Алексей Евтушенко - Сдвиг
– У меня есть, – сказал папа.
– Мелкашка твоя, что ли?
– Ну да, пятизарядка. И патроны к ней имеются.
– Это несерьезно, пап. Хулигана или алкаша остановить можно. Даже грабителя-одиночку, пожалуй. Но против банды с огнестрелом… А такие банды уже появились. С одной мы столкнулись буквально пару часов назад. – Я секунду подумал и принял решение: – Вот что. Оставлю-ка тебе автомат и четыре магазина к нему. На первое время хватит.
– Ого. Откуда у тебя?
– Неважно. И еще. Я не могу сейчас быть с вами. Никак не могу. Но обещаю, что вернусь и разыщу вас сразу же, как только закончу свои дела. Вируса не бойтесь, я привез вакцину. Две дозы – тебе и маме.
– Вакцину? Ты шутишь. От этого Иируса не существует вакцины.
– Уже существует. Ее создали марсианские колонисты из той Реальности, с которой сейчас пересекается наша и откуда к нам пришел сам Вирус. Я встречался с этими колонистами, и мне тоже сделали прививку, так что об этом можете не волноваться.
– Где ты с ними встречался?
– Если коротко, на той стороне, за туманом. – Я сделал движение головой по направлению к югу.
– Ты был за Туманной Поляной?
– Был.
– И… что там?
– Там никого нет, пап. Все умерли. И если не принять меры, то же самое будет и с нами. Считай, я сейчас как раз и занят тем, чтобы оные меры были приняты. И как можно быстрее.
– Понятно, – сказал отец. Сделал глубокую затяжку, бросил окурок на землю, затушил носком ботинка. – Только две дозы? – уточнил.
– Четыре ампулы, – врать отцу было неловко, но проще, чем рассказывать, зачем я берегу еще одну ампулу. – Дозировка – две ампулы на взрослого человека. Одноразовые шприцы есть дома? Если нет, у меня есть, в аптечке.
– Есть шприцы, – сказал папа. – По две на взрослого. Значит, ребенку хватит и одной? – и сам себе уверенно ответил: – Наверняка хватит. Итого: три человека.
– Пап, ты что? – Я похолодел. Такой поворот событий мне в голову не приходил. – Эта вакцина вам.
– Деткам, значит, умирать? – Отец поднял на меня глаза, и я в очередной раз поразился, насколько они похожи на мои. Точнее, конечно, мои на его. – Нет уж. Одну Пашке, одну Машке и две Кате, их маме. Они молодые, им нужно жить.
– Ты меня убиваешь, отец, – сказал я. – Просто наповал. Если бы ты знал, на что я пошел, чтобы добыть эту вакцину…
– Достал эту, значит, можешь достать еще, – сказал мудрый папа. – Что не так?
– Вероятно. Но это потребует времени! Времени, пап! А его и так, считай, нет совсем! – Я невольно повысил голос. – Ты думаешь, сюда к вам Вирус не доберется? Доберется! И очень скоро. Можешь мне поверить! И что мне тогда делать? Что мне тогда делать, папа?!
– Не ори, – сказал папа. – Хочешь, чтобы мы с мамой жили? Привези еще этой чертовой вакцины. И не пять ампул, как сейчас, а пятьдесят. Лучше – пятьсот. И хватит истериковать, а то прямо стыдно мне за тебя.
Я замолчал. Понял, что дальше разговаривать бесполезно. Если мой папа принял окончательное решение, переубедить его не сумеет никто. Разве что мама. Если очень постарается. Но в данном случае я чувствовал, она примет его сторону.
Нет, но как он, скажите на милость, догадался, что у меня не четыре ампулы, а пять?
Обратная дорога обошлась без приключений. Если не считать таковыми невообразимый затор из машин, образовавшийся на Минском шоссе, которое нам нужно было пересечь. Создавалось впечатление, что за то недолгое время, пока мы гостили у моих родителей, все, кто мог, уселись в машины и рванули куда подальше. Причем на запад и восток одновременно. Гигантская пробка гудела, стояла и громко материлась. Где-то даже дрались. И прорваться на другую сторону нам удалось лишь с помощью буксирного троса, крепкого бампера и одной пулеметной очереди поверх голов.
Связи по-прежнему не было. Но не было и пробок. И никто не устроил на дороге засаду с гранатометами. Так что до зоны приема портативной рации мы домчались довольно быстро. Но о том, что и по рации Иванченко с майором Холодом связаться не удалось, я узнал позже, когда мы добрались непосредственно до Туманной Поляны.
И никого там не обнаружили.
То есть обнаружили, но совсем не то, что ожидали. До такой степени не то, что поначалу я даже обеспокоился за психическое состояние пары-тройки бойцов – настолько плохо они выглядели. А в руках-то боевое оружие… Хотя понять их было можно. Сами посудите. Уезжали, оставляя живых и здоровых товарищей. А вернулись на поле боя, усеянное трупами и сгоревшей техникой.
Мы насчитали девяносто пять убитых. Семьдесят два мотострелка, включая несколько офицеров, из двух неполных рот майора Холода (о том, что в оцеплении у Туманной Пояны стояло две неполные роты, я узнал от старшего сержанта Иванченко) и двадцать три бойца спецназа внутренних войск, приданных в усиление. Включая одного лейтенанта. Почти все пехотинцы оказались без бронежилетов. В отличие от вэвэшников. Соответственно и смертельные ранения были разные. У пехоты, в основном, в грудь. У внутренних войск в голову. Также на поле раскорячились несколько подбитых машин: два БМП и три БТРа, из которых все три БТРа сгорели напрочь, один БМП остался без гусеницы, а еще один, судя по всему, получил в борт кумулятивный выстрел из «РПГ-7», после чего внутри машины рванул боекомплект… Зрелище не для нервных.
Я никогда не считал себя нервным и многое видел в своей жизни, включая убитых и раненых, но тут мне стало нехорошо. Картина, расстилающаяся перед глазами, не укладывалась в сознание. Кто? Зачем? Почему? И столько убитых… Разве так бывает? Где раненые? Хотя бы несколько раненых должно быть. Но их нет. Пришлось прибегнуть к крайнему средству – отойти к машине, где лежала фляга с коньяком (я наполнил ее у родителей, воспользовавшись папиными запасами). Бойцы бродили по полю, стараясь отыскать хоть кого-то живого. Тем же по моей просьбе занимался и Умирай Быстро.
Подошел Иванченко. Вид у старшего сержанта был такой, что я молча протянул ему флягу. Он взял, глотнул, отдал флягу и сказал:
– Спасибо. Я не пью. Но сейчас… – Сержант покачал головой и по-мальчишески шмыгнул носом. На секунду мне показалось, что он сейчас заплачет. Но Иванченко не заплакал.
– Что здесь случилось? – спросил я.
– Не знаю. Даже думать не хочу. Хотя подозрения есть.
– Вэвэшники напали на наших? – Как бывший мотострелок, я, не задумываясь, выбрал свою сторону. – Внезапно. Отсюда и разница в потерях.
– Очень похоже. Но живых нет, спросить некого. И товарища майора нет с частью бойцов. Также не хватает семи БТРов и двух БМП.
– Рация?
– Глухо по всем частотам.
– Большей части спецназовцев тоже нет, – сказал я. – Во главе с капитаном.
– Идите сюда, – раздался в голове голос Умирай Быстро. – Я нашел человека. Он умер, но совсем рядом.
– Как это – рядом? – вслух спросил я.
– И я не понял, – признался Иванченко.
– Скорее, – позвал арг-кхин. – А то он уйдет.
Боец лежал ничком за густым кустом боярышника, в стороне от всех, и поэтому, вероятно, мы сразу его не заметили. Если бы не два пятна крови, расплывшиеся на спине, можно было бы подумать, что он просто отошел за куст, подальше от командирских глаз, и прилег отдохнуть. Рядом в траве покоился автомат. Кепка с головы не слетела.
– Наш, – сказал Иванченко, глядя на спокойный молодой профиль. – Рядовой Коротков. Вторая рота.
Присел, пощупал пульс на шее.
– Не живой, – определил.
– Если я спрошу, он может рассказать, – объявил Умирай Быстро. – Пока может.
– Клиническая смерть? – догадался я. – Сердце не бьется, но мозг еще не умер окончательно?
– Если тебе удобно думать так, думай. – Арг-кхин не умел пожимать плечами, но мне показалось, что он это сделал.
Мы с сержантом переглянулись.
– Ему… не будет от этого… ну… плохо или больно? – Иванченко с трудом подбирал слова, и я за это его не винил. Сам был в полной растерянности.
– Он будет рад помочь, – сказал Умирай Быстро. Потом склонил голову, точь-в-точь как собака, прислушивающаяся к чему-то (только он не собака, напомнил я себе, не стоит об этом забывать) и добавил: – Он говорит, что ему не больно и смерти он не боится. Там, где он сейчас, тихо, красиво и светло. Ему хорошо. Но он боится за тех, кто остался жив. Это майор Холод. С ним около двух десятков бойцов и несколько раненых. – Арг-кхин помолчал и начал говорить от первого лица: – На нас напали вэвэшники. Этот гребаный спецназ. Их было меньше, чем нас, но они открыли огонь без всякого предупреждения. В упор. Мы как раз обедали, охранения почти не было. Первая рота легла сразу почти вся. Так вышло. Основное сопротивление оказала вторая. Завязался бой. Сказалась подготовка. Мы натасканы на совсем другой бой, чем они. А они как раз на такой – внезапный, быстрый, на коротких расстояниях. В общем… в общем, положили они нас. Но не всех. Майор Холод сумел вырваться. Отступить. На двух БМП и одном БТРе. Я сам видел. – Умирай Быстро умолк.
