Ревизор: возвращение в СССР 41 (СИ) - Винтеркей Серж

Лина поначалу принимала доброжелательность и интерес к ним со стороны большого числа людей за чистую монету, думая, что те восхищаются Витькиным талантом и ее красотой. Но потом с обидой и злостью осознала, что причина в обычной халяве и никому они на самом деле не нужны и неинтересны. Вот только попытки как-то донести это понимание до Еловенко результата не дали. Тот был в восторге от внимания окружающих, слушать ничего не хотел и продолжал кутить напропалую.

В итоге, вернувшись после отпуска в Москву, они оказались все в том же незавидном положении, что и раньше – без гроша в кармане и с непонятными перспективами на будущее. Витькины «друзья-приятели» ожидаемо пропали с радара, как только поняли, что вечеринок больше не будет, и Еловенко захандрил. Вместо того, чтоб искать возможности заработать, он все свободное время лежал на диване, наигрывая печальные мелодии и пил. Лина пока держалась, скрывая от всех, что у них творится, но терпению ее постепенно подходил конец.

Когда вернулся из Монголии Иван, Лина совсем уже было твердо решила выгнать Еловенко и попробовать закрутить с археологом роман. А тут случился такой облом…

А все этот Ивлев, – вдруг мелькнула у нее мысль, – не приперся бы к нам во ВНИИ со своей лекцией, не случилось бы этого ничего…

Глава 21

Москва, Верховный Совет СССР

Заседание Президиума Верховного Совета шло уже полтора часа, когда наконец подошли к финальному вопросу «в разном».

– А теперь, товарищи, обсудим итоги выезда нашей Группы молодёжного общественного контроля при Верховном Совете в Ярославль, – сказал Камолов.

Председателя Верховного Совета сегодня не было, так что именно он вёл заседание. Его помощник тут же торопливо вышел в коридор и пригласил зайти терпеливо ожидавшего Ильдара.

– Вот, товарищи, руководитель группы общественного контроля при Верховном Совете – Ильдар Ринатович Валиев. Сейчас он нам в нескольких словах изложит суть состоявшегося рейда. – сказал Камолов.

Ильдар был бледен, взволнован, но в целом контролировал себя неплохо. За две минуты зачитал с бумажки основные итоги рейда.

Поблагодарив его, Камолов снова заговорил:

– Так, товарищи, хочу внести следующее предложение. С моей точки зрения, ясно, что первый секретарь Ярославля действовал по просьбе кого-то из обкома. Потому что этот редактор «Северного рабочего» своими статьями о бесхозяйственности в колхозах прищемил прежде всего им хвост. Но, естественно, этого мы с вами никак не докажем. Поэтому, раз он сам сдуру проявил эту инициативу, то, я считаю, что должны отвечать он и его подчинённые.

Заместитель председателя Верховного Совет сделал паузу. Никто не пожелал высказать какие-то возражения, поэтому он продолжил:

– У меня есть следующие предложения по видам взысканий, которые мы порекомендуем партийной организации Ярославля в отношении всех, кто нарушал социалистическую законность в отношении редактора газеты «Северный рабочий». Итак… Первому секретарю Ярославля я предлагаю вынести выговор – именно он натравил своих подчинённых на редактора газеты, а парторгу и профоргу вынести порицание. Всё же лица они в определённой степени подчинённые первому секретарю, хотя, конечно, и свою голову на плечах тоже должны были иметь, не позволив использовать себя для сведения личных счетов с редактором газеты.

Снова небольшая пауза, и Камолов обводит взглядом членов Президиума:

– Что скажете, товарищи? Голосуем или будут какие-то ещё дополнительные уточнения или вопросы по этому пункту?

Члены президиума были очень занятыми людьми и уже нетерпеливо посматривали на свои часы – у каждого было ещё большое количество дел, которыми предстоит заняться. Так что никаких возражений у них не оказалось, и все они единогласно проголосовали за предложение Камолова.

– Прекрасно, – сказал Камолов. – Значит, отправим это решение в Ярославль. И через месяц запросим информацию о том, какие конкретно шаги партийной организацией Ярославля были предприняты по итогам нашей рекомендации. Надеюсь, они не попробуют заволокитить это дело, иначе я лично сделаю всё, чтобы им пришлось пожалеть об этом.

Лицо Камолова, когда он это говорил, было настолько зловещим, что Ильдар невольно вздрогнул. Не зря, совсем не зря никто не хочет с ним связываться. Так что в интересах партийной организации Ярославля просто сделать всё, что им рекомендуют, потому как это вовсе на самом деле не рекомендации – Камолов пойдёт до конца, если они их не выполнят… Все же формально Президиум Верховного Совета по Конституции СССР считался высшим органом власти, так что, хотя к партийным органам не относился, нужные рычаги у него найдутся… Да и кто в том же Политбюро захочет вдруг заступиться за подобного рода проколовшихся товарищей из провинции?

***

Москва, квартира Ивлевых

После КГБ пришлось мне опять домой возвращаться. Сегодня же среда, значит, мне доклад нужно в Верховный Совет обязательно отвезти для Межуева. А я его позабыл прихватить с собой, когда к Румянцеву поехал. Мысли все были по другим поводам – получится ли реализовать предложение Балдина по поездке на Кубу его самолётом, по японцам этим неожиданно всплывшим, ну и думал, конечно, зачем именно меня Румянцев вызывает… Немудрено, что про это я и позабыл…

И ясно, что пока домой ехал, размышлял над итогами своих переговоров с офицером КГБ. Основные результаты меня устроили. Жестко отстоял свою позицию, что я не сексот, чтобы и мыслей в будущем таких не возникало. По Балдину вроде бы должно прокатить, а ведь в моих интересах поехать на Кубу именно с ним. Уверен, что уровень сервиса будет совсем другим, уж кубинцы для генерала советского расстараются по полной программе. Ну и в преферанс будет с кем играть. Не все же на пляже валяться, в таком климате и обуглиться можно с непривычки…

Вошел в квартиру, поздоровался еще раз с Валентиной Никаноровной, и тут же зазвенел телефон. Как будто меня ждал…

Подняв трубку, сразу же уверенно опознал голос Ильдара.

– Доброе утро, Павел, – сказал он.

Конечно, я сразу же догадался, почему он мне звонит. Ясное дело, что это связано с тем письмом, что я передал ему через Брагина в понедельник. И, скорее всего, он явно звонит мне не для того, чтобы сказать, что ничего с этим письмом не получится, иначе он поручил бы это сделать Марку.

– В принципе, Павел, меня это письмо очень заинтересовало. Важно только определиться, каким образом мы будем по нему работать. Речь ведь идёт о взятках… А поскольку сам факт взятки не зафиксирован, то это будет слово написавшего письмо против слова директора рынка. Один будет уверять, что дал взятку, а другой – что ни о какой взятке понятия не имеет. Этак мы вернёмся с этого рынка с больной головой от этих споров и с нулевым результатом. Я с таким к Камолову идти не готов.

– Полностью согласен, Ильдар Ринатович, – ответил я. – Чтобы с этим делом разобраться, необходимо идти каким-то другим путём.

– Вот отлично, Павел, что ты это понимаешь, – обрадовался Ильдар. – Может быть, приедешь к нам сегодня? Я обратил внимание, что ты по средам часто появляешься в Верховном Совете. Может быть, зайдёшь к нам, и всё обсудим?

– Да, конечно, я сегодня как раз примерно через час планировал там быть. – Сразу тогда к вам и зайду, – согласился я.

В сказанном Ильдаром было рациональное зерно, так что надо было как следует подумать, прежде чем действовать дальше. Мои поездки в спецхран имели своим результатом то, что у меня уже в конце прошлой недели был готов тот доклад, который повезу сегодня, и был почти готов второй доклад на следующую неделю. Так что через полчаса, прихватив готовый доклад, я выехал в Верховный Совет.

Прежде всего, чтобы не забыть, отдал обе копии доклада и у секретаря Пархоменко получил свой обычные талоны – на продуктовые наборы и в «Детский мир». Схема у нас уже была отработана: я просто отдавал талон в «Детский мир» Галие, она уже сама занималась покупками в нем. Ну, за продуктовым набором заезжал уже, конечно, сам – он тяжёлый.