Михаил Ланцов - Русский Медведь -2
Но и это еще не все. К 1709 году российские журналы довольно бойко выписывались состоятельными людьми буквально всей Европы. Даже Святой Престол и тот уделял им внимание. Слишком уж они были хороши и интересны. Да еще с иллюстрациями толковыми (гравюрами) и фотографиями, что вообще по тем временам было чудом. Впрочем, содержание под стать. Какие только вопросы не поднимались в них. И политические, и социальные, и экономические, и промышленные, и научные, и так прочие. Да как интересно, толково, без эмоций. Жаль только, что единственным языком, на котором ежеквартальные и ежегодные журналы в России издавались, был исключительно русским, так что приходилось учить. Но на эту тему мало кто горевал. Информация того стоила. Да и Петр свои дивиденды получал, не только подминая потихоньку информационное поле под себя, но и получая все больше и больше сторонников среди образованной элиты Европы. Что дорого стоило.
Поэтому Петр в этом направлении особенно плотно работал. Деньги и информация — вот лучшие войска настоящего политика, способные не только города брать, но державы на колени ставить. Так что, когда Александр Данилович вошел в зал для пресс — конференций, как называл их Государь, то не удивился его заполнению. Пустовало только его место. Да царево. Все остальные были уже в сборе и с нетерпением ждали начала.
— … после того как ударил гонг, — продолжал Меньшиков свое повествование, — Владимир Петрович провел задуманный ритуал. Сначала, Император Канси торжественно произнес формулу отречения от престола в пользу Чжу Юаня. Даже поклонился тому, передавая атрибуты Императорской власти. А потом…
— А как же все солдаты, построенные на площади, слышали его слова? — Поинтересовалась Анна Росс. — Ты ведь говорил, что она большая.
— Рупоры. Владимир Петрович использовал рупоры и голосистых солдат, что стояли вдоль всего периметра на стенах и по отмашке флажком выкрикивали заранее записанные им тексты. Фрагментами. Сначала на русском, потом на местном диалекте китайского, потом на маньчжурском. После чего действо на трибуне продолжалось. Несколько движений. Пара фраз и вновь оживали рупоры.
— Продолжай, — с мягкой улыбкой кивнул Петр. — Ему понравилось то, как выкрутился его сын.
— После Канси настала очередь Чжу Юаня, который, в свою очередь выступил. Но бедняга едва слова произносил. Иногда путался. А местами и вообще мямлил. Хорошо хоть его речь заранее составили, а парни с рупорами оказались не такими клушами.
— Неужели он теперь станет Императором? — Покачала головой герцогиня. — Как он удержит власть?
— Его власть держится на нашем оружии. Китайские генералы, присутствующие во время битвы при Шэньяне, стали самыми верными сторонниками дружбы с нами. И даже более того. Когда шло обсуждение будущего мирного договора, мы могли просить очень многое. Нас бы поддержали. В пределах разумного. Но граница по Хуанхэ — вполне обсуждалась.
— Даже так?
— Да, Государь. Теперь большего ужаса для них, чем война с Россией не найти. Особенно после того, как я пояснил ситуацию. Дескать, у нас на западе грядут большие испытания и ты, Петр Алексеевич, не пожелал выделить более сил, чем один корпус. Другой вопрос, что кроме имперской провинции и нескольких соседних вряд ли он удержит. Это уже сейчас многие понимают. В лучшем случае вдоль Великого канала ему с нашей помощью получится сохранить свой контроль.
— Как ты думаешь, раскол будет носить формальный характер?
— Вряд ли. Его мало кто считает наследником Мин. Слишком уж мутна его история. По Китаю ходят слухи, что он простой самозванец. По предварительным оценкам наших китайских друзей, Империя развалится на пять — шесть крупных осколков и десятка два мелких, которые придется долго собирать. Впрочем, никто не ропщет. Восстановление Чжу Юанем порядков конфуцианства все приняли очень благосклонно. А на раскол смотрят философски. Говорят, что в истории Китая такое не первый раз происходит.
— Ну и славно, — кивнул Петр. — А что с границей решили?
— Решили провести так, как было до вторжения маньчжуров. Разве что Пекин нам передали с прилегающей областью и Тяньцзинь. Император Чжу Юань посчитал, что если этот город так часто выбирают своей столицей завоеватели, то не будет большой бедой от него избавиться. Ну… он так оправдал его передачу нам.
— Пекин… и зачем он нам сдался? — Скептически поинтересовалась Анна.
— Крупный город на самой границе очень полезен. Владимир Петрович на этом пункте особо настаивал. По его словам, такое решение позволит нам облегчить содержание гарнизона и оживить торговлю с соседями.
— Понимаю, — улыбнулся Петр. — Молодой. Горячий. Хотелось ему войти в историю как завоевателю столь значительного города. Ладно. Что сделано, то сделано. Но, боюсь, нам этот город еще аукнется. Слишком рано мы стали вторгаться в пределы Китая так далеко.
— Владимир Петрович не столько ради себя старался, — попытался вступиться за него Меньшиков. — Он ведь не один Пекин, а с прилегающим портом забрал. То есть, теперь корабли стран Таможенного союза смогут туда в любое время года прибывать и торговать. Постоянная ярмарка, обширные склады, биржа. По его словам, город должен стать очень важным узлом торговли на Дальнем Востоке. Особенно если удастся удерживать в порядке Великий китайский канал и подвести к Пекину имперскую дорогу.
— Молодец, — снова улыбнулся Петр. — Но это мы позже обсудим. Уже с ним. А пока мы все хотим послушать продолжение истории.
— Конечно, Государь, конечно. — Покладисто согласился Меньшиков. — После того, как закончил Чжу Юань наступил черед Владимира Петровича. Похвалил он своих бойцов, обрадовав, что наградные списки уже направлены тебе на утверждение. Даже выделил семерых наиболее толковых и подробно рассказал об их подвиге. Потом поблагодарил китайские войска, что шли на помощь. А далее… — Меньшиков хитро прищурился. — Далее он сделал то, чего от него никто не ожидал. Ведь изначально, что сам Канси, что прочие местные, посчитали, что загнать и построить маньчжурских пленников Владимир Петрович задумал только для того, чтобы унизить их. Растоптать гордость.
— Странные мысли, — перебила его Анна. — Владимир никогда так не поступал.
— Да, ваша милость. Но местные того не знали. А потому судили по себе. Так что, когда после благодарности китайским войскам герцог обратился к пленникам и высоко оценил их мужество, стойкость и так далее — лица вытянулись не только у ханьцев, но и у Канси. Но и это еще не все. После восхваления от отметил, что согласно договору, подписанному сегодня между Россией и Китаем, все они могут выбирать, подданство какого государства принять. И ежели решатся на присягу России, то он таких бравых парней с радостью возьмет в свою армию. Конечно, не просто так. Им придется многому научиться. Ну и так далее.
— Кто‑нибудь отказался? — Повел бровью Петр.
— Нет. Для них это было честью. Да что честью… — махнул рукой Меньшиков. — Многие из них считали, что их обратят в рабов или вообще убьют. С пленными в тех краях не очень ласково обходятся. Даже факт приказа командира сложить оружие мало на что влияет.
— Это очень хорошо, — после небольшой паузы отметил царь. — Солдаты, которые прошли через такую мясорубку, что была под Шэньян на вес золота. Особенно в канун предстоящей войны на западе. Сколько их там?
— Владимир Петрович отобрал тридцать тысяч, остальных отправил по домам.
— Прекрасно. А то, что учить нужно — то не беда. Кстати, как Канси и его родичи отреагировали?
— В целом довольно неплохо. Из семьи у него, правда, мало кто выжил. Но Владимир Петрович пригласил и его, и трех сыновей и пять дочерей в Москву — быть его гостями.
— Вот как? Отчего же они с тобой не прибыли.
— Следующим караваном должны прийти. Владимир Петрович смог часть больших боевых джонок выкупить у Чжу Юаня. Не все, понятное дело. Дело в том, что ему, как победителю Цин Запретный город достался целиком — в качестве трофея. Вместе с Императорскими регалиями и просто знаковыми для китайцев сокровищами. Герцог не стал особенно ломаться и предложил обмен, ибо ему эти ценности были особенно и не нужны. Император с радостью согласился.
— А команды откуда?
— Так он предложил принять подданство России тем ханьцам, что служили на этих джонках, — пожал плечами Александр Данилович. — С разрешения Чжу Юаня, само собой. Кто‑то отказался, но на его место с других кораблей охочие были. Слава‑то у него после Бохайского сражения по всей Азии пошла. Вот. Я‑то на большой шхуне как можно скорее сюда направился. Дабы журналистов, фотографов и новости в деталях доставить, походные журналы, фотографии и многое другое. А настоящий караван только идет. Владимир Петрович подрядил все флейты, что смог по округе собрать, в деле участвовать и барки. Так что, армада там идет дай Бог каждому. Вымпелов девяносто — не меньше. Точнее не скажу — точный состав еще утрясался, когда я отбыл. Больше половины, правда, тихоходные джонки, но они никуда не и торопятся. Герцог из Запретного города вынес все ценное, приказав перестраивать его в крепость для постоянного гарнизона и администрации. Впрочем, и других трофеев очень много. Статуэтки всякие, керамика, серебро, золото, шелк… много, очень много шелка, и так далее. Считай — золотой караван. Я даже опасаюсь, что испанцы или французы попытаются напасть.
