Главная роль 7 (СИ) - Смолин Павел

Религиозный народ живенько обозвал происходящее «Исходом», и крестясь смотрел на растянувшуюся на добрый километр процессию. Ну не удержался Георгий — актер все-таки, до общественного внимания жаден. По уму-то можно было бы вещи потихонечку перевезти заранее, так же поступить с кадрами и их имуществом, но решил вот так — одним днем, огромной процессией, в сопровождении играющих марши оркестров и атмосферой снимающегося с места и «уходящего в небо» цыганского табора. Отдельное удовольствие у Георгия и его детей с супругой и недовольство «бабушки Марии Федоровны» вызывала планируемая ночевка на совсем неподготовленной полянке возле шоссе — в палатках и с кашею из котелка. Настоящее приключение!

— Плохая была идея, — морщился избалованный перинами да максимальным уровнем комфорта я, потирая ноющий бок.

Да, здоровье идеальное, но ночевка в палатке на тонком матрасе оказалось сильнее, потому что я как джентльмен отдал любимой супруге второй матрасик, чтобы спала на трех и не пилила меня поутру из-за суровой ночи.

Утреннее солнце едва заметно пробивалось сквозь ткань армейской палатки, снаружи доносились тщетно пытающиеся быть тихими звуки полевого лагеря. Навевает приятную ностальгию — последний раз мне довелось ночевать в таких условиях много лет назад, на тогдашних границах Манчжурии. Удивительна человеческая психика — тогда мне больше всего на свете хотелось банально выжить, и потому я впахивал как проклятый и бросался в пусть и условно-безопасные, но все-таки авантюры да как мог старался окружить себя лично лояльными людьми. Теперь, когда Революции России не видать как своих ушей, вероятность дворцового переворота надежно купирована, страна пухнет как на дрожжах, и никто в массе не голодает, те далекие времена отчего-то кажутся беззаботными и приятными, в отличие от времен этих, в высшей степени упорядоченных и благополучных. Или романтики солдатско-путевой не хватает? Эх, отправлю-ка я сыновей в путешествие, когда немного подрастут, пусть развлекутся.

— Нужно было ночевать с матушкой — ты же уже не молод, дорогой, — сонным голосом подколола меня Марго.

«Не молод» здесь понятие относительное. И так-то возраст невелик — чуть за тридцать, и физиологических изменений никаких. Как, впрочем, и у супруги, несмотря на троих детей и неумолимое движение времени. Последнее меня радует гораздо сильнее собственной «сохранности», потому что поначалу меня пугала перспектива оставаться молодым при стареющей жене. Нет, не потому что мой личный интерес к ней пропадет, а потому что она может начать меня за такое ненавидеть и комплексовать. Пронесло, слава Богу — на жену и детей мои сказочные способности работают почти так же хорошо, как и на меня. «Почти», потому что ранки, ссадины и порезы у них заживают почти как у обычных людей, самую чуточку быстрее.

Ну а «ночевать с матушкой» — это про изумительный походный шатер Вдовствующей Императрицы, куда легко вместились и печки-буржуйки (ну и что, что май? Ночи все равно холодные), и полноформатная кровать с балдахином.

— Старость — не радость, молодость — не жизнь, — крякнул я народную классику и сдернул с жены одеяло. — Вставай, моя валькирия — нас ждут пыль дорог и наш новый дом.

Усевшись и потянувшись, Маргарита хихикнула:

— Новый дом, полагаю, окружен бесчувственными телами.

— Полагаю что так! — хохотнул я.

Гуляют москвичи, и кое-кто обязательно от избытка веселья решит заночевать прямо на Красной площади. Полезного мало, конечно, но не так чревато, как зимой, поэтому солдаты и полиция никого подбирать и уносить в ночлежки и вытрезвители — появилась у нас в Империи такая новинка, очень много пользы приносит! — не станет, сосредоточившись на отлове мародеров и воришек: этим пьяненьких мужичков «пощипать» всегда за радость, а мне за радость — немного почистить Москву от криминального элемента, коего там прискорбно много: слишком много людей и денег за последнее десятилетие туда стеклось, «вода» в высшей степени мутная! Ничего, наведем порядок.

Я выбрался из палатки, и меня сразу же принялись одевать и умывать верные слуги, а фрейлины и служанки Марго, не забыв прихватить электрический фонарь — на батарейках! — отправились приводить в порядок госпожу прямо в палатке.

Вдыхая прохладный утренний воздух и любуясь пускающими дымы и наполняющемуся суетой исполинским полевым лагерем, я улыбался — эх, ностальгия! Надо будет и самому чисто семейно как-нибудь куда-нибудь выбраться, отдохнуть на лоне природы денька два-три. Летом займемся, а пока пойду прогуляюсь по отведенным Министерствам площадкам, навроде как с инспекцией. Где там мои казаки?

К супруге я вернулся через час — как раз успела «туалет» навести и приготовиться поражать окружающих красотой и изяществом. Настроение к этому моменту стало еще лучше — прогулка обернулась полутора десятками кадровых перестановок, потому что «если вы на поляне лесной порядок навести не умеете, как вы вверенным Империей куском Родины управлять собрались?». Полезно поддерживать Аппарат в тонусе — он без этого хиреет и превращается в воняющее коррупцией (это ладно) и ленью (а вот это ни в какие ворота) болото.

— Устрашал? — проницательно спросила Маргарита.

— И низвергал! — подтвердил я. — Идем? — протянул руку.

— Идем, — взяла ее Марго, и мы отправились к детским палаткам — братья спят вместе, а Насте составляет компанию уже совсем взрослая Великая Княжна Ольга, которая скоро сочетается очень даже желанным браком с наследником Юсуповых.

Любят юные сердца друг дружку, и нет ни одной причины этот брак не одобрить. А вот как женить братика-Мишу… Это вопрос открытый, потому что такой козырь разыграть нужно очень умело. Вариант очевидный — «обрусевшая» японская принцесса, числящаяся приемной дочерью Дагмары. Но какой смысл? Сделать японцам приятно? Попросту глупо — найду ей другого жениха, а «потратить Мишу» можно с большей пользой. Династический брак в Европе нынче уже совсем не тот, что прежде, и «плюшек» дает никчемно малое количество. Но на Востоке… Словом — думаем мы с Мишей над этим делом крепко и подолгу, потому что младшего брата я вырастил очень качественного, и он не хуже меня понимает всю специфичность и ценность своего происхождения. Ну а пока ходит «бобылем», работает моим личным инспектором по контролю над Индустриализацией и вообще крайне полезен. Жалко будет за бугор отпускать, если вдруг карта ляжет как надо.

Высочайший караван принялся сниматься с места через двадцать минут после того, как мы успели семейно позавтракать чем дворцовые повара послали, комфортно расположившись на покрывале под утренним солнышком. Асфальт под колесами и копытами стелился спокойной черной рекой, и я радовался тому, что по Москве передвигаться мне придется по большей части именно по асфальтированным дорогам. После многих лет тряски на чем придется по пес его знает какого качества мостовым да грунтовкам — словно на облачке по небу катаешься, до того приятно.

Шоссе здесь уже полгода, и еще на этапе строительства принесло пользу, вдохнув новую жизнь в окружающие пространства. Транспортная доступность, помноженная на щедро проложенные Родиной ответвления дороги и старую, но нарастившую пропускную способность дорогу железную вызвала в коммерсантах понятный интерес, и они ринулись выкупать здешние земли, дабы разместить промышленные объекты и агрохолдинги в формате паевых обществ. Сильно помогла и электрификация. За коммерческими объектами здесь зародились и продолжают зарождаться поселки, набухли городки, и временно опустевшее в связи с жадно поглощающей рабочие руки перестройкой Москвы места вновь наполнились жизнью. Вон они, подданные — вдоль дороги густо попадаются, машут руками да цветы весенние в нас кидают. Благостно от этого на душе!

Малая скорость заставила нас еще разок переночевать в поле, и к Москве мы подобрались только во второй половине следующего дня. Здесь у нас нынче архипрестижный поселок с особняками богатеев — навроде как близость к Петербургу чувствуется на этом направлении, а в самой нарастившей этажность и плотность застройки Москве важным людям жить как-то несолидно.