Скорость. Назад в СССР 3 (СИ) - Хлебов Адам

Потом я позвонил Насте. Я знал, что это будет крайне неприятный разговор, но у меня не оставалось выбора.

— Привет, Саночек. Я соскучилась, куда пропал?

— Привет Насть. Я это позвонил тебе сказать, что не выйдет у нас ничего.

Она сначала растерялась, а потом женское любопытство взяло верх:

— Больно ты мне нужен. Думаешь, я с тобой всерьез заигрывала? Дурачок. А что ты кого-то встретил?

— Ну в общем, да. Но это неважно. Мы с тобой друг другу не очень-то и подходим.

— Это еще почему?

— Такое девушкам не говорят.

— Говори, не стесняйся. Я правды не боюсь.

— Не знаю, как сказать. Но ты сама напросилась. Во-первых, ты старая для меня. И некрасивая.

Мне неприятно было, когда ты на меня вешалась. Просто не хотел при подругах тебе говорить.

Она, бедная, явно не ожидала такого поворота разговора.

— Что? Я не поняла, повтори.

— Не стоит у меня на тебя. На других стоит, на тебя нет.

— Каменев, ты обалдел? Я сейчас действительно это услышала от тебя?

— Да.

— Урод! Я думала ты другой! Не звони мне больше. Никогда!

И бросила трубку.

Эх, Настя, Настя. Знала бы ты, как сильно у меня стоит на тебя.

Но я совершенно не желаю, чтобы кто-нибудь догадывался о том, как ты мне дорога.

Ни КГБ, которое наверняка сейчас наш разговор. Ни товарищи мафиозо.

На душе скребли кошки. Она не заслужила такого, но мне нужно было отстранить ее от себя как можно дальше. Как можно дальше от автоспорта.

В мире, в который я собирался погрузиться, ни совести, ни правды не бывает.

Там правят чистоган и нажива, как говорит наш замечательный комментатор Бовин в «Международной панораме».

Примерно такую же беседу я планировал провести с Сашей и вдруг меня осенило. А что, если она так поступила ровно по тем причинам, что и я с Настей.

Я взял в руки визитку, на которой был указан телефонный номер.

Глава 23

Я совершенно не желаю, чтобы кто-нибудь догадывался о том, как ты мне дорога.

Ни КГБ, которое наверняка сейчас наш разговор, здравия желаю, товарищ майор. Ни товарищи мафиозо.

На душе скребли кошки. Она не заслужила такого, но мне нужно было отстранить её от себя как можно дальше. Как можно дальше от автоспорта.

В мире, в который я собирался погрузиться, ни совести, ни правды не бывает.

Там правят чистоган и нажива, как говорит наш замечательный комментатор Бовин в «Международной панораме».

Примерно такую же беседу я планировал провести с Сашей и вдруг меня осенило. А что, если она так поступила ровно по тем причинам, что и я с Настей.

Я взял в руки визитку, на которой был указан телефонный номер.

Я стоял рядом с бортом и смотрел, как народ поднимался по трапу самолёта ТУ-154 в московском аэропорту.

Точнее, не поднимался, а стоял в ожидании, когда стюардессы начнут запускать в салон.

Всё-таки наши люди имеют особые черты характера, которые можно выкупить, наблюдая за подобными очередями.

Одна часть людей стояла затылок в затылок на ступенях так плотно, прижимаясь к сто́ящим впереди, что это невольно вызывало улыбку.

Другая, толпилась внизу согласно ситуационно занятым боевым позициям.

В этой боязни оказаться в хвосте очереди, было что-то патологически смешное из чёрно-белых немых комедийных фильмов.

Ладно, если бы в посадочных талонах отсутствовали указанные места, и все садились бы куда попало.

Но за каждым было зарезервировано место, на которое не мог никто претендовать.

— Проходят пассажиры с детьми, потом пассажиры второго салона! — выкрикнула молоденькая стюардесса, наверно моя ровесница, толпа начала недовольно роптать, но, в конце концов, как-то организовывалась.

Я нечасто летал до этого, поэтому каждый новый полёт воспринимался мною, как неизведанное волнительное приключение.

Я не понимал, как люди могут променять это предвкушение на нервы и толкотню в очереди.

Я взошёл на борт авиалайнера, гордости гражданской авиации СССР.

Сто пятьдесят четвёртый был «самым-самым» из всех типов воздушных судов, выпускаемых советским авиапромом.

Та самая миловидная стюардесса проверила с улыбкой мой посадочный талон, а потом, совершив какое-то чудовищное усилие над ручками люка, заперла его за спиной.

Моё место пустовало в середине двухрядного первого салона.

Впрочем, первый и второй салоны отличались только количеством мест. В первом их было примерно вполовину меньше.

Другие борт проводницы сновали по салону, кто-то из них надковывал непонятные цифры и термины, видимо, для диспетчерской службы.

Я поздоровался с соседями, положил небольшую спортивную сумку на длинную багажную полку. В ней помещались все вещи, которые я взял с собой.

А после плюхнулся в своё кресло. Мне было просторно и комфортно на месте у прохода.

Наш самолёт благополучно взлетел, и через некоторое время стюардессы начали развозить на тележках минеральную воду, предлагая конфеты-стекляшки «Взлётные».

Я невольно залюбовался красивой девушкой, бортпроводницей, которая предложила мне воду. Она мягко улыбалась и терпеливо ждала моего ответа.

Сколько у нас в стране красивых девчонок.

Не размалёванных, не «отштукатуренных», а тех, что светятся естественной красотой.

Я прочитал на аэрофлотовском значке её имя «Марианна». Наверно, я не отвечал ей целую вечность.

Из всех стюардесс на борту нашего ТУ-154 она была самой очаровательной и самой неуловимой.

Мне очень хотелось незаметно погладить её по руке. Конечно, это было бы лишним и неуместным.

Я мысленно поругал себя и подавил желание.

Но пока я думал, что вот-вот прикоснусь к её ладони, когда она передавала воду, она уже успела предложить и разлить воду всем пассажирам нашего ряда и переместилась к следующему.

Я знал, что нам предстоит обедать, и посчитал неплохой идеей немного поболтать с Марианной.

С одно стороны меня влекло к этой бортпроводнице, а другой стороны, я подумал о том, что только что оборвал два неоконченных романа с достойными и не менее красивыми девушками Сашей и Настей.

Воспоминания о причинах разрыва отбили у меня всю охоту заводить новое знакомство со стюардессой. Чтобы не будоражить свою фантазию, и не провоцировать беседу, я решил поспать.

Меня клонило в сон, потому что я проворочался всю ночь перед полётом и толком не выспался.

Я стал думать о моих московских делах, о том, что уступил своё место в команде Глебу с разрешения Трубецкого.

Игорь Николаевич не очень понял причин, но сказал, что доверяет мне и уважает моё решение. Я же надеялся, что ещё вернусь в команду автобазы Академии Наук СССР, после того как разрешу проблемы и добьюсь своих целей.

Постепенно я задремал, а потом и вовсе провалился в глубокий сон.

Но по непонятным для меня причинам Марианна всё-таки разбудила меня и предложила блюда на выбор.

Она продолжала улыбаться, и я понял, что теперь это она разглядывает меня, как я её в начале полёта.

Эта мысль меня немного смутила, и я даже не разобрал, что именно я выбрал из еды.

Когда они с коллегой собирали у пассажиров посуду после обеда, проезжая между рядами. Марианна незаметно сунула мне маленький клочок с московским номером телефона. Я разглядел его позже, когда уже вышел из самолёта в Борисполе.

У меня, конечно, появились подозрения, что она выполняет чьё-то поручение, например, комитетчиков, но быстро отбросил эту мысль, потому я почти спонтанно выбрал один из рейсов на Киев и сел на самый ближайший рейс.

Билет был куплен за час до вылета.

При всей неограниченной власти КГБ или ограниченных возможностях синдиката, невелика я птица, для того чтобы так стремительно подослать на рейс «своего» бортпроводника.

Судя по тому, как Марианна провожала меня глазами, я просто ей понравился, и она почувствовала, что наша симпатия взаимна.