Оболочки (СИ) - Никонов Андрей

(38). Сторона 2. 11 июня, четверг.

(38). Сторона 2. 11 июня, четверг.

Ежегодно что Америка, что СССР, запускали в космос сотни безвозвратных ракет, часть корпусов шла на достройку околоземных станций, а самые лучшие экземпляры, с дополнительной защитой от радиации, уходили сюда, к Луне, в уже готовом виде, с оборудованием и вооружением. Хоть и говорили лидеры двух блоков, что в космосе занимаются исключительно мирными делами, но вовсю готовились к космическим войнам.

Станция «Луна-8», на которой мы оставили наш челнок, заменив его на орбитальный спускаемый модуль, напоминала космическую базу из фантастического боевика – я насчитал одиннадцать летательных аппаратов, пристыкованных к длинной трубе, идущей от основного сооружения, и все они явно были не гражданского назначения. Предполагалось, что майор, а теперь полковник Соболев должен все эти модели знать, но я – нет, не знал. Зато Нестерова в них отлично разбиралась.

– Ястребы, – авторитетно заявляла она, – аналог штатовских Кайманов, только те побольше и помедленнее. Николай Павлович, вы на таких разве летали? Их вроде в позапрошлом году начали поставлять взамен Лидеров, добавили новые плазменные двигатели и усовершенствованную пушку.

И смотрела не на меня, а на Фёдора.

– Ещё про систему стыковки забыла, вместо магнитов зацепы поставили, – тот тоже в долгу не оставался. – Но всё это прошлый век. Вот когда наконец ионно-резонансный модуль доведут до ума, вот тогда эти пташки по-настоящему залетают.

– Да что бы ты понимал, – кидалась Нестерова в бой, – плазма такое давление создаёт, что резонансу и не снилось.

Вся моя роль командира ограничивалась тем, что я иногда разводил бойцов по разные стороны ринга до того момента, как они реально с кулаками друг на друга лезть начинали. Горячая парочка подобралась, хорошо, что делу это не мешало, и отвлекало других от моей профессиональной некомпетентности. И плохо, потому что Фёдор, похоже, Нестеровой умело манипулировал. Причём заметил это не только я, но и Сайкин.

– Моё мнение – оставить Купченко на станции, – сказал он мне. – Вам решать, товарищ полковник, но и без него обойдёмся. Лишние три-четыре часа ничего не решат, а один человек всё равно нас не спасёт.

– А луноход ты поведёшь? Или мне за штурвал сесть?

На это Сайкину ответить было нечего. Предполагалось, что моя миссия будет короткой, для неё подготовили один луноход, во втором должны были разместиться бойцы Велесова – те, кому предстояло страховать нас на поверхности. Но поскольку вторая группа осталась на земной орбите, оба транспорта теперь принадлежали нам пятерым. В нашей пятёрке управляла луноходом инженер-радист Варвара Урсляк, а в экипаже Велесова – как раз Фёдор Купченко, хотя каждый из спасателей прошёл полный курс овладения лунной техникой. Соболев вроде тоже как раньше катался по поверхности спутника Земли, но мне отдельное задание дали, персональное, и это дало повод за штурвал не садиться.

Спускаемый модуль, как и большая часть окололунного транспорта, тоже был сделан из ступени космической ракеты, даже двигатели реактивные оставили, вместе с нами на поверхность отправились оба лунохода. Модуль работал в автоматическом режиме, он высадил нас в тридцати километрах от разрушенной базы, включил двигатели, и отправился по своим делам, а мы остались среди чёрного неба, висящей на нём Земли и бескрайних лунных просторов.

В кабине лунохода было тесно. Не знаю, как здесь собирались размещать пятерых, даже для трёх человек в массивных скафандрах места не хватало. Тот луноход, что достался мне, был длиной почти восемь метров, но для кабины оставили места совсем немного, три ряда кресел, в которых можно было сидеть, почти не шевелясь. Остальной объем занимали буровая установка с лазерной пушкой, поисковое оборудование и пулемётная спарка с боекомплектом. Второй луноход, в котором разместились Фёдор Купченко и Нестерова, выглядел посолиднее, но там и груза было гораздо больше – аварийный набор для реактора базы, модуль жизнеобеспечения, медицинское оборудование и запас продуктов. При желании мы могли провести на поверхности две-три недели, по принуждению до полутора месяцев. Ну а если подбросят тушёнки и макарон, то хоть десять лет.

Капитан Урсляк заняла первый ряд, Сайкин – третий, а я разместился между ними.

– Второй первому, к движению готовы, – раздался в наушниках голос Фёдора.

– Направление – база тридцать шесть, – приказал я. – Доезжаем, подключаемся, а потом организуем поисковую группу.

– Что будем искать, товарищ полковник?

– Разломы в грунте, – я сверился с картой, которую составили предыдущие экспедиции. – Но сначала ещё раз обследуем саму базу, вдруг там что-то упустили.

Метеорит и вызванное им лунотрясение не только частично разрушили базы, но и образовали многочисленные разломы. Почти все они находились между «Эндевером» и объектом 36, и американцы, и наши большей частью их исследовали, но ни людей, ни, судя по моему заданию, синих кристаллов они не нашли. Американская база частично функционировала, по данным разведки, постоянный персонал состоял из двух военных и одного исследователя, возле базы был припаркован луноход, похожий на наш. До нападения на орбитальную станцию никто от них особой опасности не ждал, но теперь всё изменилось, и за базой постоянно наблюдали. С орбиты транслировали картинку, и в случае чего должны были предупредить и помочь.

Если придерживаться официальной версии, то нам пришлось бы, как и другим, залезть в разлом и тоже там пошарить, но мне нужно было совсем в другую сторону. Координаты, которые мне передала Ирина, связной координаторов, я выучил наизусть, а в своём мире и на карте Луны нашёл. Нужное место находилось рядом с советской базой, в пяти километрах южнее, как подвести экспедицию к необходимости там что-то поискать, я пока не знал.

Капитан-радист Варя вдавила кнопку старта, и луноход мягко тронулся. Широкие колёса диаметром в полтора метра, с поперечными пластинами, загребали реголит, толкая вездеход вперёд, из-за отсутствия атмосферы и ветров поднятая пыль быстро опускалась вниз, но на всякий случай второй транспорт шёл в ста метрах левее.

– Словно в Каракумах еду, – пожаловался Сайкин, – где романтика, Варя?

Из-за шлемов мимики видно не было, но я готов был поклясться, что Урсляк улыбнулась.

– Луна – это и есть романтика, товарищ Сайкин, – сказала она. – Второй, что у вас с левым бортом?

Второй вездеход действительно шёл неровно, накреняясь на левый бок.

– Стабилизатор колеса вышел из строя при посадке, – отозвался Фёдор, – на базе попытаемся починить, или запасной поставим.

– Почему не доложили? – спросил я.

– Виноват, думал, справлюсь. Прошу снизить скорость до пятнадцати.

Вездеходы могли теоретически разгоняться до сотни и даже взлетать при необходимости, но мы шли со скоростью двадцать пять километров в час – поверхность Луны только на первый взгляд была ровной, хватало и выступов, и впадин. Уменьшить скорость означало, что до базы мы доберёмся не за расчётный час, а за два. Хотя такое же примерно расстояние шестьдесят лет назад советский аппарат «Луноход-2» прошёл за четыре месяца, об этом я в интернете прочитал.

– Снижаем.

Наш вездеход чуть дёрнулся, на внешней картинке это никак не сказалось, скорость здесь практически не чувствовалась.

– На поверхности должна быть ремонтная зона, она частично сохранилась, – сказала Варя, – я смотрела вместе с Поповым документацию, часть оборудования вывезли, но кое-что оставили. Фиксирую чужой объект.

На радаре со стороны станции появилась точка, она стремительно приближалась.

– Американский разведывательный аппарат, – со мной связались с орбиты. – Мы за ним следим, продолжайте движение.

Серебристая стрела пролетела практически над нами, оставляя дымную полоску в небе, сделала круг, и отправилась обратно. Пулемётная спарка, двигающаяся вслед за чужаком, опустилась на место.