Волхв (СИ) - Земляной Андрей Борисович

В ресторане их встретили как дорогих гостей, и сразу проводили в малый зал, где уже заканчивали сервировать стол.

Они перешучивались, беседуя о всяких мелочах, пытаясь прощупать друг друга, но Виктор игравший в эту игру на уровне гроссмейстера, уже давно просчитал собеседников, и вёл разговор к нужному ему результату.

— И всё же. — Жванецкий доел салат и суп и в ожидании горячего отложил приборы в сторону. — Мы-то вам зачем?

— А хвастать пред внуками? — Вполне натурально удивился Виктор. — А то и рассказать будет не о чем.

— А правда, что вас пытались захватить израильские военные? — Пытливо спросил Роман Карцев.

— Правда, Роман Андреевич. — Виктор кивнул. — Люди которые хотят просто поговорить, не входят в дом ночью держа оружие наготове. Но вы не переживайте, эти два парня уже давно дома в Израиле. За ними специально прилетал Ицхак Рабин. Даже чего-то там пытался сказать в извинительном тоне… — Виктор вздохнул. — но мне честно говоря наплевать на его извинения. Наплевать и растереть. Надеюсь они в следующий раз крепко подумают прежде чем лезть к нам.

— А наши, что так не делают?

— А тут, Виктор Леонидович, простая математика. Кто попался, тот и плохой мальчик. А израильтяне не просто попались, а были взяты с поличным с оружием, в доме чиновника высокого ранга, и секретоносителя. И Израиль, сразу, резко задолжал Союзу, в крупном размере.

— А мы, как — то случайно Союзу не задолжали? — Поинтересовался Жванецкий.

— Михаил Михайлович, вы же понимаете, что это всё моральные долги. Не захотите их принимать, так кто вас заставит? Вот вы недавно выезжали в Германию, и положили в банк крупную сумму. Вам на границе кто-нибудь хоть слово сказал? Да хоть все свои гонорары таскайте куда хотите. Это ваши деньги. И жить можете, тоже где хотите. Это ваше право. Вы гражданин СССР, и ничего такого не сделали за что лишают гражданства. Держите фигу в кармане? Так этим щеголяют примерно двадцать процентов нашей так называемой интеллигенции.

— Ну уж вы то настоящая интеллигенция. — Негромко произнёс Роман Карцев.

— Нет, Роман Андреевич. — Виктор покачал головой. — Я солдат. Скажу даже, что я очень хороший солдат. И не смотрите, что на мне костюм, и полуботинки. В броне, сфере, и с автоматом, я буду куда естественнее. А вот уже батальоном командовать не смогу и не буду. Так что нет. Я не интеллигенция. Я чернорабочий. Вот уже пятый год разгребаю говно руками, а конца и края не видно. Но это лирика. А вот что не лирика, Михаил Михайлович, это кем вы себя считаете. Вы же можете запросто уехать в Израиль, и наездами летать сюда, выступать, собирать большие залы, и снова возвращаться. Но, не делаете. Почему? Я готов предположить, что вы считаете Россию, своей родиной. Но как же так, Россия родина, а люди, которые здесь живут вам враги? Вы не отвечайте мне, Михаил Михайлович. — Виктор поднял руку останавливая Жванецкого. — Вы внутри себя разберитесь. Можете о результатах никому не говорить. Ничего не изменится. Вы также будете выступать, собрать залы, а возможно и стадионы, а я буду с удовольствием смотреть на ваши выступления. И я обещаю, что никто к вам и не подойдёт. Будете жить как хотите, всё также по мелочи нарушая уголовный кодекс, но с некоторых пор у нас артистов за это не трогают. Вон, Володя Высоцкий, уже четырёхкомнатную квартиру себе в Москве построил, и вроде собирается заняться домом.

— Вы знакомы? — Спросил Ильченко.

— Мы друзья. — Ответил Виктор, глядя куда-то вдаль. — Простите, друзья. — Виктор встал, и коротко поклонился. — Чего-то я засиделся, а у меня ещё куча дел. Я вас прошу, продолжайте без меня. За столик я уже рассчитался.

— Виктор ещё раз поклонился и быстро вышел из номера, каким-то образом подхватив своё пальто, и словно растворившись в пространстве, и только через секунду хлопнувшая входная дверь, обозначила его уход.

Глава 20

Массовую атаку на советские рыболовные промыслы осуществили японские провокаторы, подговорив для этого больше сотни рыболовных судов с острова Хоккайдо.

Своевременно отслеженная силами Охраны Водного Района Тихоокеанского флота, и спутниковыми средствами раннего предупреждения о нарушениях границы, атака была блокирована отрядом ударно-патрульных экранопланов ТОФ, и скоростных катеров Морских частей Пограничных войск. Все нарушители государственной границы, были окружены и отконвоированы в порт Корсаков для принятия процессуального решения. Судно — нарушитель с которого был открыт огонь из автоматического оружия, уничтожено.

ОВР ТОФ, несёт службу в плановом режиме.

Известия 25 апреля 1977 года.

Неприятное ощущение прикосновения к помойному ведру, не отпускало Виктора ещё долго. А вот с Гориным удалось договориться очень быстро. Он же и объяснил, почему так трудно найти общий язык с некоторыми авторами.

— Вы, поймите, они всю жизнь спекулировали на кухонной теме. Ну, вы знаете. Такие полунамёки, полутона. Вроде бы не ругают советскую власть, а так… порицают. И всё вокруг плохо. Вот просто ужасно. А юмор, если это не дешёвое хохмачество, это всегда притча. Рассказ о чём-то большем. Тем более сатира. И люди, обличённые властью, очень не любят узнавать себя в образах юмористов. И вот это тихое противостояние власти и людей искусства, очень многим испортило характер. Всё конечно двинулось в правильную сторону, но вообще, полного понимания между людьми власти и людьми искусства не будет никогда. Разный менталитет, и разные условия существования. Вас-то это не касается. Вы не смешной. Вы — страшный. В вас, вот прямо видна государственная функция — каратель. Да, вы обаятельны и вообще выглядите как с картинки журнала, но старого еврея не провести. Вот они от вас и шарахаются. Но, не напрягайтесь. В этом поезде не все нужны. Отпустите тех, кто сойдёт. А точнее, дайте им просто жить. А станут вредить, так достаточно будет их чуть напугать, и эти люди, роняя тапки побегут в Шереметьево. А талантливых и честных юмористов у нас достаточно. Я обзвоню всех, кого знаю, и уверен, что подавляющее большинство согласится сотрудничать. А в особенности если вы обеспечите защиту от чиновничьего произвола, что не очень часто, но случается.

Было много вопросов, с которыми приходилось разбираться в срочном порядке, и которые никак не передоверить помощникам. И эта селекция, что поручить, а что делать самому, была самой сложной частью работы. Но к счастью, Елена и Катерина, как-то разруливали большую часть вопросов, и многое вообще до него не доходило. Например, письма всяких юных особ, с признаниями в любви. Специально приглашённая старушка — поэтесса, писала ответы, прикладывая фотографию Виктора с его автографом, и в девяноста девяти процентах случаев этого было достаточно. Но некоторые, таки добирались до Москвы и даже временами подлавливали его в разных местах, и порой приходилось объяснять юной красавице, что он никак не может составить её счастье, так как дела, заботы… Но более всего, всех страждущих отпугивал вид его секретариата, к которому как-то присоседились девицы от минобороны, и КГБ. Подтянутые стройные, всегда с иголочки одетые, вооружённые и дружелюбные словно медведь, разбуженный зимой. И если между собой они как-то договаривались, то совершенно не желали видеть кого-то чужого в своём тесном кругу.

Конечно во всём этом был лёгкий флёр распутства, но ссориться с Минобороны и КГБ, было совершенно эпической глупостью. Хотя в народе ходили слухи о том, что в свою команду Виктор набирает исключительно красавиц.

В этой информационной мути, отлично пряталась работа с Министерством обороны, и другими ведомствами по ускоренному развитию электронного производства, и обеспечении вычислительной техникой. Рабочие станции уже стали нормой во многих местах, равно как и электронная почта, а доведённый до ума лазерный принтер, патент на который выкупили у компании Зирокс, уже не требовал целой комнаты, а вполне помещался на столе.