Владимир Поселягин - Комсомолец
Вон вроде спуск с каменными ступеньками виден в кустарнике и камышах.
— Купаться можно, и ладно, — тронув слипшийся от пота локон на лбу, проворчала Ольга.
Пассажиры были на меня обижены, что когда мы по мосту пересекали речку, я не дал им искупаться, а заставил наполнить канистры, напоить коня, пока шла встречная колонна, и вернуться на телегу. Так что, судя по их виду, тут они меня не станут слушать и накупаются всласть. Да я и не против — вечер, можно отдыхать и заниматься своими личными делами. Может, будет время для рыбалки? Мелочь тут должна быть, вон, круги на воде видно. Снасти без удилищ у меня есть, припас, но пока ни разу не использовал.
Сема подвел Красавца на выбранное мною место и, развернув повозку, стал распрягать коня. Сейчас он его обиходит, и на этом все, его работа закончена. Готовка — это работа женщин, паренек и так устал за день. Когда он распряг коня в первый день, то упал на траву и сразу уснул. А сейчас ничего, еще держится. Начал-таки привыкать.
Посмотрев, как женщины с малышней весело, с прибаутками обустраивают лагерь, я потрепал мокрого Шмеля, который залез в пруд, чтобы напиться и охладиться, и сказал учительнице:
— Зинаида Михайловна, дождь будет ночью, возьмите брезент и растяните полог. Часть будет спать под ним. Часть под повозкой. Сема отдохнет и чуть позже поможет.
— Помогу, — кивнул тот, ведя коня к пруду. Он собирался и сам искупаться, и коня помыть. В этом месте был удобный спуск к воде, не заросший камышом. Мне не показалось, там были замшелые каменные ступеньки.
— Странный холм, — пробормотал я себе под нос, оглядываясь. — Раз пруд рукотворный, то тут может быть что-то интересное.
— Мы сегодня гороховый суп приготовим, — сказал мне Зинаида Михайловна.
— Замечательная новость, — довольно кивнул я. — Вы тут пока занимайтесь своими делами, а я пройдусь, огляжусь, кажется, там за деревьями какие-то строения. Посмотрю, с чем ночевать рядом будем. Есть у меня подозрение, что это разоренное дворянское поместье.
— Вполне может быть, — согласно кивнула учительница и начала чистить купленную мной вчера в селе прошлогоднюю картошку. Я ведро сторговал с двумя свежими караваями и шматом соленого сала.
Достав из повозки чехол с биноклем, я повесил его на шею, через правое плечо, чтобы он висел у меня на боку. И проверив, удобно ли доставать пистолет и револьвер, направился к развалинам. Трое мелких, вместо того чтобы оставаться в лагере, увязались со мной. Младший, Егорка, уцепился за штанину и так и шел. Шмель тоже захотел с нами. Посчитав, что ничего плохого не случится, есть кому за лагерем присмотреть в мое отсутствие, взял и его тоже с собой.
Я не ошибся, за деревьями действительно находились развалины дворянской усадьбы. Пока малышня с интересом ползала внутри, криками пытаясь вызвать эхо — им помогал лай Шмеля, я обошел кирпичные строения усадьбы и задумчиво пробормотал:
— Из артиллерии их расстреливали, что ли? Хотя эта стена наружу вывалилась, значит, подрывали. Появляется тот же вопрос: на фига?
Мы с полчаса пробыли у строений, они оказались совершенно пусты, и направились обратно по заросшим травой тропинкам.
— Что там? — поинтересовалась Зинаида Михайловна.
Похлебка уже почти была готова, у костра распространялся одурманивающий запах горохового супа, поэтому я невольно сглотнул слюну — а что, утром только нормально поели, а днем размоченные ржаные сухари пожевали — и ответил:
— Усадьба дворянская, как и предполагали. Судя по виду, ее долго и методично уничтожали подрывами. Обломков вокруг полно. Похоже, там было одно двухэтажное кирпичное здание и три одноэтажных. Если были деревянные, то они не сохранились.
— Наверное, клад искали, — пожала плечами учительница.
— Я тоже так подумал, — согласился я и, посмотрев в сторону просвета между деревьями, через который мы выехали к пруду, сказал: — Пойду посмотрю, что там на дороге происходит.
— Через десять минут ужин будет готов.
— Успею.
Пройдя мимо Семы, что натянул веревку между деревьями и вешал на нее брезент — подстилкой на землю пойдет сено из повозки — направился к выезду, велев ему на ходу:
— Возьми косу, травы накоси, ее много требуется, чтобы ночь для нас сухой прошла. Похоже, лить всю ночь будет.
— Сейчас сделаю, — кивнул тот.
Что скорый дождик может намочить оружие и бое припасы в повозке, я не боялся, у меня был еще один кусок брезента, только маленький. Как раз чтобы закрывать кузов от воды. Натянем его позже.
Выйдя на опушку — впереди только трава, где по пояс, а где по колено — я стал рассматривать устало бредущих людей, хотя их стало меньше, заметно меньше. Многие понимали, что скоро будет ночь, и сворачивали к деревням, селам или к таким местам, как наш лагерь, но это в основном группки. Одиночки предпочитали населенные пункты. Во избежание. Уже были найдены тела убитых, ограбленных и изнасилованных одиночек, преимущественно женщин. Слухи среди беженцев моментально разносятся. Вспомнить хотя бы те панические слухи про немецких парашютистов.
До дороги было метров шестьсот, далековато, но вблизи мне рассматривать беженцев было неохота, насмотрелся за эти дни я на них до не могу, поэтому скорее лениво скользил по ним взглядом. Вдруг мое внимание привлекли две детские девичьи фигурки, что брели по дороге, держась за руки, и, несмотря на то что шли они за телегой с семьей, метрах в трех, было видно, что они не вместе.
Судорожно рванув клапан чехла с биноклем, я вырвал оптику и присмотрелся к этим странно знакомым фигуркам.
— Сема-а-а!!! — вырвался у меня вопль.
— Что? — через несколько секунд возник он рядом со мной. Судя по тому, что к его одежде прилипли высохшие травинки, он носил сено из повозки, делая лежанки.
По виду, мой вопль испугал его, я так еще ни разу не кричал, поэтому он крутил головой, ища опасность.
— Видишь тех двух девочек лет десяти на вид?.. Вон, за телегой идут? Вот, бинокль возьми.
— Да я и так их вижу. У одной светлое платье, у другой темное, не вижу отсюда, какое. Зеленое вроде. Они?
— Да. Значит, так, бежишь к ним и ведешь сюда.
— А они пойдут?
— М-да… Логично… Скажешь, брат Женя зовет, тогда не пойдут, побегут.
— А кто этот Женя?
— Беги!.. Только осторожно. Ноги не поломай, тут то ли суслики, то ли кролики норы нарыли на холме, сам чуть не свалился.
— Хорошо! — спускаясь по пологому склону, крикнул в ответ Семен.
Я стоял и наблюдал, как удаляющаяся фигурка парнишки, выделявшаяся светлым пятном рубашки на зеленом фоне поля, добралась до дороги и припустила по ней, догоняя сестер. Да, я увидел на дороге Алю и Олю, своих сводных сестренок.
Вот Семен остановил их, они немного поговорили, было видно, что мой посланник махнул несколько раз в сторону лагеря, после чего повел их за собой. Шли те довольно быстро, но в бинокль я рассмотрел, что лица у них были хоть и грязные, но недоверчивые. Видно, сестренки успели хлебнуть лиха. Также выяснилось, что шли они босиком, обуви не было, что для них, горожанок, было сродни пыткам.
Ольга первая распознала меня и побежала изо всех сил. Чуть помедлив, следом рванула Аля.
— Женька! — раздался Ольгин крик.
Младшая сестренка, не останавливаясь, с ходу обняла меня, обхватила руками и заплакала, горько и с некоторым облегчением. Через несколько секунд к ней присоединилась Аля.
Гладя их по очереди по головам, я старался не морщиться — рана кольнула болью, когда в меня, можно сказать, врезалась Ольга.
Семен еще был на подходе, шел он улыбаясь, видел всю сцену от начала до конца. Повернув голову, я рассмотрел, что за этой сценой наблюдают все остальные, даже Шмель тут был. Встав у ног Зинаиды Михайловны, он задумчиво втягивал воздух, явно пытаясь вспомнить, откуда ему знаком запах новых человечков. Но он тогда еще совсем маленький был, вряд ли их вспомнит.
— Вы что тут делаете? — спросил я. — Вы же в Свердловске должны быть.
Однако ответить сестренки не успели, Зинаида Михайловна как-то сразу все взяла в свои руки. Она велела своей дочке отвести тезку и Алю к пруду и отмыть их, постирав вещи, то есть единственное, что было у сестер — платья, и велела поторопиться — ужин стынет.
— Вы когда ели? — хмуро спросил я, разглядывая худые фигурки девочек.
Те как-то синхронно сглотнули, и Аля ответила:
— Вчера.
— Много вам нельзя, полную миску накладывать не будем, но с завтрашнего дня питание будет нормальным. Судя по всему, вы долго голодали. Идите мойтесь, потом расскажете, как вы оказались на этой дороге и где тетя Нина.
Ольга всхлипнула при воспоминании о матери, а Аля только молча кивнула.
— Мы быстро, — сказала старшая Ольга и, подхватив девчат под руки, повела за собой. — Пойдемте, у нас как раз мыло осталось, сами помоетесь, и платья постираем. У меня есть вам замена.
