Николай I Освободитель. Книга 5 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич
— Уверен, ваше императорское величество, — кивнул Блудов, — более того тут учтены только непосредственно имеющиеся прямо сейчас нужды, расширение аппарата и включение в состав классных чиновников новые категории служащих только ухудшит ситуацию.
Блудов был типичным сановником. Бюрократ-приспособленец — при этом не лишенный управленческого таланта, надо признать — готов был тащить воз государственной машины в том направлении, которое уму укажет верховная власть. Нужны либеральные реформы — вот вам проект упразднения цензуры и дарования народу свободы слова. Нужно закручивать гайки — вот список потенциально ненадежных студентов под исключение из вузов империи. Таким нужно четко ставить задачу, не допуская никаких отклонений от линии партии, и они будут бурить породу пока не макушка не сотрется. Полезный, в общем, человек, хоть порой и не слишком приятный в личном общении.
— Шесть тысяч чиновников — это… Дохрена!
— Кхм… — Блудов достал из кармашка платочек и вытер вспотевшую лысину, — я примерно в тех же выражениях отреагировал, когда получил сводный отчет, ваше величество.
— Каковы причины такой нехватки? Нет ли тут искусственного раздутия штатов?
— Вероятно есть, — не стал отрицать очевидное министр. — Когда это наш бюрократ стеснялся себе побольше подчиненных оформить? Но и реальная нехватка хоть сколько-нибудь подготовленных кадров так же велика.
— Нет, я догадывался… Но чтобы шесть тысяч… Это же чуть ли не десятая часть, — всего в эти времена числилось около семидесяти тысяч чиновников всех ведомств. И как в таких условиях проводить переаттестации и чистки? Никак. — И какие у вас есть предложения по исправлению данной ситуации?
— Свои мысли я изложил в докладной записке, — Блудов достал из папочки несколько сколотых между собой листов и протянул их мне. — Боюсь придумать что-то оригинальное сверх очевидных мер нам не удалось.
— Если коротко?
Министр кивнул и принялся излагать свои мысли. Во-первых, он — опять же тонко чувствую «политику партии» — предлагал смягчить сословные ограничения для вступления на гражданскую службу. Как это не прискорбно, бюрократический аппарат продолжал расширяться, и надеяться, что все штатные места займут дворянские дети было просто глупо, у нас банально такого количества дворян не имелось.
— Не приведет ли это к попаданию на службу совсем случайных неграмотных людей? — Как не крути сословный ценз он сам по себе являлся еще и образовательным. Неграмотных дворянских детей практически не было, а вот всех остальных — навалом. — Тогда нужно вводить ограничение по образованию.
— Без сомнения, ваше императорское величество, — согласился Министр, — на гражданскую службу предлагается принимать не дворянского происхождения соискателей, имеющих за плечами как минимум средние образование. В идеале гимназию, но учитывая обстоятельства и профессионального училища будет на первое время достаточно.
Это естественно тянуло за собой необходимость массового открытия новых средних специальных учебных заведений. Аналогов тех же юнкерских училищ, которые хоть и считались как бы ВУЗами, фактически по качеству подготовки относились скорее к среднему образованию. За следующие десять лет в итоге было открыто четыре десятка таких гражданских училищ в самых крупных городах империи. Плюс значительное расширение высших учебных заведений — и массовая организация новых — дала России молодое поколение чиновников, которое, как я надеялся, уже ментально несколько отличалось от тех, что заняли свои кресла еще при, земля ей пухом, Екатерине. Впрочем, тут мои надежды были вероятно несколько самонадеянны. Во всяком случае монолог Чацкого, вернее его начало:
'А судьи кто? — За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима
Сужденья черпают из забытых газет
Времен очаковских и покоренья Крыма',
которое я помнил наизусть еще со школы, в этой истории было написано слово в слово идентично. Так что насчет прихода нового поколения управленцев пока что обольщаться не стоило, процесс этот обещал быть долгим и мучительным.
Забавно. Я, как-то пересекшись с Грибоедовым по Персидским делам уже после отмены крепостного права, задал Александру Сергеевичу вопрос насчет того, изменился ли бы монолог Чацкого, если бы он писал «Горе от ума» на десять лет позже. Грибоедов очень смутился — он все же числился государственным служащим и обязан был соблюдать определенную самоцензуру, следить за тем, что выходит из-под его пера — но все же признал, что за прошедшие десять лет настроения как в обществе, так и среди дворянства сильно поменялись. Ушло безоглядное желание держаться за замшелое прошлое, а приход будущего многих перестал страшить до кишечных колик.
В итоге здесь и сейчас было принято — как это обычно бывает — половинчатое решение. Был подтвержден изданный еще Александром в 1809 году и исполнявшийся с тех пор ни шатко ни валко указ об образовательном цензе. По этому указу чины начиная от Коллежского Асессора и выше можно было занимать, имея в активе как минимум полное подтвержденное среднее образование, а чины начиная со Статского Советника — высшее. Не смотря на императорский указ чиновники последние двадцать лет назначались как попало, и образовательный их уровень зачастую во внимание вовсе не принимался. Понятное дело, что никто не говорит о существовании тех же Коллежских Асессоров — на секундочку это армейский майор по Табелю о рангах — не умеющих читать и писать. Просто большая часть дворянства продолжала получать пусть и неплохое, но никак не структурированное домашнее образование и формальной «корочки» не имела.
Был введен десятилетний переходной период, в течении которого все занимающие сейчас должности чиновники были обязаны либо сдать — пусть даже экстерном — училищные или институтские экзамены, либо уйти в отставку. Учитывая же резкое повышения жалования, а также общий достаточно высокий престиж государственной службы, был шанс все же добиться повышения образовательного уровня Российского чиновничества.
В последствии пороговые чины, требующие образования съезжали постепенно вниз и уже к 1860 году без диплома об окончании училища или гимназии поступить на государственную службу стало просто невозможно.
Самые же жестокие споры вызвала, как не удивительно, реформа гражданской ветки Табели о рангах. Это был на столько больной вопрос, что даже прикасается к нему было просто страшно, тем более, в отличии от большинства других реформ, тут я просто не знал, какой результат в итоге хочу получить.
— Если отменить гражданские чины полностью, на службу просто никто не пойдет, — на очередном заседании Госсовета обсуждение этого вопроса в итоге вылилось в настоящую перебранку. Удивительно, даже вопрос ликвидации крепостного права, кажется, не вызывал таких жарких споров. — У нас и так ужасающая нехватка людей.
— Подождите, Дмитрий Николаевич, не вы ли мне не далее как в прошлом месяце рассказывали о высоком престиже гражданской службы, — удивился я глядя на распинающегося министра внутренних дел. — Что мол нужно только ослабить сословные ограничения упорядочить систему приема новых чиновников, подтянуть образование и дело пойдет? А теперь выясняется, что люди от службы империи будут бежать сверкая пятками, как это у вас сочетается?
По залу пронеслась легкая волна смешков. Госсовет глобально разделился в вопросе отмены гражданских чинов примерно поровну, причем, в отличии от предыдущих таких спорных вопросов, деление это удивительным образом не зависело от возраста.
— Видите ли, ваше императорское величество, — Блудов, немного нервно облизал губы, — в империи нынче очень бурно развивается, как вы это называете, «частный сектор». Даже чересчур бурно, на мой стариковский вкус, но не важно. Строятся заводы, открываются торговые товарищества… И все они готовы предложить минимально грамотному человеку оклад выше нежели наша казна. Уж простите что говорю очевидные вещи, но не малая часть гражданских служащих особенно нижних классов табели фактически вынуждены прозябать в нищете. Хорошо, если коллежский регистратор получает в месяц двадцать пять своих рублей и живет где-то в уезде, далеко от крупных городов. Хорошо, если у него есть свое жилье и не нужно за аренду платить — тогда на прокорм хватит, да на одежду себе. Может еще жене да детям что-то перепадет «от службы».
