Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай
— Едем господа! — махнул я рукой, заняв место. — Хороший сегодня день, не правда ли?
— Отличный, Никки, — ответил подвизавшийся адъютантом «Кирюха», с некоторым неудовольствием и непониманием косясь на безродного журналиста.
А день и вправду был отличным, всё шло почти по плану, да и сон был явно в руку — ведь я до конца разгадал тайну своего появления в прошлом. Моё настроение даже не испортил тот факт, что в Москву, аккурат к заседанию вернулся великий князь Владимир Александрович, отец моего «Кирюхи» — старый интриган явно что-то почуял и решил не отпускать процесс на самотёк.
Но мне было уже плевать: «ежели пикнет — раздавлю!». С этой мыслью я погладил спрятанный в кармане револьвер системы Бульдог…
— Владимир Алексеевич, — обратился я к Гиляровскому, пытаясь болтовнёй отвлечься от нервного напряжения, — А вы слышали что-нибудь о прошедших в апреле сего года в Греции Олимпийских играх? Я, признаться, не обратил на это событие особого внимания, поскольку был занят подготовкой к коронации. А вот сейчас стало интересно.
— Как же, слышал, — кивнул журналист. — Среди организаторов этого мероприятия есть и наш природный русак. Генерал-майор Бутовский[1].
— Неужели, — я с удивлением подпрыгнул на очередной кочке… — Не знал, надо будет пригласить его на чай, если он, конечно, в Москве. Кирилл, будь добр, займись завтра.
— Конечно, государь, — в присутствии посторонних Кирюха вёл себя несколько официально.
Наш небольшой, но плотно охраняемый кортеж быстро доехал до моста через реку, и вскоре мы уже въезжали в Кремль… По направлению к Сенатскому дворцу тянулась вереница различных карет и прочих конно-транспортных средств с государственными советниками, но мы повернули к Успенскому собору, где меня встретили члены Священного Синода.
— Благословите меня, святой отец, — обратился я к первенствующему члену Синода митрополиту Палладию…
А после, одёрнув на себе мундир, сказал окружившим меня священникам:
— Святые отцы, спешу объявить вам здесь, в Успенском соборе, перед службой! Ибо решение принято и в том окончательно уверился, потому и попросил собраться. Я возвращаю церкви патриаршее достоинство…
Лица окружающих, наверное, стали удивлёнными или, возможно, даже обрадованными, но за густыми бородами священнослужителей мне внезапно стало сложно рассмотреть подробности, а вот Победоносцев точно замер с раскрытым ртом.
— Константин Петрович, вам следует в течение этого года подготовить проведение Поместного собора и все необходимые акты по прекращению нынешнего существования Священного Синода. И не возражайте, это приказ вашего императора!
Позже, во время литургии в храме появился несколько взволнованный Владимир Александрович, осторожно добравшись до меня, он остановился рядом… И улучшив момент, зашептал:
— Никки, это правда?
— Уже узнал, дядя? Да, патриаршество будет восстановлено.
— Ты же неспроста поступил так прямо перед заседанием Госсовета? Надеюсь, ты не задумал объявить о чём-то непоправимом?
— Не стоит так беспокоиться, дядя…
Примерно через два часа служба закончилась, наступила пора решить оставшиеся вопросы на Государственном совете, который я собирал в большом Купольном зале Сенатского дворца — по иронии судьбы меня ждало сосредоточие того, от чего я всю свою прошлую жизнь пытался убежать.
Выйдя на свежий воздух Соборной площади, я с удовольствием огляделся по сторонам и кивнув, находящемуся среди сопровождающих, моему конфиденту Ельницкому, направился в ландо.
— Дядя, доедем вместе… — раз уж отец «Кирюхи» оказался рядом, то я решил и его держать поближе, поэтому и пригласил добраться до Сенатского дворца в одном экипаже.
После перемены сопровождающих места журналисту Гиляровскому рядом с нами не нашлось, и он, следуя моему кивку, пересел во второй ландо вместе с охраной и дежурным секретарём.
— Никки, а зачем ты взял с собой этого господина? — спросил «Кирюха», когда мы тронулись.
— Владимир Алексеевич — весьма интересный собеседник, — пожал плечами я.
Буквально через пару минут, небольшая кавалькада обогнула церковь Иоанна Лествичника и направилась по прямой между палат Митрополита и церковью Двенадцати Апостолов, затем мимо длинного корпуса Чудова монастыря к Сенатскому дворцу. Перед выездом ко дворцу имелся перекрёсток, образованный сходящимися к Сенатской площади Троицкой и Чудовой улицами.
И с последней, прямо нам навстречу, показалась плотная колонна очередных богомольцев, очевидно направляющихся на Соборную площадь. Издалека было видно, что люди в массе своей были там небогатые, а многие так и вовсе чистые оборванцы…
— А ну стой, куда прёшь… — закричали передовые конвойные.
— Похоже на тех, кто ходил около университета вчера, — рассеянно сказал я «Кирюхе».
— После покушения и смерти дяди Сергея, таких здесь много, Никки, — равнодушно пожал плечами мой адъютант и «родственник».
Но я уже его не слушал, а пытался неуклюже вытащить из кармана припрятанный «на всякий пожарный» бульдог! Передовые богомольцы держали в руках различные знамёна и прочие хоругви, что не позволяло сразу увидеть подробности, но в какой-то момент ткань одного из полотнищ сдвинулась в сторону и я увидел глаза… Глаза попаданца из будущего!
Моя рука полезла в карман, а в горле застрял крик — от волнения перехватило дыхание. И одновременно в колонне оборванцев в стороны полетели православные хоругви, а вместо них появились ружейные стволы.
Первыми начали стрелять нападающие — слитно и раскатисто громыхнуло из несколько десятков ружей, зажатую между стеной Чудова монастыря и какой-то постройкой слева, улицу заволокло дымом…
Передовые конвойцы начали падать на брусчатку, ржали раненые лошади, а я наконец-то ухватил рукоятку револьвера и потянул его из кармана, одновременно предупреждая спутников:
— Все на землю!
Стрельба усилилась, охрана начала отвечать, кто-то закричал:
— Спасайте, государя! — и меня сшибли с ног.
Падая, я внезапно понял, куда делись невеликие запасы американских дробовиков в оружейных магазинах города — судя по клубам дыма, нападающие стреляли по моей охране из такого же оружия!
«Да сколько их там?..»
Колонна фейковых богомольцев рассыпалась по улице, заняв всё пространство перед моим кортежем. Убийцы падали от метких выстрелов конвойных казаков и кавказцев, но продолжали напирать чуть ли не стеной!
Лёжа на твёрдых и совершенно неудобных булыжниках, Я сделал пару выстрелов «куда-то туда», но на фоне винтовочно-ружейной пальбы получилось как-то несерьёзно. Прикрывавший меня полицейский упал, роняя помповое ружьё…
— Государь, нужно уходить… Сзади переулок ведёт к казармам! — кто-то рванул меня за рукав.
Поднимаясь, я схватил дробовик и выстрелил в одного из приближающихся убийц с горящими глазами пришельца из будущего…
«Да где они их столько набрали? И как смогли переместить?.. Это каждый из этих оборванцев пережил какую-то трагедию?»
Тянущий меня за рукав полицейский вскрикнул от боли, и его хватка ослабла. Оглянувшись, увидел залитого кровью младшего Менделеева, а в нескольких шагах от него бегущего ко мне Ельницкого со Смит-Вессоном в руке и парочку спешенных казаков, ведущих обстрел противника из винтовок. Где-то дальше, действительно маячил проход между образующих улицу каменных строений.
«Бежать туда?..» — взвесив риск получить пулю или заряд дроби в спину, я решил пока не спешить и вернулся к ландо, условно спрятавшись за колёсами, также рассчитывая, что бьющиеся в панике лошади дадут некоторое прикрытие.
И начал стрелять из винчестера по продолжающим атаку киллерам из будущего.
— Ваше величество, пожалуйте за нами, — рядом оказалось несколько казаков — кто на коне, а кто спешенный.
Меня подхватили за руки и, прикрывая телами, потащили назад. Кто-то падал, кто-то просто спотыкался и коротко, сквозь зубы шипел и ругался от боли, но остановок не было — тащили сноровисто и быстро. Только и мелькнули стены каменного строения и вот я уже в безопасности — за углом.
