Роберт Ферриньо - Молитва по ассасину
На поиски таксиста, ранним утром в четверг подвозившего Сару, ушел почти весь день. Ее сосед Хенесси говорил правду: машина оказалась «фордом», правда, темно-зеленого, а не темно-бордового цвета.
Водитель такси узнал пассажирку по фотографии — его выдали глаза — но тут же поинтересовался, сколько будет стоить информация. Серебристые амулеты с портретами Усамы и Заркауи[11] болтались над приборной доской, лица подрагивали в такт работающему на холостых оборотах двигателю.
— Сколько заплатишь, брат?
Вдали показались освещенные окна ранчо. Он побывал здесь всего один раз. Пять лет назад, когда получил отпуск и мучился бессонницей. Весь мир казался ему незнакомым. За исключением Сары. Она притащила его на ранчо, не сказав, куда везет. Собиралась сделать сюрприз. У нее получилось. Джил Стэнтон оказалась простой и непосредственной женщиной, даже несколько смешливой. Она пятнадцать лет назад отказалась от роскоши Голливуда и ни разу не пожалела о сделанном выборе. Все утро они втроем катались на лошадях, затем устроили пикник на берегу реки и, греясь на солнце, наслаждались сыром, спелыми персиками и холодным сидром.
Сара взяла у Джил интервью для своей книги «Как в действительности был побежден Запад». В тот раз название показалось Раккиму глупым, однако он не стал ничего говорить, чтобы не лишить себя шанса увидеть легендарную Джил Стэнтон. «Лицо» нации, актрису, считавшуюся самой красивой и талантливой в ее поколении.
Ее официальное заявление о принятии истинной веры во время церемонии награждения вторым «Оскаром» само по себе оказало влияние на десятки миллионов американцев, размышлявших об истинах ислама. Но она выбрала этот момент еще и для того, чтобы сообщить о своей помолвке с Ассаном Рашманом — форвардом и самым лучшим игроком команды «Лос-Анджелес лэйкерс», ставшей чемпионом мира. После церемонии знаменитости десятками переходили в другую веру, и новобрачные, согласно исследованиям Сары, в течение двух лет появились на обложках пятидесяти семи журналов. Они развелись восемнадцать лет назад. Примерно тогда же Джил последний раз снялась в кино, но по-прежнему оставалась уважаемой личностью, несмотря на затворнический образ жизни. Интервью для племянницы Рыжебородого оказалось одним из немногих за время ее уединения, и Сара со своей стороны приложила все усилия, дабы сохранить в неприкосновенности личное пространство актрисы.
Услышав подъезжающую машину, Джил вышла на веранду, помахала Раккиму и спустилась по лестнице.
— Где она? — спросил бывший фидаин.
Женщина уперла руки в бока. Несмотря на почти шестидесятилетний возраст, хозяйка ранчо, одетая в джинсы, сапоги и замшевую куртку цвета жженого сахара, оставалась стройной и красивой. Ее лицо светилось здоровьем, хотя заплетенные в косички волосы уже тронула седина.
— Ты разучился вести себя прилично. Жаль.
Взлетев на веранду, Ракким распахнул дверь.
— Сара!
Джил подошла к нему. От нее пахло лошадьми.
— Ее здесь нет.
Быть может, по голосу кинозвезды или выражению ее лица, но бывший фидаин понял — она говорит правду. Ракким даже представить себе не мог, какая причина могла заставить ее солгать. Джил отказалась от предложения написать откровенную книгу о замужестве, сулившую многомиллионный гонорар. Она никогда не рекламировала товары и не поддерживала кандидатов от какой-нибудь политической партии. Он встречался с ней лишь однажды, но без промедления схватился бы за острогу, заяви хозяйка ранчо, будто по дороге к дому движется косяк лососей.
— Где она?
— Не знаю. Поговорим в доме. — Джил крепко взяла его за руку и повела в гостиную. Стены, отделанные сучковатой сосной, толстые антикварные ковры на полу, обитые бархатом диваны и удобные кресла. Чисто и удобно.
— Уехала полчаса назад. Я тоже о ней беспокоюсь.
— Позвони ей.
— Она держит телефон отключенным. Говорит, что по сотовому можно определить, где находится человек. Это правда?
Ракким кивнул.
— Все равно позвони.
Джил не любила, когда ей приказывали, тем не менее подчинилась. Гость, даже столь бесцеремонный, обладал определенными привилегиями. К сожалению, она оказалась права. Телефон Сары молчал.
— Что она тебе сказала?
— Сказала, что работает над чем-то опасным. Сразу же дала понять, что я рискую, давая ей приют. — Взгляд Джил сделался холодным и ясным. — Я ответила, что потеряла страх, обретя истинную веру. А ты, Ракким? Ты боишься?
— Только пока дышу.
— Тем не менее ты пришел ко мне.
— Я не отличаюсь умом. Только настойчивостью.
Джил улыбнулась:
— Можешь подождать ее здесь.
Ракким немного тяготился ее обществом. Пребывание в подобной близости от нее значительно затрудняло ход мыслей. Рыжебородый для подавления оппонентов использовал габариты и демонстрацию физической мощи, Джил в аналогичных ситуациях имела склонность демонстрировать потрясающую женственность. Он подошел к стене, где большая фотография Великой мечети служила указателем точного направления на Мекку. Снимок сделали на рассвете во время хаджа. Черный куб Каабы высился посреди моря верующих. Лучи восходящего солнца золотили спины огромной массы лежащих ничком людей.
— Я совершила паломничество три года назад. — Джил возникла рядом. — Ощутила мир, покой, не поддающийся описанию. В некотором смысле, сохранившаяся радиация сделала хадж для меня еще более драгоценным. Не так давно врач обнаружил небольшую опухоль в правой груди… крошечную, не больше макового зернышка. Я решила ее удалить. Некоторые пилигримы, в основном пожилые, предпочли ничего не делать. Решили, что это является доказательством их веры, но я…
— Кто еще живет с тобой в этом доме?
Глаза Джил сверкнули. Взгляд обрел прежнее величие примадонны. Ракким испытал такое чувство, словно ему залепили пощечину.
— Несколько наемных рабочих с семьями. В надворных постройках. Но я знаю их уже много лет. Они понятия не имеют, кто такая Сара, и не проявляют ни малейшего желания выяснить это. Все они — правоверные мусульмане. Можешь встретиться с ними во время намаза, если хочешь.
— Это — лишнее.
— Понятно. — Джил опустила взгляд, и он едва не скрипнул зубами. Тяжело видеть, как такая красивая женщина жалеет тебя. Она похлопала его по руке, отчего волосы на голове бывшего фидаина встали дыбом. — Может быть, Сара вернется раньше.
Ракким посмотрел на дорогу.
— Ты можешь хотя бы предположить, куда она поехала? Она должна была сказать хоть что-то.
— Сказала только, что вернется через несколько часов. Я приготовлю чай.
Ракким прошел за ней на кухню.
— Она вызвала такси?
— Позаимствовала машину у одного из рабочих. — Джил наполнила водой медный чайник и поставила на плиту. — Карл — механик. Собирает автомобили из привезенного со свалки металлолома. В основном ездит на них по ранчо — почти на всех нет номерных знаков. Сара уговорила Карла одолжить ей одно из его творений.
— Хотела оградить тебя от неприятностей, если с ней что-нибудь случится.
— Она — мой друг. Ее проблемы — мои проблемы.
Говорить просто, гораздо сложнее пережить последствия. Ракким промолчал. Не имело смысла ставить ее в известность о возможном развитии событий. Над раковиной висела небольшая фотография двоих мальчиков. Каждый держал на голове статуэтку «Оскара» и улыбался в точности как Джил.
— Мои сыновья, — пояснила она, — Ахмед и Ник. Ахмед — руководитель компании «Пьюджет шиппинг». Ник — фидаин. — Хозяйка ранчо посмотрела на Раккима. — Сара сказала, что ты — больше не фидаин.
— Просто ушел в отставку. Фидаин — всегда фидаин.
Она разлила кипяток по керамическим чашкам и положила в них пакетики с черным чаем.
— Сахару?
Ракким, покачав головой, взял один кубик. Просторная удобная кухня, как и гостиная, не отличалась излишней претенциозностью. Чисто выметенный пол, крюки с надраенными кастрюлями. В одном углу возвышалась огромная колода для рубки мяса, в другом стоял простой сосновый стол. Джил и Сара наверняка завтракали за ним яичницей с сыром и смотрели на выплывающее из-за гор солнце. Затем подруги мыли посуду и отправлялись на скотный двор ухаживать за животными или чистить пруд для уток.
— Не скучаешь?
— По Голливуду? — Джил мгновенно поняла, что он имеет в виду. Скорее всего, ей уже надоело отвечать на этот вопрос. Возможно, потому она и предпочла остаться на ранчо, выращивать лошадей, ходить в крохотную местную мечеть и не обращать внимания на остальной мир. — Иногда. — Женщина сделала глоток чая. — А ты? Не жалеешь, что ушел в отставку?
Ракким улыбнулся:
— Иногда.
— Мне предстоит участвовать в еще одном представлении, хотя, должна признать, отведенная мне роль не приводит в трепет. — Джил глядела на него сквозь поднимавшийся над кружкой пар. — Через несколько недель меня наградят еще одним «Оскаром» за вклад в киноискусство. Таким образом, полагаю, я официально признана живым ископаемым.
