Василий Звягинцев - Дальше фронта
Осторожно раздвинул ветки у самой земли, справа от небольшого бугорка, чтобы приподнятая голова не нарушила общего рельефа. Такие вещи наметанный взгляд замечает автоматически.
Вот оно в чем дело!
Хорошо они с князем поработали.
На небольшой полянке, на обратном скате обращенного к дороге откоса четыре человека копали короткими саперными лопатками могилу еще для троих, рядком уложенных неподалеку. А восьмой кружил между теми и этими, часто курил в кулак и поторапливал, перемежая значащие слова неостроумной руганью, ни к кому специально не обращенной.
– Да сейчас, сейчас, – оговаривался через плечо один из налетчиков, умело орудуя лопаткой. – Хоть на полметра глубже дерна прикопать надо, а то собаки разом найдут.
– Да нам что за забота, самим бы ноги унести…
– Ни хрена не понимаешь? Найдут, так и отпечатки снимут, сфотографируют, по всем учетам прокачают, со свежачками-то работать – милое дело. А если глубже зароем, дерн притрамбуем, побрызгаем вокруг хорошенько, и дождь до утра не кончится – лежать тут парням до второго пришествия. И нам спокойнее будет.
Стрелять есаул мог сразу, но хотел еще послушать, не скажут ли сгоряча чего-то такого, что потом на самом серьезном допросе не вытянешь. Не потому, что все они сплошь геройски упертые, а просто следователь знать не будет, о чем следовало бы спросить.
Но бандиты разговорчивостью не отличались. Сама обстановка не слишком располагала. Страшно все-таки. Тут бы с делом поскорее покончить, и давай бог ноги. Хоть, по расчетам, часа два верных у них в запасе есть, а все равно бы лучше побыстрее.
И на вид они не представляли собой ничего особенного. Типичные городские охотники, не из самых богатых. Костюмы зеленые брезентовые, сапоги высокие, шапки с длинными козырьками по типу егерских. И карабины не боевые, охотничьи штуцеры, но мощные, нарезные, один – с оптическим прицелом.
Что ж это вы не управились? На полсотни метров плевком в глаз попасть можно, а тут все же огнестрельное оружие.
Точно растерялись, особенно если действительно князь, или он сам, есаул, в числе первых начальника снял. Этот-то, с сигаретой, хоть и ругается на остальных, а на начальника не тянет.
Все же Миллер решил живьем брать именно его и вот этого, с лопаткой, что так хорошо разбирается в криминалистике. Остальные трое совсем какие-то серые. Только момент выбрать, чтобы расположились бандиты на поляне поудобнее, а то ведь патроны в магазине опять все картечные, не для ювелирной работы, а перезаряжать – не получится.
Хорошо бы – нужный от могилы отошел, а те – остались. Одним бы выстрелом всех туда же и уложил.
Куривший докурил, окурок размял в пальцах, табак рассеял по траве.
– В общем, не проедайтесь тут. Десять минут – и хватит. А я к коням пойду… Но чтоб аккуратно, ни следа, ни пылинки…
Все-таки к коням! Есаул был доволен собственной проницательностью. Но если коней не слышно, они или очень далеко привязаны, или с ними коновод, а то и два. Если людей рядом нет, да еще и стрельба, кони пугаются, начинают ржать, биться, поводья могут порвать и разбежаться.
Обстановка усложняется.
«Да какое мне дело, – одернул сам себя Миллер. – Я что, на самом деле штурмгвардия или спецназ? Учили, что ли, банды в одиночку брать? Одного бы живьем – и порядок. А коноводы пусть бегут. Хотя – парочку коней тоже б не помешало. С комфортом доехать. Ну, как выйдет… Интересно, князь до дороги уже добрался?»
– Не, а правда, Вань, чего мы тут копать взялись? – спросил еще один могильщик, вытирая рукавом лоб. – Отвезли б подальше, в какую-нито промоину сбросили, землей привалили, и лады…
– Ага! Полверсты по бурелому на себе тащить трех жмуров, да восемь винтовок, да припас, на коней вьючить – куда как дольше выйдет. Ты копай, копай…
– Да хватит уже копать, глубже колена вырыли…
Больше решив не тянуть и не подвергать себя ненужному риску – добраться домой живым очень хотелось, есаул чуть выдвинул ружье вперед. Целиться по всем правилам необходимости не было, все как на ладони.
Бандиты разом выпрямились, готовясь укладывать в могилу трупы, Миллер, как на стенде, выстрелил два раза на поражение, на уровне груди, третий, вслед уходящему Ивану, под колени.
И все! Четверо легли, кто ничком, кто навзничь, пятый тоже упал, но тут же начал кататься по траве, хватаясь руками за лохмотья штанов, быстро набухающих кровью и протяжно подвывая, не то от боли, не то ужаса.
Вот, считай, и все. Есаул наскоро осмотрел убитых – все наповал, никто не встанет и в спину не выстрелит, перемотал, чем придется, ноги раненого. Даст бог, доживет до врачей, а там и до допросной камеры. Сам он в разговоры вступать даже и не собирался.
Раненый пленник мало сейчас был для них пригоден, а хоть бы и нет – незачем знать лишнего, кто там в это дело замешан, какие имена и факты могут всплыть…
Осталось сбегать за конями – полверсты всего, и, погрузив «языка», выбираться к проезжей дороге. А чтобы от шока не умер – в аптечке «Руссо-Балта» имеются шприц-тюбики с нужными препаратами.
Глава семнадцатая
Времени, как считал Розенцвейг, у него было вполне достаточно. Ему не составило большого труда выяснить, где сейчас находится Вадим Ляхов и какое задание выполняет.
Замысел с прокладкой прямого коридора до западной границы он считал своевременным и верным. Отвечающим не только российским, но и израильским интересам, как он их представлял. Только не совсем понимал, зачем туда надо было посылать именно Ляхова. Никаких специфических проблем, которые невозможно было разрешить без участия Вадима, он не видел. Очевидно, Чекменев оценивал положение с какой-то своей, пока недоступной Розенцвейгу точки зрения. Но сейчас его это не волновало.
От генерала он поехал к себе домой, где переоделся и прихватил всегда готовый «тревожный чемоданчик № 1» с набором вещей и документов, достаточным, чтобы комфортно чувствовать себя в любой точке хотя бы относительно цивилизованного мира. Для поездок в регионы, уже впавшие в смуту «темных веков», у Григория Львовича имелись другие комплекты адаптации и выживания.
Оставив автомобиль в подземном гараже, сменив несколько видов транспорта, тщательно проверяясь по дороге от возможной слежки, он добрался до конспиративной квартиры. Одной из десятка, нужно заметить, причем половина из них была оборудована с помощью или с ведома Чекменева, остальные же, скорее всего, были российским и московским спецслужбам неизвестны.
В многоэтажном доме на Каланчевской площади Розенцвейг снимал квартиру с индивидуальным лифтом, кабина которого была оснащена камерой слежения, так что внезапного визита нежданных гостей можно было не опасаться. Кроме того, потайная дверь вела в соседнюю квартиру, по документам принадлежащую никаким образом не связанному с ним человеку и выходящую на лестничную площадку другого подъезда.
Разумеется, все эти предосторожности не спасли бы в случае серьезного конфликта с государственными спецслужбами, но, во-первых, Григорий Львович с ними конфликтовать и не собирался, опасаясь прежде всего конкурентов из других разведок, а во-вторых, его система безопасности позволяла, в случае необходимости, на какой-то срок выпадать из поля зрения и самых лучших друзей. Мало ли какие могут возникнуть обстоятельства…
Вот как сейчас, например.
В квартире Розенцвейга уже ждали трое сотрудников, выглядевших людьми самых неприметных на привокзальной площади профессий – городовой, рассыльный в красной фуражке, водитель муниципального такси. Будучи одетыми в яркую, бросающуюся в глаза униформу, они в то же время практически не привлекают внимания тех, кому в данный момент не требуются их специфические услуги. Остаются не более чем привычным элементом городского ландшафта.
Эти парни, усредненно-славянской наружности, лишенные хоть каких-либо индивидуальных примет, дело свое знали четко. Они должны были обеспечить выход хозяина из здания, гарантированно устранить возможность любых, неизбежных в городе случайностей и сопроводить до трапа самолета, вылетающего с двумя промежуточными посадками в Лос-Анджелес. Пункт назначения был выбран совершенно случайно, просто ближайший по времени рейс, на который имелись билеты первого класса. Лететь до конца Григорий Львович все равно не собирался.
Во Франкфурте господин Кэмпбелл безнадежно потерялся в закоулках терминалов и галереях магазинов беспошлинной торговли, а в самолет до Иерусалима примерно в то же время погрузился господин Шапиро. По странному совпадению этим рейсом летели еще три пассажира с той же фамилией, и при получении багажа в аэропорту имени Жаботинского возникла даже некоторая путаница, самого Григория Львовича, впрочем, не коснувшаяся, поскольку кофров и баулов он не вез, за исключением пресловутого чемоданчика. Как бы в награду за скромность он был выпущен на волю без таможенного досмотра.
![Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]](/uploads/posts/books/110177/110177.jpg)
