Дмитрий Дашко - Прощай, гвардия!
«Мне это приснилось! Закрою и открою глаза, и все исчезнет».
Не помогло!
— Твою мать! — коротко выдохнул водила одного из уазиков. — Да я этих сук сейчас на ноль помножу!
Он передернул затвор автомата и бешено засверкал глазами.
— Кого? — устало спросил Круглов.
— А вот сейчас к «чехам» в деревню вернемся и все у них узнаем. Гадом буду! — поклялся водитель.
— Думаешь, местные? — предположил Круглов.
— А кто еще? Даже если не местные, все равно должны знать кто. Здесь на одном конце чихнешь, на другом услышат, — яростно произнес водитель-контрактник.
Круглову было жалко убитых солдат, их отцов и матерей, но он понятия не имел, что нужно делать в такой ситуации и имеет ли он право вести расследование собственными силами. Если быть точным — ему совсем не хотелось этим заниматься.
Радист связался со штабом батальона, доложил о происшествии. Комбат обещал приехать минут через двадцать с саперами и ментами и приказал не трогаться с места. Узнав, что бойцы в нарушение всех инструкций полезли в грузовик, долго матерился. Ругань была слышна даже на расстоянии.
Круглову сильно повезло. Духи могли поставить растяжки или заминировать машину. Иногда подобным образом устраивались засады.
Круглов объявил перекур. Солдаты с мрачными лицами стояли у обочины, косясь на грузовик. Большинство подавленно молчали. Им, восемнадцатилетним пацанам, было страшно. Хотелось что-то сделать, как-то отомстить, но как и кому?
Ветер продувал до озноба, хлопал тентом. Противно моросил дождь.
Комбат прикатил быстро. Сначала взглянул на трупы, посовещался с милиционерами, потом подошел к Круглову. Тот представился.
Узнав, что ему прислали взвод салаг, да еще с «пиджаком» во главе, комбат покраснел от злости и выругался сквозь зубы. Круглов смутился, ощутив себя без вины виноватым.
— Ладно, в голову не бери, — смягчился командир батальона. — В общем, располагайся на отведенном участке, обустраивайся там. Без моей команды никуда не суйся. Вечером навещу, посмотрю, как идут дела.
Однако жизнь внесла в этот план свои коррективы. Вечером у соседей завязался бой.
«Чехи» рвались к Дагестану силами чуть ли не целого полка, причем как положено — с артподготовкой. Садили почем зря из минометов.
Вот уж чего, а проблем с боеприпасами у них не было. Живы еще те козлы, что оставили на территории «независимой Ичкерии» полные склады вооружений.
Комбат приказал взводу Круглова выдвинуться на помощь соседям:
— Только не облажайся!
— Так точно, товарищ майор. Не облажаюсь.
Внезапно голос комбата дрогнул.
— Прости, лейтенант.
— За что, товарищ майор? — удивился Круглов.
Ответа не последовало.
Круглов построил солдат и, отчаянно труся, повел исполнять приказ.
Тот вечер он запомнил на всю жизнь.
Над ними висело низкое небо, серое, стылое. Боевики открыли огонь из минометов, положив половину его взвода. Круглова зацепило несколькими осколками, серьезно ранило в ногу. Он сначала не чувствовал боли, скрипел зубами и рвался вперед, чтобы отомстить за гибель ребят. Почему-то надеялся на помощь, а она все не приходила. Потом был еще один взрыв, и Круглов потерял сознание.
Очнулся уже в Ростове-на-Дону, в госпитале. Обычно туда привозили тяжелораненых из Чечни. Состояние Круглова особых опасений не внушало, хотя крови он потерял изрядно. Очевидно, медики перестраховались, отправив его сюда. А может, просто пожалели парня. Не все зачерствели на войне сердцем.
Уже в госпитале он насмотрелся и наслушался всего. Видел офицера, посеченного осколками до такой степени, что его спина казалась покрытой мелкими оспинами и напоминала сплошной бугристый рубец. Видел безусых мальчишек без рук и ног.
Иногда от увиденного хотелось плакать.
Он клял себя последними словами за то, что не сумел спасти своих солдат, скрипел зубами и не мог спать по ночам.
А потом вспомнил похвалу заведующего военной кафедрой и принял решение стать снайпером. Еще в госпитале написал рапорт и стал ждать.
Его долго проверяли, но в итоге рапорт удовлетворили. Так Круглов стал снайпером. Прошел ускоренный курс подготовки, немного погодя начались выезды на боевые задания. Через месяц на погоны упало еще по звезде.
Он трясся в самопально бронированной «буханке». Держал в руках СВД и старался выкинуть из головы лишние мысли.
Круглов не стал машиной для убийства, бездушным роботом, способным только выполнять команды. Ему не нравилось убивать, однако пришлось привыкнуть смотреть на мир через оптический прицел, затаив дыхание. Он утешал себя тем, что каждый точный выстрел спасает жизни других людей и чья-то мать дождется возвращения сына домой.
Задание, ставшее последним в его карьере профессионального снайпера, оказалось самым трудным. Круглову приказали убрать своего — майора Российской армии, который продавал чеченцам оружие. Объяснили, почему нужно убить, а не арестовать и сунуть в тюрьму до конца его дней. У майора было хорошее прикрытие наверху, которое отмазало бы его при любом раскладе событий. Даже ФСБ оно было не по зубам.
Он вышел из «буханки» за пару километров от предполагаемой точки встречи предателя с боевиками. Заранее подготовил позицию и стал терпеливо ждать.
Майор прибыл вовремя. Толстый, самодовольный. Вышел из армейского «козлика», вытащил пачку сигарет и закурил, не прячась и не догадываясь, что его ждет.
Круглов взял его на прицел и хладнокровно, как на тренировочных стрельбах, спустил курок, насмешливо подумав: «Раз, два, оп-ца-ца, и не стало продавца».
Он знал, что не промажет, убьет с одного выстрела. Так и произошло.
«Покупатели» где-то задержались, на их и его счастье.
Круглов поспешно собрался. Он намеревался покинуть точку до того, как тут станет жарко. Задание выполнено, лишний риск неоправдан.
И тут местность накрыло залпом из «Града». Что это было — случайность или «контора» сознательно прятала концы в воду, — Круглов так и не понял. Тяжелая контузия отбила раз и навсегда желание узнать подноготную того обстрела. На войне всякое случается.
Госпиталь, неутешительный приговор врачей. Ему прилично досталось: потерял зрение на один глаз, стал инвалидом второй группы. Здоровье стремительно ухудшалось. Инсульт, после которого едва не пропала способность двигаться, дорогостоящее лечение за свои кровные в медицинском центре. Эффект положительный, но временный. Процедуры необходимо регулярно повторять, иначе… ничего хорошего.
Круглову вручили медаль, повысили до капитана, назначили крохотную пенсию и списали как никому не нужную развалину.
На работу его не брали. Никто не желал связываться с инвалидом. Там, куда ему все же удавалось устроиться, Круглов долго не задерживался. Он стал необычно раздражителен, эмоционально неустойчив, чувствителен к малейшей человеческой несправедливости. Не боялся говорить правду в глаза, мог набить морду хаму. Его опасались, сторонились, под благовидным предлогом сокращали или увольняли, а повод находился всегда.
Круглов стал неугоден ни начальству, ни сослуживцам. Даже старые друзья и знакомые перестали поддерживать с ним отношения.
Пить было нельзя, но он срывался, порой желая сдохнуть от водки. Выходя из запоя, сутками валялся в лежку и писал стихи. Это получалось у него лучше, чем жить. Но поэзия давно была не в моде, никто не печатал его «вирши». Существовал вполне распространенный вариант — за деньги, но денег у Круглова сроду не было. Пенсия, случайные заработки. На это нельзя жить, можно только выживать, а ведь ему еще не было сорока.
Однажды, вернувшись с биржи труда, где его ничем не обнадежили, он решил для себя: хватит! Пора нажраться и свести счеты с этой сукой по имени жизнь, благо чем — найдется всегда. Редко кто из воевавших не прихватывал на гражданку полезный трофей.
ПМ[14] Круглова, найденный в кустах на склоне горы, хранился в надежном месте. Осталось лишь откопать, развернуть промасленную ткань и…
Тогда к нему и пришел человек, назвавшийся Семеном Андреевичем.
Нетрезвый Круглов долго не мог сообразить, чего тот от него хочет.
Семен Андреевич оказался настойчив, умел говорить вкрадчивым голосом и приводил многочисленные «за» и «против». Из похмелья вывел легко и быстро.
Круглов ему поверил.
Поверил в то, что существует могущественная организация, контролирующая прошлое в сотнях других миров. Что можно изменить настоящее и будущее. Свое настоящее и свое будущее.
Тем более, что ему нечего было терять. Он довольно быстро согласился.
Заснул и проснулся в теле своего далекого предка — офицера Семеновского лейб-гвардии полка Круглова — с заданием воспрепятствовать попыткам другого попаданца нарушить естественный ход истории. Кем был этот конкурент, Семен Андреевич сказать не сумел, но Круглов не сомневался, что вычислить его будет просто.
