Афганский рубеж 2 (СИ) - Дорин Михаил

— А вы, Клюковкин, владеете «бесконтактным боем»? Как у вас получилось так лихо нанести удары по лицу подполковника? — спросил у меня Турин.

— И пальцем его не трогал.

— И не скажете, кто это сделал?

— Если б знал, — вздохнул я.

Турин покачал головой и показал мне сесть напротив.

— Насчёт бочек. Очень интересное наблюдение, лейтенант. Есть догадки, как так могло случиться? — спросил Вячеслав Иосифович.

— Нет. Но и вы заметили, что многие наши действия раскрываются духами. Нездоровая тенденция.

Турин кивнул, вынул из папки фотографию и положил передо мной. Изображённое оружие, стоящее рядом с каменным валуном, я могу узнать чуть ли не на ощупь.

Корпус похож на переносной зенитно-ракетный комплекс РедАй-2, вот только несколько длиннее. А легкоузнаваемый вид антенны «свой-чужой» не оставляет сомнений. Добро пожаловать в Афганистан, «Стингер»!

— Уверен, ты знаешь, что перед тобой новый ПЗРК духов. Что о нём знаешь?

Думаю, что об этом комплексе уже говорили что-то в военных училищах. Если бы ещё Клюковкин слушал внимательно, может быть и запомнил.

— Дальность стрельбы примерно до 5000 метров. Максимальная высота цели аналогичная. Если выкрутить самоликвидатор ракеты, достанет и выше. Тип боевой части — осколочная. Особых познаний у меня нет. Только то, что давали в училище в рамках ознакомления.

Турин кивнул и убрал фотографию.

— Это мы нашли в том самом караване. 5 комплектов. Надеюсь, вы понимаете, Саша, что эта штука «загонит» нашу авиацию на большие высоты. Поэтому у меня к вам поручение.

— Слушаю.

— Как командиру звена и находчивому офицер, вам нужно будет подумать, как нивелировать данную угрозу. И сделать это в ближайшее время.

Еле сдержался, чтобы не хохотнуть в голос. Вообще странно, что такое поручение особист даёт молодому лётчику. Пускай я уже себя и проявил, но это не значит, что нет других достойных.

— Не спрашивайте, почему вы. Я вам сам отвечу. Всему виной доверие. Это роскошь в моей профессии. Но вам я доверяю.

Турин меня отпустил, и я пошёл к двери. Перед выходом повернулся и кое-что решил спросить.

— Вячеслав Иосифович, почему в ближайшее время? Караван захвачен. Возможно, у духов нет больше «Стингеров».

Майор отклонился назад и придвинул к себе чай, который предложил ему коллега.

— У них нет. А в Пакистане есть. В ближайшее время будет операция. Вам и вашим подчинённым придётся столкнуться с новой угрозой.

При чём тут Пакистан и Афган? Что-то крупное задумали стратеги.

Глава 28

Смешанные чувства остались после разговора с товарищем Туриным. Такое ощущение, что он начинает меня в чём-то подозревать и теперь проверяет, насколько я буду проявлять свои знания. И ведь ему известно, что уж слишком круто пошёл в гору Клюковкин, который до поездки в Афганистан был одной ногой списанным «на землю».

Выйдя из штаба на раскалённый бетон перед зданием КДП, я направился на стоянку. Там сейчас инженерный состав моего звена должен был оценивать состояние моего вертолёта, но все почему-то столпились у Ми-24 не нашего полка.

Собрался небольшой консилиум в лице борттехника Валеры и инженеров. Похоже, что Носов решил чем-то помочь коллегам.

Обойдя вертолёт, я обнаружил, что отсек пушки на правом борту открыт. Трое представителей инженерно-авиационной службы внимательно смотрят на неё, будто гипнотизируя.

— Что там показывают? — спросил я, поздоровавшись с каждым.

— Саныч, да непонятно. Клинит у парней пушка, и всё. И чистили, и проверяли… — начал мне объяснять Носов.

— Вылет уже скоро. Придётся потом разбираться, как вернуться. Опять получим от комэска за пушку. Его ж вертолёт, — утёр один из техников вспотевший лоб снятой майкой.

Посмотрел я на ГШ-2–30. Рядом с вертолётом ощущался отчётливый запах керосина, в котором промыли все поршни орудия. Нагар на стволе практически отсутствовал. Думаю, стоит предложить им старый «дедовский» способ.

— Когда заряжаете пушку, снаряды обрабатывате смазкой? — спросил я.

— Нет, — удивился техник 727го полка.

— А зря. Оружие оно как красивая и фигуристая девушка, — похлопал я его по плечу.

— В смысле? Худенькая и эстетичная? — улыбнулся Валера.

Эх, вроде не молодые парни, а известного постулата не знают.

— Оружие, как и девушка, любит ласку и смазку. Прям на ленту укладываете оружейную смазку номер 9 и при стрельбе клина не будет. На себе испытано, — ответил я.

Носов и техники почесали головы. Как ни странно, но мой совет им понравился. Тут же местные техники принялись нагружать смазку на ленту пушки.

Мы с бортовым техником пошли к нашему вертолёту. Если не считать нескольких пулевых отверстий, в остальном Ми-24 уже был готов к вылету.

— Лопасти не меняли. Некритичные повреждения, — объяснил Валера.

— А что с блоком? — спросил я.

— Новый взял. Местные взаймы дали со сломанного борта.

К нам подошли лётчики моего звена. Валера ушёл заниматься своими делами, а я решил пообщаться с парнями. Тем более что новость о появлении у духов «Стингеров» и предстоящая операция, требовали внесения изменений в тактику.

Рассказав парням про новый переносной зенитно-ракетный комплекс, ничего кроме удивления не услышал.

— Саныч, ну мы уже не первый день летаем при наличии у них подобных ракет. Ничего сверхъестественного, — сделал вывод Семён Рогаткин.

Высокий парень, которому стоило бы играть в волейбол, чем сидеть в кабине Ми-24. Стоя рядом с ним, он отбрасывал на меня тень.

— Таких ракет у них не было. Предлагаю отойти к модулю в беседку, — ответил я.

Когда парни расселись по лавкам, я достал тетрадь и постарался изобразить зоны пуска ракет ПЗРК.

— Если мы с вами говорим про «РедАй», то он морально устарел…

— Как так⁈ — воскликнули все хором.

Нравится мне, что в звене даже удивляются командой.

— Вот так! Захват цели с дальности не более 1 километра. Пуск производится только в борт, ракурсы атаки ограничены, взрыватель бесконтактный ненадёжный. В марте месяце в районе Махмудраки по нам, предварительно, отработали из «РедАй». Ракеты прошли мимо, а Ми-24е сбили только из-за массовости пуска.

Закончив рисовать зону поражения известных мне ПЗРК, я показал их остальным.

— А где тут «Стингер», Сан Саныч? — спросил у меня Юра Залитис.

Вообще, он Юрис. Родом из Риги, заканчивал лётное училище в Харькове. Из-за проблем со здоровьем смог остаться на лётной работе, только перейдя на вертолёты.

— Юра, глазки протри. Вот его зона, — показал пальцем Ваня Васюлевич.

Вот такой у меня интернациональный состав звена по части командиров вертолётов — русский, латыш и белорус.

Разобрав сильные и слабые стороны всех возможных ПЗРК, я предложил подумать про тактику противодействия «Стингерам». Можно было бы сразу выложить всё, что я знаю по этому вопросу, но слыть пророком не очень хочется.

— Прикрываемся складками рельефа местности. Поверхность прогревается, и ракета будет «сходить с ума», — предложил Ваня.

— Годный совет. Так и запишем, — ответил я.

— А чего не так, Саныч? — возмутился Семён.

— Я разве сказал, что что-то не так? Ваня всё правильно сказал. Если мы будем лететь на предельно малой высоте, например 10–15 метров и при этом периодически будем прикрываться препятствиями, деревьями или даже домами кишлаков, то всё получится. Учитывая большую угловую скорость, при таком профиле полёта, вероятность пуска и попадания ракеты сильно снизится. Мозгов у ракеты нет. Она летит туда, где видела цель в последний раз. Нет у неё функции догадки, что вертолёт выскочит с другой стороны хребта или дерева. Плюс к этому тёплый фон от нагретых камней поднимается до 20–30 метров. Скорее всего, оператор в такой ситуации вообще не будет пускать ракету.

— Почему не будет?

— Семён, ну один-два пуска мимо и его накроют. Момент психологический. Все жить хотят, — похлопал Рогаткина по плечу Вася.