Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса
Уже через некоторое время нелепый костюм вновь стягивал движения, не давая сделать вдох полной грудью. Спуск в тоннель оказался довольно неудобным и крайне узким. Поэтому приходилось демонстрировать чудеса гибкости, которые отдавались невыносимой болью в суставах, пораженных радиоактивным излучением. Фон в коридоре, заполненном мутной водой с маслянистой пленкой, сразу же заставил счетчик встрепенуться. Конечно, ситуация здесь была значительно лучше, чем на улице, но все же не позволяла расслабиться. Дышать вновь приходилось смесью, подаваемой из баллонов, присоединенных к изолирующему противогазу. Но на этот раз, наученные горьким опытом, они захватили с собой несколько дополнительных источников чистого воздуха. К тому же место в лодке позволяло сделать это.
Прожектор, установленный на носу лодки, выхватывал из темноты плавающие на поверхности подобия водорослей или слипшейся грязи, а порой и тушки мертвых крыс, которые, судя по всему, не смогли добраться до спасительных уровней саркофага. Но такие картины подземно-подводного царства уже не пугали. Они вообще не вызывали никаких эмоций, воспринимаясь исключительно естественным фоном.
Километры пролетали незаметно, и гигантское на первый взгляд расстояние теперь вдруг казалось совершенно незначительным. Макс постоянно сверялся с картой, пытаясь хоть как-то отслеживать местоположение лодки. И только когда вдруг за резким поворотом коридора из воды выросла массивная, порядком поржавевшая лестница, он громко, насколько это позволял противогаз, скомандовал: «Стой!». Алекс уперся веслами, пытаясь удержать двигавшуюся по инерции лодку.
Лестница вела в узкий колодец высотой около пятнадцати метров. Этот путь оказался значительно сложнее, чем несколько десятков километров, пройденных на лодке. Дыхание сбивалось.
Чем меньше оставалось до верха, тем холоднее становилось. Даже металл местами покрывался тонкой коркой льда, которая издавала характерный хруст при каждом прикосновении.
Но все это было лишь началом сложного пути. Снаружи ждало наступление настоящего ледникового периода. Холод моментально сковывал движение, а каждый новый порыв усиливающегося ветра сбивал с ног. Алексу казалось, что ему больше не нужен дозиметр, его тело само медленно начинало учиться определять радиацию, будто появлялись новые рецепторы, способные каким-то образом улавливать радиоактивное излучение. Рождение нового чувства, совершенно неестественного для человеческого организма, воспринималось чем-то сверхъестественным и невероятным. Но сейчас было не до размышлений о новых ощущениях, приходилось бороться за каждый шаг. Ноги скользили по уже замерзшему слою еще совсем недавно жидкой грязи.
Кое-где из земли торчали едва узнаваемые обгоревшие остовы домов и обугленные стволы деревьев. Здесь, вдали от станции, становилось окончательно понятно, что теперь так выглядит весь мир, и ничего другого нет. И эта деревушка, к которой когда-то вел подземный ход, опустевшая, но устоявшая после аварии на ЧАЭС, теперь превратилась в неузнаваемую груду обугленных камней.
До нужной точки пришлось пройти еще несколько непростых километров. Во-первых, местность изменилась до неузнаваемости, и ориентироваться по карте было довольно непросто. Кое-где на месте дорог теперь зияли огромные провалы, в других же точках земля вздымалась, образуя новые холмы и сопки, между которыми приходилось маневрировать, опасаясь, что вот-вот из тьмы появится новое неожиданное препятствие. Во-вторых, сложностей добавлял и компас, который теперь превратился в абсолютно бесполезную вещь. Его стрелка то безумно вращалась, будто не чувствую севера, то вдруг замирала, указывая в совершенно противоположную сторону. То ли здесь, в зоне, образовалась мощная магнитная аномалия, то ли реализовался один из страшнейших прогнозов, и земные полюса в результате невероятного количества ядерных взрывов пришли в движение.
Когда из-за очередного холма сквозь леденеющий сумрак показались остовы автомобилей, Алекс и Макс замерли, всматриваясь в бесцветную даль. Перед ними вкраплениями из сумрака проступала огромная площадка, заставленная сотнями, а может быть, даже тысячами поржавевших автомобилей различных видов, БТРов, бульдозеров и останками вертолетов, лопасти которых сереющими полосами лежали на земле. Это место походило на кладбище брошенных автомобилей. Собственно, так оно и было, лишь с одним отличием – каждое транспортное средство, оставленное здесь, являлось мощнейшим источником радиации, и более чем за четверть века все они не потеряли своей страшной способности. Этот огромный могильник техники, привлеченной к работам по ликвидации аварии на ЧАЭС, расположившийся на площади почти в миллион квадратных метров, был одним из тех мест, которые долгие годы насекомые, животные и птицы почти инстинктивно обходили и облетали стороной. И сам Алекс почему-то всегда особенно недолюбливал его, но теперь ссылаться на это природное неприятие было просто глупо.
Но видимая часть могильника едва ли была самым опасным местом. Подземные сооружения представляли куда более серьезную угрозу, правда, назвать их так можно было весьма условно. По сути, подземные могильники-хранилища радиоактивных отходов представляли собой траншеи, которые лишь по приблизительным подсчетам вместили в себя более двадцати пяти тысяч кубических метров грунта, строительные конструкции, отработавшие транспортные средства, приборы и многие другие вещи и предметы, которые подверглись облучению в результате взрыва на четвертом блоке Чернобыльской АЭС. Но все же это были не просто траншеи, а настоящие могильники, способные хоть как-то предохранить окружающую среду от своего страшного груза. Так, внутри земляной ямы создавался глиняный экранирующий слой толщиной от полуметра до метра и водозащитный песчаный настил, на который сгружались погребаемые предметы, затем поверх вновь создавалась подушка, аналогичная той, что была снизу. Такая простота была обусловлена экстремальными условиями, в которых производилось захоронение – это нужно было сделать как можно быстрее после аварии, совершенно не имея подходящего опыта, оборудования, но самое главное – времени. Но в эти могильники оказался заложен и другой особый смысл: захороненные предметы во многих местах самоочистились от радиации и стали пригодными для повторного использования. При этом специальный защитный слой смог сохранить эти предметы от облучения в результате ядерной войны.
Время поджимало и теперь. И лишь слегка передохнув, они ускорили шаг. От разгоряченных тел даже сквозь плотные костюмы химической защиты, казалось, пробивался пар, который окутывал людей, делая их силуэты расплывчатыми.
Ворота, ведущие к могильнику, почему-то оказались открыты. Но в общем-то внутрь попасть можно было и без них – старое ограждение из колючей проволоки уже почти окончательно истлело. Единственное, что смущало, – это непонятно откуда взявшееся чувство страха, точнее даже суеверного ужаса, который вдруг окутал с ног до головы, стягивая и без того тяжелые движения, мешая делать каждый шаг. Это было какое-то первородное, забытое чувство, должно быть, которое заставляло предков человека поклоняться природным явлениям так же, как они поклонялись могущественным богам.
Алекс хотел что-то сказать, но слова повисли на его языке, и он замер. Замер точно так же, как и его спутник, заворожено смотрящий на вершину уцелевшего от пожаров небольшого дерева, проросшего на территории могильника. В неожиданно замелькавших вспышках молний, не свойственных морозной погоде, из тьмы проявилась огромная черная вихревая воронка, которая с гулом двигалась на людей, поднимая вверх все на своем пути, даже остовы многотонных транспортных средств. Пролетая несколько метров, они вновь с грохотом обрушивались на землю, которая вздрагивала от каждого нового удара.
– Вниз! Ложись! – прокричал Алекс, когда смерч поднял с земли ржавый остов бронетранспортера и с немыслимой силой бросил его в их сторону.
Мужчины, ошарашенно глядя по сторонам, бросились за близлежащую насыпь могильника и, уткнувшись лицами в землю, накрыли головы. Многотонная махина, издавая скрежет, вместе с потоком пыли пронеслась над головами, осыпая их градом из мелких металлических деталей.
– Что это такое? Что это? – кричал Макс, наполняя своим возгласом маску противогаза.
– Тише! Тише! Сейчас все должно закончиться, – прижимая его голову к земле и не давая ее поднять, снова ответил Алекс. – Такие штуки живут недолго.
Алекс был настолько утомлен, что сохранять спартанское спокойствие ему удавалось довольно легко. Это была не просто легкость, а скорее какое-то непреодолимое равнодушие. Он наблюдал за происходящим так, будто это его не касалось.
– Черт возьми, бежим! Бежим! – вновь крикнул Макс.
