Дмитрий Старицкий - Фебус. Принц Вианы (СИ)
— Потому что так куют и сверлят стволы только мастерские дома Толе, Ваше Высочество. И потому что Рогуза ближе всего к туркам. Все. Готово.
Вбив последний пин в ложу, и надев последнее кольцо, мастер с поклоном передал мне пистолет.
Повертев в руке оружие, я положил его обратно на подоконник.
— Теперь, мэтр, можете показать мне то, что вы хотели.
Мастер поднял с пола кожаную сумку, развязал ей горло и вынул оттуда большую полированную воском коробку из можжевельника, оббитую по углам начищенными медными уголками. Запиралась эта коробка на простой плоский крюк сбоку.
— Что это?
— Это то, за что я попал в долговую кабалу к португальскому ордену Сантьяго.
— Им не понравилась полировка?
— Нет, Ваше Высочество, им не понравилось то, что внутри.
— А что там внутри?
— Морской хронометр.
Дорогая редакция, я худею, дайте два. Это то, что мне нужно для моих далеко идущих планов.
— Хронометр? И чем отличается от часов? — на всякий случай спросил я мастера, а то вдруг мы понимаем под одним термином совсем разные вещи.
— А вот этим, Ваше Высочество, — мастер открыл крышку коробки и…
И моя тушка стала охудевать в два раза быстрее.
Внутри находились большие корабельные часы в позолоченном корпусе. Почти такие же, как и мое время. Качающийся корпус на карданной сцепке, гасящей излишние волновые колебания. Циферблат, разделенный на двадцать четыре часа. Стрелка была всего одна, надежно и неподвижно закрепленная, как здесь и принято. Вращается сам циферблат, разделенный с точностью до минуты. Ну, и где тут хронометр, который от нормальных часов долгое время отличался только повышенной точностью хода и наличием СЕКУНДНОЙ стрелки?
— А куда вы убрали маятник? — включил я дурака.
— Тут нет никакого маятника, Ваше Высочество, совсем.
— Интересно, интересно…
— В качестве внешней силы спускового механизма, которая приводит в движение шестеренки самого часового механизма здесь стоит кольцевая пружина, совмещенная со свободно двигающимся якорем. Именно постоянное волнение на водах заставляет этот якорь совершать по кругу возвратно-поступательные движения и постоянно немного подзаводить пружину. Немного, но достаточно для того, чтобы пружине хватало упругости равномерно спускать храповик. И, конечно же, главный секрет в особом способе нарезании зубьев шестерен. Так сказать тайна изобретателя. Уже через час нахождения на корабле они начинают точно ходить. И не имеют большой погрешности, которая бы сказалась на навигационных исчислениях. Я специально баркас купил для испытаний.
— И почему заказчик от них отказался? Я пока вижу недостаток только в двадцати четырех часовом циферблате. Если поставить сюда еще и минутную стрелку, то она будет на один оборот проходить не одну, а две минуты, что совсем неудобно для наблюдения. Двенадцати часовой циферблат был бы предпочтительнее. Потому как тогда и секундную стрелку можно было бы на нем нормально устроить. Не так ли, мэтр?
По виду мэтра можно было понять, что 24 часовой циферблат был его любимым детищем. А я как слон топчусь на его любимых мозолях.
— Мои часы с двадцатью четырьмя делениями циферблата имели успех. Ваше Высочество.
— Но они, наверное, не нужны были для морской навигации?
— Вы правы, Ваше Высочество — это были большие часы с заводной пружиной. Даже с курантами, отбивающими каждый час кратное число ударов в гонг.
— Так чем же был недоволен представитель ордена Сантьяго?
— Он хотел, чтобы этот хронометр всегда точно показывал световой день, разделенный на двенадцать часов, Ваше Высочество, на всех широтах. Я не смог его убедить в том, что в точной механике это невозможно. Слишком много переменных. Световой день на разных широтах разный. А он подал в суд, потребовав, чтобы я вернул денежный залог в двойном размере. Это он так в договоре аванс на материалы назвал. Суд встал на его сторону, огласив, что я должен был сделать то, что требует заказчик или заранее отказаться от заказа. Правда мне, как городскому цеховому мастеру с хорошей репутацией, сделали поблажку в виде рассрочки долга, приняв к сведению, что эти деньги я не растранжирил, а сделал на них реально работающий прибор, хоть и не тот который хотел заказчик. Прибор теперь моя собственность, но теперь должен я даже не самому башелье, который заказывал мне морские часы, непосредственно ордену Сантьяго. Потому как действовал тот от его имени.
— Что еще заказывал этот Орден у вашего цеха?
— Большое количество деревянных астролябий и новомодные буссоли. Просто компас их не устраивал.
— Их выкупили?
— Все выкупили, Ваше Высочество.
Ага…
И закадровый голос Капеляна сказал в моей голове: «информация к размышлению». Новый португальский король уже реанимировал программу покойного принца Энрике Мореплавателя по заморским завоеваниям. На ходу подметки рвут эти галлы из Порту. Впрочем, до успехов Васьки Дагамова еще почти десять лет. Я должен первым успеть на юг Африки. Черт с ними, с алмазами «Берега скелетов», но коренное месторождение Витватерсранда, с рудников которого добыто половина всего извлеченного из земли золота я просто не имею права упустить.
— А почему эти часы у вас никто не купил?
— После того, как от моей работы отказались божьи башелье, у меня никто не покупает часов. И не заказывают. Считают, что я их делаю неугодными Богу. Даже епископ на проповеди объяснял, что это глупое заблуждение. Но моряки суеверны.
— А буссоль или астролябию сделать сможешь?
— Могу, Ваше Высочество, но по цеховым правилам не имею на это права. Это делают другие мастера. Но сейчас они все заняты наперед португальскими заказами.
— А что еще покупают в городе португальцы?
— Бусы.
— Бусы?
— Да, Ваше Высочество. Самые дешевые стеклянные бусы, которые самая бедная наша горожанка постесняется носить. Даже вилланы для своих жен покупают бусы подороже и поизящней.
— И много бус покупают португальцы?
— Много. Бочками. Мастера цеха стеклодувов жалуются, что на таких примитивных заказах можно и квалификацию потерять.
— А кроме португальцев кто-либо покупает бусы в таком количестве?
— Кроме них никто.
А вот это уже существенная информация к размышлению. Если заказы на буссоли и астролябии еще вписываются в политику расширенного, но начального поиска новых земель. То бусы… Бусы из самого простого стекла в товарном количестве свидетельствуют уже о развитой торговле с аборигенами. Свидетельствуют о том, что португальские мореплаватели вышли на широту, по крайней мере, Гвинеи и стакнулись с местными вождями чернокожих.
— И среди такого активного спроса у тебя нет заказов? Мог бы, к примеру, делать колесцовые замки для пистолей и аркебуз.
— Мог бы, но это прерогатива цеха оружейников, Ваше Высочество. Я много чего умею, но в Нанте на продажу имею право делать только часы. Таковы правила.
— Таким образом, — подытожил я беседу. — У тебя здесь нет никаких перспектив?
— Бог не выдаст, — убежденно сказал мастер.
Вот черт, уже второй человек, встретившийся мне за день вместо того, чтобы подорваться и что-то делать, просто уповает на Бога. И это не тупые забитые крепостные землепашцы, а вполне интеллектуально развитые люди. Грамотные, что характерно.
— Бог-то он Бог, но сам будь неплох, — перевел я ему русскую пословицу.
Как-то мне сразу перестал быть интересен этот безынициативный мужик.
— А твои как дела? — спросил я девушку, отворачиваясь от часовщика.
— Благодаря вам, Ваше Высочество, мы расплатились с долгами, и я продала свое место подмастерья цеха веселых женщин за ненадобностью, — девушка снова сделала книксен.
В дверь постучали, потом в приоткрытую щель показался бургундский колпак Микала.
— Сир, пора собираться на прием к вашей тетушке дюшесе. Ее люди прибыли нас проводить в замок.
— Пришли ко мне Филиппа, — приказал я и, видя недовольную рожицу раба, добавил. — Ты, как казначей, остаешься на постоялом дворе. Под охраной. И это не обсуждается.
Как жаль, что пристрелять пистолет я так и не успел.
— Я могу здесь остаться и поработать для вас? — спросила девушка, скромно потупив взгляд. — Дома не совсем подходящая обстановка сейчас для тонкой работы.
Надо же? И куда делась вчерашняя разбитная шлюшка? Как резко меняет женщину принятая на себя социальная роль.
— Можешь, — разрешил я. — Если что понадобиться спрашивай у Микала.
Отец ее с недовольным видом, громко сопя, собирал свои приборы и инструменты в мешок и сундук. Видимо он надеялся, что я заинтересуюсь и куплю его морские часы, но обломился. Может быть, потом когда-нибудь, когда дорасту до открытия собрания технических курьезов, обязательно куплю. Но особого желания собирать как Петр Первый разных заспиртованных уродцев я в себе не ощущаю.
