Под напором стали и огня (СИ) - Романов Герман Иванович

Если в 23-й и 7-й армиях имелось шестнадцать стрелковых дивизий, то в обходящих егерских корпусах девять, с учетом трех приданных стрелковых дивизий, и полудюжины собственно егерских. И два воздушно-десантных корпуса, каждый численностью в горно-стрелковую дивизию. По предварительным расчетам, почти тридцати расчетных дивизий было достаточно для решительного наступления, благо имелась поддержка в составе двух танковых бригад и трех полков КВ. К тому же значительные силы авиации фронта и Балтийского флота, с более чем тройным перевесом в боевых самолетах над финскими ВВС обеспечивали полное превосходство в воздухе. А для отвлечения внимания линкоры должны были обстрелять Свеаборг и Хельсинки с предельной дистанции, пока лед в Финском заливе будет некрепкий, к тому имеются ледоколы как раз на такой случай.

В Заполярье 14-я и 17-я армия должны были также начать активные действия против германской группировки 20-й горной армии из шести дивизий, действуя сразу на двух направлениях — на Мурманском и Кандалакшинском, имея пять стрелковых корпусов и две егерские дивизии, почти тройной перевес в силах. Против шестидесяти германских самолетов имелось триста армейских и Северного Флота самолетов, плюс английская авиагруппа из полусотни машин. К тому же по настоянию Ставки Северный флот подготовил высадку двух бригад морской пехоты, прикрывать которую должны были английские и американские крейсера с эсминцами.

И сейчас командующий Северным фронтом генерал армии Мерецков понимал, что через два месяца он просто обязан добиться победы, вырвать любой ценой. А потому в 25-ю армию вошли самые лучшие дивизии, которые «опекал» лично маршал Кулик, назначая всех командиров соединений, комплектуя отборным личным составом, проверенным, отлично вооруженным и снабженных боеприпасами без всяких ограничений. Да и командующий армией генерал-лейтенант Пядышев был при самом деятельном участии маршала Кулика освобожден из-под следствия, как и сам Кирилл Афанасьевич. И подвести маршала было категорически нельзя — это они с командармом хорошо понимали. Поэтому все лето шли подготовительные мероприятия — подготовлены дороги, по которым должно было пойти снабжение продвигающихся вперед дивизий, выделены для доставки полдесятка автотранспортных батальонов, заранее заготовлены на складах припасы — война в декабрьские морозы дело нешуточное. Да и память с «зимней войны» осталась нехорошая — именно под Суомуссалми попала в окружение и была полностью растрепана 163-я стрелковая дивизия. Следом за ней разгромлена и 44-я дивизия, ее командир комбриг Виноградов, вместе с начальником штаба и политотдела, расстреляны перед строем по приговору трибунала.

Так что финнов принимали в расчет очень серьезно, решив учесть все нюансы, создать превосходящую в силах группировку и нанести сокрушающий удар. Все прекрасно понимали, что зимой немцы не смогут оказать действенной помощи, кроме отправки самолетов, ведь порты замерзнут. Зато если Финляндия выйдет из войны, потом разбить немецкие дивизии в Заполярье будет не так сложно. И главное — освободится три армии, в которых до тридцати проверенных в боях дивизий — а с такими резервами можно начинать решительное наступление на Прибалтику…

В январе 1940 года во многих мировых газетах помещены фотографии жуткого разгрома двух советских дивизий при Суомуссалми, причем финнов было втрое меньше, только действовали они активно, «зажав» вытянувшиеся длинными «кишками» колонны стрелковых дивизий на лесных проселках. А дальше морозы, отсутствие теплой одежды у красноармейцев и бестолковость собственного командования привели к катастрофическому поражению, итогом которого стало получение финской армией огромного количества трофеев, включая десятки танков…

Глава 56

— Товарищ маршал Советского Союза, как вы себя чувствуете⁈

— Слава богу, хреново, но гораздо лучше, чем Бубликов, — сварливо отозвался Кулик на обеспокоенный голос одного из адъютантов, который забинтовал ему голову, а сейчас протянул фляжку. Поймав удивленный взгляд подполковника, ведь тот понятия не имел об известном советском кинофильме, что появится только через треть века, если вообще снимут эту киноленту, Григорий Иванович усмехнулся, и чуть отхлебнул, по привычке делать именно таким первый глоток, коротким, чтобы промочить губы и глотку. И впервые не поморщился, ощутив не теплую воду или чай, а отдающий яблоком неплохой коньяк, который шел только через «спецраспределители» исключительно для высшего комсостава РККА.

Но так сейчас по всей стране, все строго нормировано — карточки получают рабочие, служащие, иждивенцы, каждый по своей категории. Но есть «литеры» двух видов, по буквам «А» и «Б». Первая для номенклатуры, вторая рангом пониже — для «ответственных работников». И по ним все тоже строго по нормам, хотя, конечно, они не идут ни в какое сравнение с обеспечением рабочих и инженеров даже значимых оборонных предприятий, и даже с теми нормами довольствия, что полагаются командирам, до майора включительно. Выдают по «литере Б» весьма существенно — ведь идет дополнительная «отоварка» обычных рабочих карточек. А там «привесок» солидный полагается — в месяц по пять килограмм пшеничного хлеба, десять банок мясных и рыбных консервов, два десятка яиц, по «кило» сахара и конфет, да столько же животного масла, а не маргарина или жира, как рабочим — тем по два фунта. А еще макароны и крупа, кулек картошки на пять «кг», овощи, порой фрукты, не в изобилии, понятное дело, но по килограмму-два дают, а зимой и мандарины перепадают. И так по «мелочам», причем очень значимых в военное время тотального дефицита, как пара больших пачек настоящего чая, отнюдь не «морковного» или «спитого», а еще мыло, полтора десятка пачек папирос, и две полулитровых бутылки водки. Правда, на счет последней было специально указано, что выдается только «по желанию». Но вряд ли кто из «ответственных работников» отказывался от такой выдачи, во все тяжелые времена спиртное всегда пользовалось повышенным спросом. Но ничего не бесплатно — с началом войны цены на нормированные товары и продукты «заморозили», как и зарплаты, но за «литеру» платили из жалования строго по довоенным расценкам, хотя в обычное время цена на них если не «кусалась», то была отнюдь не низкой, тот же «Беломорканал» по рублю шел. А вот на семью, жену и детей, ничего дополнительно не полагалось, только обычные положенные карточки. Но овощи порой выдавали дополнительно, из двойного расчета.

С «литерой А» и обеспечением высшего комсостава РККА дело обстояло гораздо лучше, но тоже с определенными ограничениями, выше которых, как говорится, «не прыгнешь». Сам Григорий Иванович отдал денежный аттестат и «доппаек» беременной жене, как-то так получилось, и теперь будет, как надеялся сын. Супруга сейчас со своими родителями жила в ленинградской, и отнюдь не маленькой квартире, где были весьма комфортабельные условия по местным суровым временам, к тому же Жданов выделил им казенную дачу, а охрану приставили не из НКВД, армейскую, егерей. Такой вот прообраз ЗАТО, здесь такое уже общепринято…

Отпил еще раз коньяку — только глоток сделал больше. Полегчало, и «отпустило», контузии бесследно никогда не проходят, а тут здорово по голове шарахнуло. Григорий Иванович закурил папиросу, огляделся. Бронепоезд был разбит в хлам, у дымящегося остова суетились бойцы и путейцы, вытаскивая из искореженных бронеплощадок раненых и контуженых членов экипажа. Ремонтный поезд тоже пострадал, как минимум одно бомбовое попадание получил, да истребители прошлись пулеметным огнем. Но путейцы пострадали относительно по сравнению с командой «бэпо», вот там три четверти личного состава точно в «безвозврат» записывать нужно — в вагонах продолжал взрываться боекомплект.

Сейчас Кулик совершенно хладнокровно смотрел на последствия бомбардировки — жаль бойцов, но потери на войне неизбежны, а он на них насмотрелся в жизни. А мысли были об другом, острые и пронзительные, от которых буквально раскалывалась голова.