Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович

Третий и основной удар наносит Северный флот, балтийцы оказывают поддержку. Тяжелая и крейсерская эскадра уже покидают Екатерининскую гавань. Макаров готов атаковать.

Здесь необходимо лирическое отступление. Разделение флота на несколько несвязанных театров известная всем русская беда. Но есть и другая неприятность — удаленность основных баз от берегов главных противников. Нам проблемно даже не вести крейсерскую войну, а начать ее. Драться за ТВД у вражеских берегов тоже очень неудобно. Скажем от Либавы до Шетландских островов 900 миль. Или двое суток экономическим ходом. Это не только время, но и расход топлива, а его в цистернах всегда мало. С Романовским портом еще хуже — уже 1200 миль. Разумеется, когда переводили основные силы флота с Балтики на Север эту беду учли. Для флотов строили быстроходные транспорты снабжения и танкеры. Этот плавучий тыл должен обеспечивать эскадры, снабжать и даже ремонтировать корабли в дальних походах. Поражения Русско-японской оказались горьким, но полезным уроком. Говоря предельно цинично — у всех была своя Цусима. Только не все пережили и стали сильнее.

Впрочем, силы снабжения североморцев уже вели свою незаметную войну. Так с первых дней войны флот организовал плавучую базу на Груманте. Прятавшиеся в проливах и заливах сурового северного архипелага транспорты и танкеры встречали подлодки. Волчата из стальных гробов заправляли баки под завязку, загружали в отсеки торпеды и продовольствие. Людям давалась возможность хоть немного отдохнуть на просторных палубах после тесноты отсеков субмарин.

Так вот. Все силы Северного флота вышли в море. У берегов Норвегии корабли принимают топливо, пополняют запасы. Плавучий тыл уходит в шхеры у Ставангера и Бергена под прикрытие авиации союзников. Флот под флагом контр-адмирала Макарова наносит дерзкий удар по базам на Фарерских островах. Одновременно в море выходят германцы. Союзной эскадрой командует Гюнтер Лютьенс.

Затерявшийся в море между Шотландией и Исландией архипелаг, это не только несколько рыбацких хижин и селедка. На Фарерах базируется гидроавиция. У островов оборудованы стоянки флота. Патрули с фарерских баз мешают нашим и немецким рейдерам прорываться в Атлантику, воздушные патрули досаждают подводникам.

Дерзкий удар по базе вынудит противника вывести флот в море. И вот здесь у Макарова и Лютьенса появляется хороший шанс разгромить флот метрополии.

— Спасибо Михаил Александрович. Я надеюсь ваши специалисты все правильно спланировали, подготовили, все учли. Я молю Бога, чтоб он проявил милость к правой стороне, даровал нам победы. — Алексей медленно поднялся из-за стола и направился к начальнику МГШ. — Вы все знаете, Россия не готова к долгой войне. Сейчас от нас всех зависит цена этой войны для нашей нации. Каждый погибший, каждый калека, каждая слеза вдов и сирот ляжет камнем на мою совесть. Прошу вас всех бить сразу со всех сил, чтоб разом и в гроб.

Глава 27

Палестина

12 мая 1940. Иван Дмитриевич

Недолгий отдых в прошлом. Никифоров уже с ностальгией и теплотой вспоминал те прекрасные две недели, когда батальон работал на нефтяных промыслах. Саперы расширяли дороги, восстанавливали и усиливали мосты, искали повреждения на нефтепроводах, помогали специалистам восстанавливать оборудование, обустраивали дома для нефтяников. Приходилось и пожары тушить. Это добрая работа, все же ремонтировать и строить лучше, чем сносить и взрывать.

Иван Дмитриевич потянулся до хруста в суставах. Дорога даже не утомила, а надоела хуже пареной репы. Экзотические пейзажи за окнами машины тоже приелись. Поручик поерзал на сиденье и уперся коленями в переднее кресло.

— Скоро привал. Потерпите немного, — обернулся Кравцов. — Иван Дмитриевич, а ведь мы приближаемся к Земле Обетованной.

— Всегда мечтал прикоснуться к святым местам, — включился в разговор Гакен. — До сего момента адъютант мирно дремал, приткнувшись в угол на заднем сиденье.

Увы, окрестности не радовали взгляд. Пыль, палящее солнце, серые войсковые колонны. Бедные селения с глинобитными хибарами, глазеющая на машины смуглая ребятня, закутанные в тряпки женщины, — Никифоров раньше как-то иначе представлял себе Землю Обетованную. Прославленное Царствие Небесное на земле оказалось не таким благостным местом. Несколько похоже на наш Туркестан, как о нем рассказывали повидавшие. Хотя, до Палестины они еще не доехали, может быть, дальше будет лучше.

— Иван Дмитриевич, улыбнитесь и воспарите духом, — не унимался, помощник комбата. — Если так пойдет дальше, мы будем наводить мосты через Иордан!

— Понтонный парк передали седьмому батальону. Боюсь, я не столь свят, чтоб носить балки по реке аки посуху.

— Значит, парк нас догонит.

— Или командование другое дело найдет, — поставил вердикт Гакен.

Разговоры позволяли скрасить последние версты. Батальон свернул с дороги к маленькой рощице. Война войной, а обед солдатам положен. Желательно по расписанию. После остановки Никифоров первым делом направился к машине комбата справиться о новостях и распоряжениях. Никитина он застал в роще под навесом из брезента. Здесь же под деревьями стоял «Жук» комбата. Таковые навесы солдаты натягивали при первой же возможности. Хоть какая-то защита от южного солнца.

— На марше порядок? — осведомился комбат.

_ Порядок. Отставших и поломавшихся нет.

— Господин полковник, — к навесу подбежал начальствующий над транспортно-механической частью капитан Соколов. — нужна дневка. Бензин на сто верст хода. Машины требуют ремонта. Хотя бы перебрать что стучит и где брызжет.

— Все так плохо?

— Не то слово, — Виталий Павлович махнул рукой.

На капитана жалко было смотреть. Всегда подтянутый, деятельный с благородной сединой на висках начальник транспорта осунулся, плечи опущены, черты лица заострились. Вся тяжесть марша через пустыню легла на этого человека и его механиков.

— Заправщики нас догонят через час. Должны догнать, — уточнил Никитин. — Дневку не обещаю. Только если на берегу Галилейского озера.

— Через три дня половина батальона пойдет пешком.

— Да не будет трех дней марша. Смилуйтесь. Вон, слышите? — издалека доносился, приглушенный рокот канонады. — Надеюсь, сегодня нам передадут новый приказ, а там найдем время подлатать наши колымаги. Даст Бог, ремонтный батальон нас догонит.

— Вашими бы устами да мед пить.

Начальник транспорта явно хотел излить душу, пожаловаться на жуткое состояние транспорта, приукрасить маленько, не без этого, но ему помешал Кравцов. Помощник комбата только у машины комбата перешел с рысцы на шаг. Судя по его виду, явился он отнюдь не с добрыми вестями.

— Ну?

— По радио передали, заправщики задерживаются. Колонну на марше бомбили.

Лицо комбата исказила гримаса. Налеты вражеской авиации превратились в проблему. Беда глубоких прорывов и стремительных рывков. Наши истребители уже не дотягивались до стоявших аж на пороге библейской Галилеи мехчастей. Но зато своя бомбардировочная авиация на земле не застаивалась и противнику скучать не давала. Саперы и офицеры батальона регулярно наблюдали летящие в поднебесьях грозные крылья гнева с русскими молниями на крыльях.

Судя по всему, наши имели преимущество в воздухе, вражеские истребители появлялись редко, отражать налеты у них получалось плохо. Все из-за того, что русские быстро пришли к массированным ударам силами не менее полка на одну цель. Атаковать такую армаду у истребителей получалось плохо. Зато на земле бомбардировочный полк оставлял за собой сплошные руины и поля воронок. Никифоров только сегодня видел Дамаск. Батальон долго пробирался по рокадам и пригородам, обходя дымящиеся руины и кварталы развалин.

Битую технику тоже видели, как и свежие могилки. Хотя штурм длился всего два дня, но дался Дамаск недешево. Попытка захватить город и железнодорожную станцию с наскока не прокатила. Подвижные части уперлись в позиции французов. Пришлось дождаться подхода моторизированной 3-й Царицынской дивизии. Сам штурм саперы не видели и слава Богу. Пехота и бронеходчики рассказывали, что драка была страшная.