.
И суды над приведшими народы к катастрофе элитами — человечество навсегда должно запомнить этих коварных преступников. Будь гражданин завоеванной страны хоть трижды турбопатриот, все равно пришедший из школы радостный ребенок с «пятеркой» по истории не может не точить превратившееся в нацистский камень сердце. Культ детства в свое время стал одним из эффективнейших инструментов большевиков, а теперь стал тем же самым у нас.
Вторым мощным стимулом для новых подданных не косячить стала длинная и трудозатратная процедура получения подданства Империи. Гражданство для «новичков» — это не навязанная «оккупантами» необходимость, а привилегия, которую нужно заслужить. Такой же подход применялся и в других сферах взаимодействия государства с гражданином: Империя покоренным народам ничего не должна, а вот им еще нужно доказать, что они такого хорошего государства достойны.
«Горшочек, вари!» — плавильный котел Империи, оставляя многочисленные зазоры для религиозной и национальной самоидентификации, начал работать и уже не остановится. Если только мои потомки не окажутся криворукими идиотами и не разрушат построенное мной.
Коля в этом плане очень многообещающий молодой человек. Многие годы он активно «крутится» в государственном аппарате, часто составляет мне компанию в рабочих поездках и просто разборах «текучки», а главное — задает много вопросов. Ныне Николай занимает должность генерал-губернатора Николаевской губернии — набирается на богатой, переполненной деловой активностью и международными контактами земле реального управленческого опыта. Почти отбыл командировку уже, через годик вернется.
На сороковой год ровно передача трона назначена, и к концу текущей «пятилетки» я уже почти целиком передам дела сыну. Дел к тому моменту останется не так чтобы очень много — циклопическая государственная машина, накрывшая собою все континенты планеты кроме Австралии да Южной Америки, настроена, обладает изрядным запасом прочности и уже не нуждается в «ручном» управлении.
Ну и помирать я в общем-то не собираюсь. Некоторая аналогия прослеживается: я когда-то «прятался» в тени могущественного отца, а теперь этим же инструментом будет пользоваться Николай. Здесь органично возникнет кружок любителей рассказывать всем о том, что Коля мол правитель не настоящий, а номинальный. Рассказывать или намекать об этом кое-кто будет будущему Императору прямо в лицо, но нам-то что? Самооценка Цесаревича крепка, и ему достаточно самому знать, что я действительно не полезу — хватит, направился так, что на три перерождения вперед хватит.
Быть Императором на пенсии в моих мечтах архиприятно. Круг обязанностей я себе уже нарезал — буду курировать вопросы связанные с экологией и сохранением редких видов животных, сочинять мемуары (тщательно откорректированные) да часто ездить в гости к выжившим коллегам по историческому процессу — недавно вот к Вильгельму в Крым ездил, у него там дача.
Нечего нам теперь делить, поэтому чисто по-родственному проводим время со стареньким кайзером и Марго. Взрослые внуки и маленькие правнуки дедушку Вилли очень любят, а сам старикан, пусть и продолжает крепко на меня обижаться, но с годами стал человеком неожиданно мягким и сентиментальным. Если не считать вспышек гнева, конечно, но в семейном кругу кайзер себе такого не позволяет.
Вздохнув, я достал из встроенного в сиденье водителя холодильника маленькую пачку сока и пробил фольгу трубочкой. Много лет я пытался строить образцовую семью — и в целом получилось! — но парочка крупных провалов есть. Первый — мой личный, в виде внебрачного сына, ныне работает адъютантом Коли. Второй — великая княжна и моя внучка Анна Николаевна, которая в шестнадцать лет умудрилась сбежать из дома и страны.
Агенты «Избы» нашли ее быстро — в гостинице, в одном нумере с португальским принцем «второго эшелона». Позор — ужаснейший, и нам пришлось сильно попотеть, чтобы выдавить эту историю из инфополя. Сделанного не воротишь — пришлось благословить дурочку на брак с принцем и обоих селить подальше от посторонних глаз — в Аргентинской провинции Японской Империи. Дело было в войну, и я не знаю, чем руководствовался принц, когда сбежал в Америку и завербовался там во вражеские войска. Вражеские войска, и с фронта вернулся в сильно фрагментированном виде. Анна, к тому времени подарившая миру замечательную девочку, от горя помутилась рассудком и попыталась на арендованном самолете долететь до Антарктиды. Связь с ней пропала еще за добрые две сотни верст до континента, а поиски ни к чему не привели.
