Михаил Маришин - Дизель решает всё
Когда мы остались наконец втроем и я среди «своих» мог говорить откровенно, то попытался протолкнуть мысль использовать-таки на бронеавтомобиле новый «сто тридцать второй» мотор. Проблема его «сбыта» стояла как никогда остро, так как на грузовики его невозможно было установить по ширине, между тем он был гораздо проще и дешевле «сто четвертого». Хотя бы потому, что для него требовался всего один комплект топливной аппаратуры.
Руководство и конструкторский коллектив завода ЗИЛ не были заинтересованы в использовании этого двигателя, так как выпускать его предполагалось в Ленинграде. Мы должны были поставлять туда только ТНВД и форсунки, и то на первых порах. Между тем, опираясь на опыт со «сто вторым» мотором, выпуск которого уже обгонял выпуск шасси ЗИЛ-5-6, которых выходило свыше полусотни в сутки, на 130 процентов и продолжал расти, опережая рост производства грузовиков. Можно было предположить, что потомок останется невостребованным в массе. Им пока интересовались только на «Красном путиловце», предполагая ставить на Т-28 опираясь на удачный опыт Т-26, да судостроители. Причем и те и другие проявляли повышенный интерес именно к «удвоенной» версии. Оригинальный же 130-2 я, через Берию, предлагал установить на БТ, но получил отказ. На эти танки решено было ставить имеющиеся в наличии бензиновые авиадвигатели М-5, после капремонта. Уж и не знаю, что сыграло тут свою роль, соображения экономии или нежелание вносить изменения в конструкцию «Кристи».
— Иван Алексеевич, больно уж не нравится мне этот товарищ Дыренков, — начал я, едва тот ушел. — Хочет на чужом горбу в рай въехать, а думать не любит. Он же мог сразу сделать свою машину полегче, без нашей помощи. Вы видели, как он морду «Быка» забронировал? Прямо по контуру капота и кабины! Даже я вижу, что там один верхний лист должен быть! Нет, прибежал теперь за мотором к своему мастодонту. Не верю я, что он хороший броневик сделает.
— Да уж видел я, насколько он тебе не нравится! То, что вы сразу повздорили — еще не повод отказывать ему в конструкторском таланте. Он, между прочим, на «Можерезе» неплохие мотоброневагоны строит. Будем надеяться, что и с бронеавтомобилем на этот раз справится.
— Про вагоны ничего не знаю, но человека вижу — нахрапом все берет. Нам бы его подстраховать, а? На Дыренкова надейся, а сам не плошай! — сострил я напоследок.
— И что ты, Семен, предлагаешь? — вступил в разговор Важинский. — Дублировать его работу? У нас и так забот невпроворот. Один «Кегресс» чего стоит! А так, шасси с возу — заводу легче. Пусть его на стороне бронируют.
— Шасси отдать — минус грузовик в плане.
— На что намекаешь? Или это шутки у тебя такие? — Лихачев начал сердиться. — Как броневик без шасси делать? А если и будет такой «из ничего», то какова здесь роль нашего завода? Я же сказал, что бронемашина для нас — дело чести.
— Значит, товарищи, слушайте меня сюда. План такой. Дыренкову мы шасси дадим и поможем всемерно — не вопрос. А сами вот как поступим. Мы ведь и движки и коробки для Ярославского завода делаем? Мало — но делаем, а можем больше делать. Тут не мы тормозим — ярославцы. Это у них завод массовости не обеспечивает. Значит что? Возьмем ярославскую коробку, за счет избытка производства. Мотор возьмем 130-2-й, по мощности он ненамного больше 100-4-го, а дешевле значительно. Раму делать не будем вообще — несущий бронекорпус сэкономит вес. В итоге, за отсутствием у нас сборки бронекорпусов, строительство БА отдадут какому-нибудь другому заводу, а мы будем поставлять только агрегаты. А называться будет броневик, как не крути — ЗИЛ. Потому как у нас сконструирован.
— Постой, постой, ярославское шасси использовать нельзя, а его агрегаты можно? А как же мосты? Подвеска? — Важинский на минуту задумался, что-то прикидывая в уме. — Ну ты товарищ Любимов и жук! Иван Алексеевич! Это что ж такое получается? Он сейчас нас сподвигнет броневик делать, а сам только двигатель к нему даст! Который уже готов!
— Семен, а ведь Евгений Иванович прав! — директор, до этого слушавший внимательно, глядя на свои сцепленные на столе руки, поднял глаза. — Как-то не по-товарищески получается. Думаешь, не видим мы, что ты свой «сто тридцатый» пристроить хочешь? Только что Дыренкова обвинял, а сам туда же. Чужим трудом — в царствие небесное! Так дело не пойдет. И у тебя, и у нас без этого бронеавтомобиля забот хватает. Вот скажи мне, ты когда новую систему запуска в серию поставишь? Нас рекламациями загнобили уже! Так что выбирай — или участвуем в этой инициативной разработке на равных, или на Дыренкова целиком полагаемся.
— Что ж, справедливо, Иван Алексеевич. Предлагаю объединить усилия моторного и автомобильного КБ в этой разработке. Я готов взять на себя общую компоновку и бронекорпус, начинал-то сварщиком, мотор — само собой. Евгений Иванович возьмет трансмиссию и подвеску. За руководством завода — материалы. Сразу — 9-миллиметровый лист конструкционной стали на корпус. Ведь у Дыренкова броня — 9 миллиметров? А нам для опытного образца броня не нужна. Предупреждаю сразу — как ни крути, но бронемашина заднемоторная получается, вперед 130-й не впихнешь. Сумеем кулису к коробке через всю базу подвести, а товарищ Важинский?
— Ну и задачки ты задаешь, Семен! Когда неизвестно даже какой та база будет! — Старая хитрость опять принесла свои плоды, присутствующие сосредоточились именно на последнем заданном вопросе.
— Давайте прикинем вчерне… — Я взял карандаш и лист бумаги и принялся рисовать. — Вот смотрите. Вопрос первый — вооружение. Что мы на сегодня имеем? «Гочкис»? Это для тяжелого броневика не годится. Полагаю вооружить его трехдюймовой полковой пушкой образца 1927 года. Ее сравнительно легко можно приспособить для установки в башню — и она в серийном производстве. Бронекорпус у нас будет двухслойный, с зазором между внешним и внутренним бронелистом, поэтому необходимую жесткость погона обеспечить сможем. Смотрим дальше. В башне не менее трех рабочих мест должно быть — наводчик, командир и заряжающий. Отсюда, чтобы все поместились, диаметр погона не менее полутора метров, для верности — метр семьдесят. Высота боевого отделения, чтобы заряжающий стоя мог работать, — метр семьдесят, а лучше метр восемьдесят. Полметра высоты башня. Итого корпус в районе боевого — метр двадцать-тридцать. Водителю, чтобы удобно сидеть, высоты хватит, а длину его места в полтора метра примем. Далее мотор с коробкой в корме полтора метра займут, если все правильно скомпоновать. Вот вам и корпус — четыре семьдесят. Очень короткий получается, у ЗИЛ-6 только колеса по сорок дюймов, задняя тележка одна — два с лишним метра длины закрывает. Столько же между первой и второй осями остается. Вот так-то.
Пока я все это говорил и рисовал, Важинский тоже взял листочек и стал что-то подсчитывать, слушая меня вполуха. А потом поднял на меня глаза и сказал:
— Товарищ Любимов, ты нас за дураков держишь? Эта машина вся тонн в восемь выходит. Легче даже, чем груженый ЗИЛ-5, не говоря о «шестом». Зачем ей мотор больше серийного? Или тебе рекорды скорости покоя не дают? А если мотор серийный ставить, то и в корме его располагать необязательно, соответственно — кулиса не нужна!
— Ну и шут с вами! Раз не хотите «стотридцатый» ставить — мое дело сторона, — раздосадовался я, осознав, что поторопился. Надо было самому все сначала обсчитать, потом уже с предложениями встревать. — Поступайте как знаете.
Эпизод 3На следующий день, 20 января, ко мне в КБ неожиданно нагрянула товарищ Артюхина в компании с Меркуловым. Слегка удивившись подобной компании, но тем не менее тепло со всеми поздоровавшись, я спросил.
— Александра Федоровна, какими судьбами? Неужто у нас на женском участке что-то неладно?
— Нет, товарищ Любимов, все там нормально, но мы свой контроль не ослабляем. Имей в виду! — Артюхина была как-то взволнована и, чтобы это скрыть, говорила напоказ строго. — А дело у нас к тебе личное. И в то же время государственное.
— Это как понимать? Вы хоть толком объясните, чего хотите, а запутаюсь я и без вашей помощи.
— Пусть это для тебя будет сюрпризом, товарищ Любимов, — вступил в разговор Всеволод Меркулов. — Собирайся, поедем, на месте все поймешь.
Не скрою, подобное предложение из уст чекиста заставило напрячься. Захотелось даже поежиться, чего на глазах собеседников я позволить себе не мог. Решив, что надо вести себя естественно, потому как в подобном предложении могло и не быть никакой для меня опасности, я согласился.
— Ну хорошо, хоть и работы невпроворот, поедем. Исключительно ради вас! Надеюсь дело того стоит.
— Не угадал, товарищ Любимов! — Артюхина не выдержала и хитро улыбнулась. — Это исключительно ради тебя.
Продуваемый всеми ветрами новенький ГАЗ-А за пятнадцать минут домчал нас через заснеженную Москву до Чистых Прудов и остановился, к моему удивлению, перед утилитарным железобетонным шестиэтажным зданием без каких-либо архитектурных «украшательств», которое было бы более уместно году так в 1960-м, нежели в 1932-м. Дом был построен в виде буквы «П» и, чтобы войти внутрь, надо было пройти между двумя корпусами «ножками» до подъезда в «перекладине». Сбоку от входа двое рабочих как раз старались ровно прикрепить вывеску «Народный комиссариат легкой промышленности СССР». Сказать, что я был озадачен — не сказать ничего, я даже не постеснялся спросить.
