Юрий Корчевский - Сын боярский. Победы фельдъегеря
– Опять ты? – удивился князь. – А я тебя издали не признал, только лошадь знакомой показалась.
– Из твоей конюшни лошадь, князь. Потому и выиграл.
– Экий ты гораздый! Татарина одолел, скачки выиграл… Говорят, имение уже отстроил взамен сгоревшего?
– И новоселье успел справить, – похвастался Алексей.
– Одно слово – молодец! И дальше такожды держи! А сейчас принародно жалую тебя шубой бобровой. Носи, заслужил!
Князь скинул с себя шубу и набросил её на плечи Алексея. Шуба изнутри ещё хранила тепло княжеского тела.
Народ взорвался криками радости.
Алексей вскинул руки в приветствии, и шуба едва не соскользнула с его плеч. Как ему показалось, больше всех кричали и радовались его ратники.
А потом начались гонки упряжек. Алексей смотрел на них с берега. Уж купцы расстарались, выставили пятнадцать упряжек. Все запряжены в тройки, кони горячие, бубенцами украшены, лентами. Санки лёгкие, сделаны на заказ. В кузов ковры брошены.
Вожжи держали сами купцы, только сидели они не на облучках, а в санях, на местах седоков. Лица бородатые, красные от мороза. По коням да по санкам с коврами чувствовалось – солидные деньги вложены. Зачастую купцы были богаче бояр, могли позволить себе пошиковать, пустить пыль в глаза. Где, как не на зимних гонках проявить себя при всём честном народе?
Едва была дана отмашка, тройки рванули с места, только снежная пыль сзади клубилась.
Половину дистанции они почти вровень шли, но потом вперёд вырвалась одна из троек. Здоровенный купец стоял в санях на коленях, и рот его был разинут в крике. И сколько другие ни нахлёстывали коней, опередить его они не смогли, так он и пришёл первым.
Финишировав, он развернул коней, подъехал к берегу, легко взбежал по нему наверх, несмотря на избыточный вес, и подошёл к шатру, к князю.
Тут уж посадские да торговые люди начали свистеть и орать оглушительно. Как же, купец победу одержал!
Купчина поклон князю в пояс отвесил, шапку скинув.
Князь улыбнулся:
– Патрикеев, ты второй раз гонку выигрываешь!
– Стараюсь, княже! Кони-то каковы? Каждый как деревня стоит!
Князь снял со своей руки перстень и надел его на палец купца. Тот поцеловал перстень, снова отвесил князю земной поклон и вскинул правую руку.
– А…а…а! – разнеслось по берегу. – Князю слава! – Народ был в полном восторге.
А затем уж народ приступил к забавам. С крутой горки катались на санках и собственной попе, плясали под гусли и балалайку, пели песни, пробовали залезть на обледенелый столб за призом – кожаными сапогами.
Купцы для поддержки статуса и от щедрот своих раздавали бесплатно кто пирожки, а кто и вино из бочки черпал. Веселись, народ! Благодари князя и торговый люд!
Князь со свитой уехал вскоре, а гуляние продолжались до темноты. Подлое сословие уже похабные частушки пело, вдоволь выпив вина.
Алексей с ратниками направился на постоялый двор. Повеселились – пора и честь знать. Надо, отдохнувши, завтра в обратную дорогу отправляться.
Прислуга определила лошадей в стойло, сами в трапезную зашли. За день на морозе подмёрзли, хотелось согреться да горяченького поесть.
Алексей заказал на всех куриной лапши, гречневой каши с убоиной да сбитня. Все блюда горячие, паром исходят.
А за соседним столом уже сидели несколько купцов из приезжих. Они всё косились на Алексея, потом один из них спросил:
– Это ты, что ли, на скачках первым пришёл?
– Я. Не узнал?
– Далековато было, да вот по шубе опознал. Посмотреть подарок княжеский можно?
– Мне не жалко, смотри.
Купец шубу пощупал, помял, подклад поднял, швы изнутри осмотрел, крякнул:
– Мех хороший, да и работа отменная. Носить тебе эту шубу не сносить. Давай выпьем винца, я угощаю.
Купец кликнул прислугу и заказал кувшин фряжского вина. От рейнского отказался – кислит-де. Когда разлили, сказал короткий тост:
– Ну, здрав буди, боярин! С победой тебя!
Кувшин опростали вмиг. Да и то: купцов за столом шестеро, да Алексей с ратниками. В купцах уже удаль заиграла, заказали ещё кувшин вина. И его в один присест распили, а в нём не меньше четверти. Ну а какое же застолье без песен? Музыки не было, хотя на постоялых дворах часто подвизались бродячие музыканты, поэтому пели а-капелла. Только многим медведь на ухо наступил, больше кричали. Причём искренне считали – чем громче, тем красивее.
Алексею надоело слушать пьяные вопли, он попрощался и ушёл в свою комнату. Ратники же остались сидеть за столом. Им всё внове, интересно ещё, да и внимание купцов приятно. Вон, дочка хозяйская глазами так и стреляет, видно – понравились ей хлопцы.
Утром выехали. Шубу Алексей свернул и в чересседельную сумку уложил, ехать в ней верхом неудобно.
Морозновато, понизу позёмка метёт, пургу предвещает. Гнали то галопом, то рысью. Санный путь чем дольше от города, тем всё менее наезженным делался, а местами и вовсе под снегом исчезал.
До имения оставалось вёрст десять, а то и меньше, и они уже предвкушали, как в избе отогреются да горяченького поедят. Тело в тулупе на ходу не мерзнет, а вот лицо, руки и колени уже окоченели, на бороде и на усах сосульки от дыхания.
Вдруг кони запрядили ушами и сбавили ход. Алексей насторожился сразу: у лошадей слух хороший, не хуже собачьего. Поняв, что где-то впереди, рядом, есть чужак, он остановил коня.
Ратники встали рядом. Видно было, что озябли, но улыбаются:
– Чего встали?
Однако кони нервно били копытами.
Ответить Алексей не успел: из чащи леса с рёвом выскочил медведь, и лошади от испуга шарахнулись в сторону. Ситуация – хуже не придумаешь: ведь копья они с собой не брали – не на войну ехали! Только сабли с собой и ножи. Против человека сабля – оружие эффективное, к медведю же ещё подобраться надо. А у него лапы длинные и скорость реакции – будь здоров. И откуда тут медведь-шатун взялся? Ему в берлоге спать надо, лапу во сне сосать.
– Быстро с коней, сабли наголо! – скомандовал Алексей и сам первым с коня спрыгнул.
А медведь уже рядом, полсотни метров вмиг преодолел.
Лошади, учуяв звериный запах, рванули назад.
А шатун встал на задние лапы и оказался ростом на голову выше Алексея, хотя его самого Господь ростом не обидел.
Медведь разинул пасть, а там клыки огромные. Глазки маленькие, и блестят злобно.
– Иди-ка отсюда подобру-поздорову, мишка! – только и успел сказать Алексей.
Услышав человеческий голос, медведь бросился в атаку, мгновенно нанеся удар лапой. Алексей и пригнуться толком не успел, как медведь лапой его за шапку задел и на снег сбросил. Удар, смягчённый шапкой, всё равно получился сильным, хорошо ещё, что медведь скальп не снял.
Алексей оказался в неудобном положении, но всё равно саблей его уколол. Рубить почти бесполезно, у медведя шкура толстая, можно не достичь цели.
Сабля вошла глубоко, и медведь, взревев от боли, наотмашь махнул лапой.
Удар пришёлся по левому боку. Тулуп затрещал, лопнул и под когтями разошёлся тремя порезами.
Алексей отлетел метра на три и упал. Тут бы и прикончил его медведь, да парни выручили, разом вдвоём напали. Саблями медведя рубить начали, только клочья шерсти полетели. Рёв, крики поднялись.
Медведь лапами отмахиваться стал от жалящих лезвий.
Алексей вскочил, встряхнул головой. Бок тупо ноет, но крови не видно. В два прыжка он подскочил к медведю со спины, вонзил ему саблю под левую лопатку, провернул в ране и выхватил назад, с потягом.
Из раны ручьём хлынула кровь, и медведь резко повернулся назад, к обидчику.
И тут ратники не подвели. Не струсили они, хотя у Прохора от левого рукава тулупа лохмотья висели, а у Ивана всё лицо кровью залито, на лбу линейная рваная рана – зацепил его когтем шатун. То ли от бескормицы осенью медведь в спячку не впал, то ли разбудили, потревожили его – охотники ли, пожар ли лесной. Только шатуны озлоблены, без повода на всё живое кидаются. В нормальной обстановке медведи хоть и сильны, агрессию попусту не проявляют. Встречался как-то, ещё в своё время, Алексей с медведем в лесу, в малиннике. Он только в ладоши хлопнул, закричал – и медведь наутёк бросился. Сытый потому что. А этот худой, и шкура облезлая.
Медведь почти завершил оборот к Алексею, когда Иван рубанул его саблей по лапе. Видно, в удар всю силу вложил, поскольку лапу медведю отрубил. А Прохор по морде его рубанул, в районе переносицы.
Шатун издал такой страшный рёв, что кровь в жилах заледенела, и рухнул.
Схватка секунды длилась, от силы – минуту одну.
Люди смотрели на медведя и переводили дух. Ранен зверь или притворяется? Водилось за медведями да за кабанами и такое. Ранен, затихарится, а как охотник приблизится, в атаку поднимается. Что медведь, что кабан крепки на рану, иногда с пробитым сердцем на сотню метров уходят, обильно поливая землю кровью.
