Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус
Язык, конечно, получился очень корявым, однако уже в середине августа удалось получить первый как-то работающий вариант. То есть теперь появилась возможность определять переменные (пока только числовые), выполнять над ними четыре арифметических операции, вводить в программу данные с перфолетны и выводить на перфоленту результаты расчетов. С тем, чтобы потом, в спокойной обстановке, эти результаты напечатать на телетайпе, к которому присобачили восьмидорожечную ленточную читалку. Вывод шел пока только на перфоленту потому, что сделанный в политехе перфоратор пробивал в ленте дырки со скоростью проядка двухсот символов в минуту, а телетайп печатал впятеро медленнее. Я так извращаться, чтобы что-то посчитать, просто не смог бы — а вот люди, которые в жизни слаще морковки ничего еще не ели, просто накинулись со своими задачами на комп. Разные люди, и некоторых даже куда-то в экзотические места посылать было крайне неудобно, так что мне пришлось отдельное «собрание» по этому поводу созывать. Небольшое такое собрание, на котором только три человека присутствовали: я, соседка и Зинаида Михайловна:
— Милые дамы, — начал я, и Светлана Андреевна сморщилась, как будто лимон сырком сжевала, и Зинаида Михайловна широко улыбнулась, — я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…
— И кто у нас в роли ревизора? — не удержалась соседка.
— Никто. У нас известие иного плана: из-за наплыва желающих что-то посчитать мы не можем этим желающим дать нормальный инструмент для того, чтобы они могли посчитать то, что они хотят. У меня в группе разработкой системы для написания программ не специалистами по вычислительным машинам занимается двадцать пять человек, и каждому, чтобы свою часть работы сделать, нужно минимум час в сутки машинного времени выделить — а разные гости занимают уже на свои работы часов по двадцать. Причем они даже не понимают, что занимают его напрасно — и вот с этим нужно как-то бороться.
— Ну и борись, мы-то тут причем? — недовольно поинтересовалась Светлана Андреевна.
— Я же не распоряжаюсь доступом к вычислительной машине, этим как раз вы занимаетесь…
— А я не занимаюсь, — тут же встряла Зинаида Михайловна.
— Но вы занимаетесь постройкой завода, который должен такие машины делать в достаточном количестве, и вот этот процесс вы должны максимально ускорить. А вы, Светлана Андреевна, должны как-то объяснить своему руководству, что если моя группа нормальный инструмент для программирования не создаст, машины, которые будут на этом заводе изготавливаться, будут использоваться хорошо если на один процент своих возможностей. На самом деле даже меньше, чем на один процент: сейчас то, что гости именуют программами, обсчитываются за считанные секунды, но после этого многие часы тратятся на вывод никому не нужных результатов их расчетов.
— Почему это никому не нужными? — возмутилась соседка.
— Потому что сейчас они с огромным трудом пытаются просто отладить свои программы и в девяноста девяти процентов своих попыток они результаты получают неверные. Так как они или ошибки в алгоритмах делают, или данные в программу вводят неправильно и вообще неверные.
— То есть ты предлагаешь…
— Я предлагаю до Нового года вообще посторонних к машине не подпускать. Тогда после Нового года можно будет специалистов из числа этих гостей отправить на месячные примерно курсы программирования, где они хотя бы поймут, как правильно программы составлять и, что важнее, разберутся в том, что вообще возможно посчитать, а что уже нет. То есть что пока на этой машине посчитать нельзя — и вот тогда, когда и машин станет больше, и средства программирования вменяемые появятся, от вычислительных машин польза-то себя и проявит.
— Сколько? — привычно решила уточнить Зинаида Михайловна.
— Понятия не имею. Я не знаю, то есть совершенно не знаю, как эти машины вообще делаются и что для нового завода будет нужно. И тем более не знаю, поскольку половину необходимых для удобства в использовании этих машин внешних устройств в политехе только еще делают.
— До нового года, говоришь… — задумчиво произнесла Светлана Андреевна, — пожалуй, до Нового года я смогу сдерживать поток желающих приобщиться к твоему чуду электрической техники. По крайней мере до тех пор, пока в Москве так и не поняли, что у тебя машина на самом деле считает в сто тысяч раз быстрее, чем машина товарища Лебедева… Ты, скорее всего, прав, точнее, даже сильно преувеличиваешь: твоя машина сейчас, как я понимаю, по-настоящему работает несколько секунд в сутки… Зинаида Михайловна, если я к вам направлю несколько инженеров, которые смогут быстро разобраться в том, что для нового завода требуется…
— Буду очень рада. Но вы сможете… то есть это в рамках ваших полномочий? Завод-то в Карачеве строится, а это уже Брянская область…
— Решу вопрос. А ты, Шарлатан, мне ответишь за курсы программирования. Лично ответишь, как начальник этих курсов.
— Я же пока только студент третьего курса.
— Ты бессовестный и наглый шарлатан, но пока что, как я понимаю, кроме тебя вообще никто не знает, как для придуманной тобой машине на придуманном тобой языке правильно программы писать. Так что после учебы поработаешь еще и начальником этих курсов, старшим и, боюсь, пока единственным на них преподавателем. Я, кстати, тоже к тебе на курсы запишусь: нужно же мне понимать, где ты еще всем наврать собираешься и зачем…
Первого сентября в университете начались занятия, а уже второго по расписанию у нас была физкультура. Вообще-то я бы с удовольствием от этого развлечения отмазался, ведь тратить по две пары дважды в неделю мне просто было жалко, но я помнил, как в «прошлой жизни» с окончанием обязательных занятий по физо учиться стало на самом деле просто труднее, так что я героически занятия посещал. И, так как выбор «специальности» оставался все же за студентами, записался на волейбол. Собственно, играли мы далеко не все время, все же пока еще существовали всякие «нормы ГТО» и приходилось и бегать, и прыгать в разные стороны, а сейчас вроде даже плавание в программе появилось, так как в новом «спортивном» корпусе появился собственный университетский бассейн — и это мне нравилось даже больше, чем стучать по мячику. Потому что играл я откровенно плохо, хотя в четвертом семестре, когда я действительно заметно вырос, и игра стала мне определенное удовольствие доставлять. Но второго сентября поиграть не удалось: летом во время стройки площадку на улице грузовиками превратили в подобие танкового полигона, а новенький спортзал настолько яростно аромал свежеокрашенными стенами, что в нем о спорте даже думать не приходилось. Так что все отправились на наш небольшой стадиончик просто побегать и попрыгать — но не сложилось. То есть лично у меня не сложилась: когда наша команда только пробежала первый круг по стадиону, меня остановила преподавательница как раз из секции прыжков:
— Шарлатан, ты сегодня на машине приехал?
— Что-то перевезти надо?
— Кого-то. У нас тут первокурсница ногу повернула. Вроде ничего опасного, но ходить ей… не сочтешь за труд студентку до дому довести? Тут недалеко, с вашим тренером я договорюсь.
— Да не вопрос, а где первоклашка-то? И куда везти?
— Да вон сидит. Сейчас тогда ей сумку с вещами из раздевалки принесут, а живет она недалеко от автозавода, она сама точнее скажет.
Я посмотрел на стоящие вдоль беговой дорожки скамейки, на одной действительно сидела… даже не девушка, а девочка, и даже поза ее выражала какую-то грусть и боль.
— Она что, даже до раздевалки дойти не может? Тогда я пойду переоденусь быстренько и к стадиону подъеду. Только вы кого-то ворота открыть пришлите…
Никто, конечно, ворота не открыл: первоклашку две девицы просто подвели ко входу на стадион, скорее даже, подтащили — и аккуратно ко мне в машину на заднее сиденье и закинули. Я запихнул ее сумку в багажник, сел за руль:
— И куда везти? То есть мне сказали, что к автозаводу…
