Андрей Дай - Без Поводыря
— Вы не понимаете, Герман! Скоро начнется такое… Впрочем, об этом пока еще рано говорить. Просто поверьте, Герман Густавович. Мне надлежит быть там, где будет все решаться. Когда мы перейдем границу…
— Что? Я не ослышался, Ваше Высочество? Вы таки намерены ввести войска в Синьдзян?! Затем эти полки, что с вами пришли, нужны были?
— Говорю это вам, с тем, чтоб в надлежащий момент вы имели представление о том, как следует поступать. Надеюсь не нужно напоминать, что до того, как наши войска не наведут должный порядок в Илийском крае, говорить об этом не следует?!
— Конечно, — улыбнулся я. — Но, думаю, меня и спрашивать никто не станет.
— Хорошо, если бы так. Тем не менее, этот ваш… Гвейвер. Он ведь подданный королевы Виктории? Англичане с чего‑то уверены, будто бы из Синьдзяня есть пригодные для продвижения армии проходы меж гор в северную часть Индии…
— А их нет?
— Это мне не ведомо… Да вы садитесь. Вижу же, как вам тяжело стоять.
Еще бы было не тяжело! Я, можно сказать, первый раз после ранения из усадьбы вышел. Если бы не богатырское плечо Безсонова, уже наверняка на пол бы обессиленным рухнул. Так что предложение цесаревича было более чем своевременное.
— Англия будет… озабочена нашим продвижением в Китай, — наконец смог выдохнуть я.
— О! Несомненно, — легко согласился царевич. — Нужно только, чтоб вести до Лондона дошли в свое время… Впрочем, я снова говорю вещи вам пока неясные. И не имеющие вас, господин Председатель, касательства. Посоветуйте лучше, как поступить с несколькими тысячами трофейных ружей, взятых Романвским на Ирджаре. Я же отчетливо видел, как у вас, сударь, глаза заблестели, когда до сего пункта депеши дочли.
— Продайте их дунганам, — коварно улыбнулся я. — У них сейчас должно быть довольно маньчжурского серебра.
— Вот как? Вы полагаете возможным вооружать скорого противника?
— Я полагаю, Ваше Императорское Высочество, что старые английские ружья еще не сделают инсургентов серьезной военной силой. К оружию еще и выучка потребна. А после, когда оно снова окажется среди наших трофеев, можно будет уступить его же и китайцам…
— Не могу с вами не согласиться. Тем более, что и оружие‑то — дрянное. Не чета новым нашим винтовкам.
— Это вы о чем, Николай Александрович?
— Это тоже в некотором роде — секрет, — похоже, ему доставляло удовольствие глядеть на мою озадаченную мордашку. — Вот господа Якобсон с Гунниусом к осени ближе явятся, их и станете спрашивать.
— Столько новостей за один раз… Есть еще что‑то, о чем я должен знать, прежде чем вы отправитесь путешествовать?
— Путешествовать… Несколько необычное слово, применительно к ожидающим моего присутствия обстоятельствам. Но вы правы, Герман Густавович. Есть еще одно дело, ради которого я вас пригласил. Мне телеграфировали из Каинска, что Михаил Алексеевич Макаров уже выехал трактом в сторону Томска. Это профессор архитектуры и академик Академии художеств. Мне говорили, у него редкостный талант — соединять внешнюю красоту с удобством внутреннего убранства. По его проекту нынешним же летом необходимо начать строительство подобающего жилища для меня… и последующих наместников. О выделении земельного участка Магистрат уже приготовил необходимые документы…
— Вот, как? — ошарашено, выдохнул я. Облик моего, хранящегося в памяти, Томска неумолимо менялся. И почему‑то, это воспринималось мной более чем болезненно. Хотя, не я ли первым, выстроив свой терем, начал?! — И где же должен будет выстроен ваш дворец? И из какой статьи прикажете изыскать средства?
— Не бойтесь, Герман Густавович, — криво усмехнулся наследник престола. — Бюджет дорогих вашему сердцу преобразований не пострадает. Место жительства западносибирских наместников будет построено на мои личные деньги. Как и здание присутствия Главного Управления. Государь позволил мне некоторое время распоряжаться поступлениями из Горного Округа по своему усмотрению… А место под строительство называется… Ага! Городская березовая роща! Это вдоль Большой Садовой, если я не ошибаюсь.
— Однако! — святый Боже! Это же место, где в моем мире стоял университет! И что же за дворец решил Никса выстроить, если для этого понадобилась этакая‑то огромная территория и такой объем финансирования? По самым скромным подсчетам, сделанным на основании рассказов моего горного пристава Фрезе–младшего, личная, не имеющая никакого отношения к государственной, казна царской семьи только от доходов с АГО ежегодно пополнялась, чуть ли не на миллион рублей серебром! При нынешних томских ценах на работы и стройматериалы — это стоимость целого городского квартала.
— И раз уж речь зашла о Алтае… У меня для вас две новости. Банально — плохая и хорошая. Выбирайте.
— Плохую, конечно, — классика жанра, едрешкин корень. Кому захочется слушать всякие гадости перед уходом?
— Подполковник Суходольский этим летом не поедет достраивать ваш Южно–Алтайский тракт. Его, как командира двенадцатого полка, и три сотни казаков, я забираю с собой в Туркестан. Однако я дозволяю вам выбрать любого иного инженера из числа служащих в любом из губернских присутствий, и направить его на завершение постройки пути. Я понимаю, насколько эта дорога полезна Державе.
— Спасибо, — улыбнулся я. И сразу решил, что Волтатис, быть может, сделает эту работу ничуть не хуже Викентия Станиславовича. А если озаботиться приобретением цемента, который только–только начали делать неподалеку от деревни Поломошная, так и лучше. — Не могу сказать, что эта новость плоха. Больше того! Я искренне рад за Суходольского. Думаю, под вашим, Ваше Высочество, началом он покажет все, на что способен.
— Не сомневаюсь. Барон Врангель рекомендовал мне этого офицера, как знающего и уважаемого в казачьих кругах офицера. Барон так же настаивал, что Двенадцатый Томский городовой полк, после проведенного вами, Герман Густавович, перевооружения, стал одним из сильнейших среди всего Сибирского Войска. И мне… командованию будет полезно убедиться в превосходстве многозарядных ружей для русской кавалерии.
— Приятно это слышать, — обрадовался я. — Но ведь…
— Новым командующим военным округом, генерал–лейтенантом Хрущевым, губернским властям, на время экспедиции городовых полков, дозволяется набрать иррегулярное ополчение из станичных казаков. Мы понимаем, что тракты не должно оставлять без внимания.
— Александр Петрович… Его превосходительство, господин Хрущев, наконец‑таки приступил к исправлению своей должности?
— Да–да, конечно. Как и новый томский начальник, господин Родзянко. Завтра же вызовите его к себе. Думается мне, вам найдется, о чем с ним поговорить. Тем более что — и это как раз и есть вторая новость — именно Николаю Васильевичу я поручил председательствовать в специально создаваемой комиссии по расследованию злоупотреблений чиновников горной администрации Алтая. На посту вице–губернатора во Пскове, господин Родзянко был замечен, как истовый противник всякого рода мздоимства и казнокрадства. Мы с Эзопом… В Госсовете решили, что этакий инквизитор станет вам верной опорой.
— Вот это да! — что я еще мог сказать? Мне казалось — мечты сбываются. Или как в той детской песенке — прилетел, вдруг, волшебник, и бесплатно покажет… Только такое вот «кино» мне нравилось несравненно больше. — Значит ли это, Ваше Императорское Высочество, что в Алтайском округе ожидаются существенные перемены?
— Вы ведь не успокоитесь, верно? — фыркнул, забавно оттопырив пухлую нижнюю губу, цесаревич. — Мне уже успели насплетничать о вашей вражде с генералом Фрезе. И если бы известия о творимых в Барнауле бесчинствах поступили единственно только от вас, никакой комиссии бы и не было. Теперь же можете торжествовать. Ваш враг вскорости будет повержен.
— Вас неверно информировали, Николай Александрович, — одними губами улыбнулся я. — Никакой вражды и быть не могло. Просто, я полагаю — не дело сапожнику печь пироги. Горным инженерам не должно собирать недоимки с крестьян. Это дело ординарных чиновников. У нас… у вас пол страны совершенно не изучено. Моя старая карта знает о местных месторождениях больше, чем барнаульская управа…
— И вы даже знаете, где именно эти инженеры нужнее всего? — кивнул Никса, и саркастически добавил. — Если вы, господин Лерхе, прямо сейчас ткнете пальцем в карту, я, пожалуй, даже поверю в… возможность спиритических отношений с духами. Не за тем ли вы ходите на могилу этого старца?
Я пожал плечами. Могу и в карту ткнуть. Знаменитые места вроде Курской магнитной аномалии или золотых россыпей в окрестностях Магадана — любой в СССР знал. И святой старец тут никаким боком. Ну, да. Действительно, найдя в себе силы одеться, сесть в коляску и куда‑нибудь поехать, я первым делом отправился на кладбище при монастыре, к могиле Федора Кузьмича. Как бы объяснить попонятнее… Думается мне там хорошо. Голова ясная становится. Причины и следствия сразу проявляются. Порядок какой‑то в сознании сам собой образуется. Да и… в кирху я не хожу. В местному пастору не заглядываю. Если еще и к старцу на поклон ездить не стану, что обо мне тутошний народ болтать начнет? А оно мне надо?
