Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
Человеком оказался молодой, веселый парень, лет девятнадцати. Звали его Дмитрий Сухоруков, но также легко он отзывался и на прозвище Студент. Его он получил за то, что год проучился в технологическом университете, после чего связался с бомбистами и чуть не угодил на каторгу. Только благодаря Пашутину он остался на свободе. Чувство благодарности оказалось не чуждо бывшему студенту, который, потеряв своих родителей в детстве, неожиданно привязался к своему благодетелю. Пашутин, стал ему вроде опекуна, при этом доверяя несложные дела. У молодого человека, как я узнал позже, оказались хорошие способности к языкам и слежке. На следующее утро, Пашутин, познакомив нас, тут же распрощался, сказав, что у него поезд уходит в час дня.
Несмотря на свой легкий характер и молодость, Дмитрий оказался дельным организатором. Сначала он отвез меня к портному, который шил для цирковых артистов, после чего мы оказались на окраине города, где в одном из грязных и обшарпанных доходных домов он представил хозяину, одной из сдаваемых комнат. Кем тот был ранее, нетрудно было догадаться по обилию афиш, висевших на стенах, где был нарисован богатырь, демонстрирующий свою силу. Сейчас, заплывший жиром человек, стоящий передо мной, мало чем походил на силача, изображенного на афишах. Если только пышными и длинными усами.
Бывший цирковой силач, обошел вокруг меня, потом несколько раз провел пальцами по усам, приглаживая их, после чего сказал: — Вот стать, так стать! Просто богатырская стать! Ну‑ка парень, давай на руках сразимся! Посмотрим, на что ты способен!
Подойдя к столу, стоявшему у окна, мы сели по обе его стороны на табуретки. Потом поставили локти на стол и сцепили ладони. Без особого труда я уложил его руку три раза. Бывший атлет раскраснелся. На его лбу выступили бисеринки пота. Помяв кисть после третьего поражения, он с восхищением посмотрел на меня и сказал: — Первый раз вижу такую силищу. Ты меня как ребенка…. Хм! Как тебя звать, мне знать не положено, а ты меня зови Васильевич. Я покажу тебе, как надо вести себя на арене, так же освоим несколько простых силовых номеров, которые всегда имели успех в цирке. Для начала возьми этот двухпудовик и покажи, как ты умеешь креститься.
Следующие трое суток я только и делал, что рвал цепи, ломал подковы и завязывал металлические пруты узлом. На четвертые сутки утром приехал Дмитрий с моими новыми документами и билетом на поезд. Я уже начал прощаться с ним, как вдруг он сообщил, что мы едем вместе, чему мне уже в очередной раз пришлось удивиться.
"Недоделанный цирковой силач плюс недоучившийся студент — бомбист. Отличная команда. Пусть трепещут все иностранные разведки. Мы идем!".
Поездка в Швейцарию вылилось в самое настоящее путешествие, которое длилось целых десять дней. По прибытии в Берн, который мне не дали толком осмотреть, я был официально приглашен помощником импресарио для уточнения расписания моих выступлений, но на самом деле Пашутин подробно рассказал о моей роли в предстоящей операции. Оказалось, что певица Закревская, имевшая шумный успех в Берне в течение двух сезонов, является русской разведчицей. Около месяца назад ей предложили выкупить планы германского командования зиму — весну 1916 года. Чтобы показать подлинность сведений ей передали несколько листов этого документа. После их проверки было решено встретиться с человеком, который собирался продавать эти бумаги. Ставки были высоки, поэтому для усиления был прислан Пашутин, опытный разведчик, который был не известен ни немецкой, ни австрийской разведке, закрепившейся в Берне. Он тоже решил подстраховаться и взял под свою ответственность меня и Дмитрия Сухорукова. Система безопасности строилась следующим образом. Я должен был изображать здорового, туповатого любовника, который таскается за Закревской, изображая всем своим видом любовное томление. Уже на третий день, после моего приезда в Берн, мы с Закревской сыграли сцену за кулисами, где я признался ей в своей внезапно вспыхнувшей любви, а та меня отвергла. Сжав кулаки, я громогласно заявил, что раз так, то она никому не достанется. Свидетелей нашего разговора было немного, но и их хватило, чтобы на следующий день в газетах промелькнула новость: отвергнутая любовь русского атлета, что дало мне возможность открыто ходить за ней следом. Когда я был занят на выступлениях или репетициях, за ней ходил Студент. Пашутин являлся координатором наших действий, оставаясь пока в тени.
Прошла неделя и до назначенной встречи оставалось два дня, когда утром ко мне в номер громко и уверенно постучали.
"Явно не прислуга. Тогда кто?".
Открыв дверь, я увидел трех человек, стоящих в коридоре. Один из них был полицейский в форме.
— Полиция. Разрешите войти, господин Богуславский? — спросил меня на ломаном русском языке полный мужчина в твидовом пальто.
"Что‑то не так. Слишком много полицейских для столь раннего утреннего визита, — подумал я, отходя от двери, а затем жестом приглашая их войти.
Моя тревога усилилась, когда полицейский переводчик представил мне второго типа в гражданской одежде как полицейского комиссара. Приятные черты лица вкупе с пышными усами придавали ему облик обаятельного мужчины, но жесткость и подозрительность, сквозившие во взгляде его серых глаз, он не смог от меня спрятать.
Причиной визита оказалась смерть певицы Закревской, что оказалось для меня неожиданностью, что наверняка подметил комиссар. Да и сам допрос ограничился десятком стандартных вопросов и как сказал в конце нашего разговора полицейский комиссар, был чистой воды формальностью, так как певица была убита поздно вечером, во время моего выступления на сцене в театре — варьете. После того как полицейские ушли, а я остался стоять у двери и пытался понять, что произошло.
"Ее вчера должен был охранять Сухоруков! Но о нем комиссар ничего не сказал! Не знал или…. Если его взяли немцы…. — думать о таком раскладе мне очень не хотелось. — Телефонировать Пашутину? Нет, нельзя. Если бы он что‑то знал, то сам бы нашел способ связаться со мной за ночь. Хм. Закревская убита, значит,… операция сворачивается и первым делом надо убраться из номера, а там видно будет".
Я уже стоял с пальто в руках, как в дверь снова постучали.
"Опять полиция?! Или ко мне, как к Закревской….".
Оружия у меня не было, а номер находился на третьем этаже, поэтому сбежать из отеля у меня не было никакой возможности. Быстро оббежал глазами номер. Укрыться в нем, за исключением одежного шкафа, вделанного в стену, и находящегося у самой двери, было просто негде. Взгляд снова упал на пальто, которое я до сих пор держал в руках.
"Будь что будет!".
Подойдя к двери, стал сбоку и только затем щелкнул задвижкой замка, после чего громко сказал: — Заходите! Я сейчас, только в ватерклозет заскочу!
Мне было неизвестно, знали люди за дверью русский язык или нет, но уже то, что человек открывает на стук дверь и громко произносит знакомое им слово "туалет", должно было сказать им о беспечности. В следующую секунду я уже стоял в одежном шкафу, прикрыв дверцу. Дверь скрипнула, и я услышал осторожные шаги двух человек. Из‑за прикрытой дверцы шкафа я видеть их не мог, но определить по звукам, доносящимся из комнаты, было несложно, что один сейчас осматривает балкон, а второй стоит у двери в закрытую туалетную комнату. Сомнений не осталось, это были убийцы. Резко распахнув дверцу одежного шкафа, я прыгнул на стоящего вполоборота ко мне наемника. Мой кулак смял кадык наемника, отбросив его тело к кровати, а уже в следующее мгновение тяжелое пальто из твида летело в сторону второго наемника. Он показал себя настоящим профессионалом. Ему хватило времени инстинктивно отклониться в сторону от летящего в него пальто и даже выхватить пистолет из кармана кожаного пальто, вот только выстрелить не успел, получив таранный удар в грудь. Отлетев к стене, он какие‑то секунды стоял, открывая и закрывая рот, словно в поисках воздуха, а затем, наподобие тряпичной куклы, мягко завалился на бок. Вырвав из руки мертвеца пистолет, я бросил быстрый взгляд в сторону выхода.
"Может за дверью еще один стоит? — вместе с этой мыслью рука автоматически направила ствол оружия в сторону выхода. Выждав несколько секунд, я медленно, крадучись, подошел к двери. Она была прикрыта. Резко рванув ее на себя, я выглянул в коридор, но там не было ни души. Закрыв дверь на ключ, я тщательно обыскал мертвецов. У обоих нашел практически одинаковый набор вещей. Кастет, визитка отеля, где они остановились, пакетик с презервативами и деньги. Исключениями стала удавка и ампула с прозрачной жидкостью. Когда все эти вещи, за исключением удавки, кастетов и презервативов перекочевали ко мне в карманы, я надел пальто, затем кинул пистолеты в раскрытый дорожный саквояж, сверху положил смену белья и пару рубашек, после чего вышел, закрыв дверь на ключ. Возвращаться сюда я больше не собирался и что делать дальше пока, честно говоря, тоже не знал, за исключением осознания того факта, что я остался один в чужой стране, преследуемый немецкой разведкой. Первым делом, выйдя из отеля, я некоторое время петлял по улицам, пытаясь сбить возможный хвост, но потом решил, то это просто глупо. Какая может быть слежка, раз по мою душу пришли наемные убийцы? Замедлив шаг, я принялся обдумывать создавшееся положение.
