Алексей Шепелёв - Грани судьбы
Боль была такая, что глаза буквально лезли на лоб. Какое-то время Серёжка просто перестал соображать, что происходит. Вроде бы и сознания не терял, но в то же время как бы ничего не слышал, и не видел, а только бился в путах, захваченной неимоверной болью. А когда чуть полегчало, с удивлением понял, что молчит, хотя впору было орать на весь подвал. На спину словно ведро кипятка вылили. Перед глазами мелькали радужные круги. А в уши будто набили ваты, голос Сучапарека доносился словно откуда-то издалека:
— …кто ещё тебе помогал! Говори!
Верховный Инквизитор Толы нетерпеливо задрал мальчишке голову. Бледное лицо дикарёныша было покрыто крупными каплями пота, волосы прилипли ко лбу, губы побелели, а в плавающем взгляде серых глаз на сей раз не было ни ненависти, ни решимости. Только боль.
— Говори, скотина! Ну!
Шустрёнок не отвечал. На мгновение отец Сучапарек испугался, не лишился ли мальчишка рассудка от боли, но потом решил, что этого не случилось. Безумцы кричат, визжат и хохочут, а этот молчит. Да и взгляд у него хоть и мутный, но слишком осмысленный для сошедшего с ума.
— Говори, кто тебе помогал! — инквизитор, теряя терпение, сильно тряхнул мальчишку. — Рассказывай.
Губы Шустрёнка скривила слабенькая улыбка. Сучапарек, словно его укололи в ладонь, отдёрнул руку и голова мальчика бессильно упала на забрызганный кровью стол.
— Да что же он, деревянный, что ли? — растерянно пробормотал Флип.
Происходящее в пытошной казалось ему страшной сказкой. Уж к своим двадцати двум годам он точно знал, что есть сказка, а есть — жизнь. Что-то человек может, а что-то ему не дано. Конечно, магия или помощь богов границы возможного сильно расширяют, но только сейчас мальчишке никто не помогал. Обитель инквизиторов была надёжно защищена от волшебного воздействия, и посвящена тем богам, что покровительствовали Ордену, да других на Вейтаре и не было. Точнее, так говорили священники разрешенных культов, а те, кто утверждал иное, считались неправоверующими и как раз и попадали в подвалы на пытку. Таких Флип повидал немало, многие держались очень долго, но рано или поздно, ломались. Но все они были взрослыми крепкими людьми, а тут — хрупкий как стебелёк мальчишка. Кажется, двумя пальцами переломить можно, а даже на пытке солью рта не раскрыл. Такая сила духа казалась помощнику палача совершенно нереальной. Что-то тут было не так, странно почему мудрые отцы подвоха не чувствовали. А сказать им Флип побаивался, уж больно строг и скор на расправу к своим подчинённым был отец Бодак.
— Что дальше делать прикажешь, отец Сучапарек? — поинтересовался палач.
Ответить верховный Инквизитор Толы не успел: в пытошную вбежал брат Кинцл из Ордена Света.
— Отец Сучапарек, в городе недозволенное колдовство!
— Что?!
— Применение боевой магии…
Уткнувшийся в стол Серёжка снова улыбнулся сквозь боль. На этот раз — от радости. Услышанное означало, что спасена Риона. Значит, не зря он молчал и терпел. И даже боль теперь показалась не такой уж и страшной.
— Идём, быстрее!
Отец Сучапарек направился к выходу из пытошной.
— А с этим что? — крикнул в спину Бодак, указывая рукой на привязанного к столу мальчишку.
— По регламенту, — не оборачиваясь ответил Верховный Инквизитор. Щенок его сейчас не интересовал, происходившее в городе было намного важнее.
Палач довольно улыбнулся. Регламент в такой ситуации позволял многое, а свою работу отец Бодак очень любил.
Откровенно говоря, Женька не слишком радовался своей роли в супер-пупер операции "Спасение сразу двух пленников". Стоять в компании Анны-Селены у Болотных ворот и ждать, пока приедет Йеми со спасённой племянницей — что за удовольствие? Не то, чтобы подростку уж очень хотелось боёв и приключений, но когда рядом с тобой люди рискуют жизнью, а ты не рискуешь почти ничем — на душе хорошо не будет. Если, конечно, не превращаться в последнюю сволочь, а таких планов у Женьки не было и близко. Поэтому роль стороннего наблюдателя его тяготила. И ручной арбалет, способный выстрелить на расстояние сто шагов, который висел у парнишки на поясе под плащом, настроения не улучшал. Всё равно стрелять не придётся. С десятком разомлевших от безделья стражников такие воины как зеленошкурый огр и его бородатый приятель справятся одной левой. Так, дали мальчику игрушку, чтобы не капризничал.
Капризничать Женька, конечно, не собирался, но вообще тема была актуальной. Всем известно, девчонки отличаются капризностью и нетерпеливостью. Когда они чего-нибудь хотят, то немедленно начинаются рёв, слёзы, крики. "Папа, подари мне куклу!" И объяснить им ничего невозможно. Поэтому в любую минуту можно было ожидать, что уставшая от ожидания Анна-Селена скуксится и устроит театр одного актёра. А ему, куда ж деваться, придётся её успокаивать и ублажать.
Но время шло, девчонка истерик не закатывала, а сам Женька волновался всё больше и больше. Кто бы его сейчас успокоил. Конечно, на словах у Мирона Павлиновича выглядело гладко, на то он и генерал разведки. Только ведь генералы планируют одно, а в жизни всё получается по-другому. Женька видел уйму телепередач и слышал огромное количество историй, как срывались всякие диверсионные операции. Главное, генералам-то ничего от этого не было, они же все в штабах, в кабинетах, а вот тем, кто их приказы выполнял, приходилось иногда очень паршиво. Хотя к Мирону Павлиновичу это не относится, он-то сейчас собой рискует побольше Женьки.
— Волнуешься?
— Чего? — мальчишка недоумённо уставился на подружку.
— Я спрашиваю: ты волнуешься?
Ах ты, пигалица. Подросток бросил на маленькую вампирочку сердито-презрительный взгляд.
— С чего ты взяла?
Девчонка в ответ улыбнулась и охотно пояснила:
— Ты на месте не стоишь. Топчешься, будто очень хочешь… куда сам Президент пешком ходит.
— На себя посмотри…
— А чего я? Стою спокойно, никого не трогаю.
— И где ты только этому научилась? — проворчал Женька только ради того, чтобы что-то сказать. Разговор, конечно, отвлекал от ожидания, но злил ничуть не меньше. Как бы сказал отец: "Что в лоб, что по лбу".
Отвечать маленькая вампирочка не стала. Всё равно, чтобы понять, нужно было прожить её детство — детство безынды, когда буквально каждый день приходилось терпеть и молчать. И улыбаться, когда хотелось плакать…
Мальчишка и не настаивал. Снова потекли томительные минуты молчаливого ожидания. К счастью, на этот раз ждать пришлось недолго. В уши ударил гулкий грохот. Люди вокруг останавливались, недоумённо крутили головами. Стражники у ворот беспокойно повернулись на звук. Из сторожки выскочил их командир, бросил по сторонам тревожный взгляд, принялся что-то объяснять солдатам.
— Лишь бы ворота не закрыли, — пробормотал Женька.
С минуту на минуту здесь должны были оказаться Йеми, местные борцы за права драконов и освобождённая Риона. Мирон Павлинович говорил, что Теокл и Соти посадят вампирят на своих лошадей и сразу повезут подальше от города, а воины останутся удерживать ворота, пока не появится второй отряд, вызволивший Серёжку. А уж потом все вместе догонят уехавших вперёд.
Переулок, как по заказу, оказался пустым. Здесь и в хорошую-то погоду было не слишком людно, а уж под мелким нудным дождём и встретить прохожего и вовсе мудрено. Только четверо стражников на крыльце под металлическим навесом-козырьком жались ближе к стене: косой дождь доставал служивых и в укрытии.
Мирон почувствовал, как вспотела сжимающая амулет рука. Как-то неуютно строить план на магии, о которой почти ничего не знаешь и в которую, не смотря на всё увиденное за последний месяц, до конца не веришь. Впрочем, в принципах работы новейшей аппаратуры, например, тех же микросканеров, генерал Нижниченко разбирался, мягко говоря, не шибко здорово, что не мешало ему планировать операции с их использованием. Правда, время от времени техника давала сбой, и тогда начинались неприятности, порой весьма серьёзные. О том, что произойдёт, если сбой сейчас магия, не хотелось даже и думать.
— Пора, — негромко произнёс шедший рядом Балис. — Работаем.
Мирон глубоко вздохнул и сдавил пальцами бусинку. Показалось, что оболочка сломалась с тихим хрустом, но, конечно, это было самовнушение. Главное — сломалось. Нижниченко снизу, почти без размаха бросил амулет на крыльцо, стараясь попасть в середину, между караульщиками.
Дальше всё происходило невероятно быстро. Балис метнул ножи с обеих рук, Наромарт — с единственной здоровой. Три стражника, не успев даже понять, что происходит, беззвучно повалились на ступеньки. У одного из горла фонтаном ударила кровь — нож Балиса перебил артерию. Последний оставшийся в живых, судя по неимоверно разинутому рту, зашелся в крике, но магия кагманца не подвела: с крыльца не вырвалось ни звука. Больше воин ничего сделать не успел: последний метательный нож морпеха положил конец его жизни.
