Боксер-5: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

По нашему строю пронесся вздох облегчения.

— Но это не значит, что можно будет совсем не работать! — поспешил заметить тренер. — Последний бой, как говорится, он трудный самый! Итак, как я уже сказал, будет два раунда. В первом из них вам нужно будет как можно эффективнее уходить от ударов своего нового соперника. Во втором — наоборот, беспрерывно атаковать его, да так, чтобы он не смог никуда от вас деться. Напоминаю, что сейчас решается ваша судьба на ближайшее время!

Григорий Семёнович, конечно, хитрил. Он знал, что последнее замечание является как бы лакмусовой бумажкой, которая выявляет наличие амбиций. У кого они есть — тот мгновенно соберёт все свои силы, сконцентрирует внимание и выдаст максимум того, на что способен в данный момент. Ну а у кого их нет… Что касается меня, то я был, наверное, на пределе своего напряжения. Натянутый канат, сжатая пружина — какие там ещё сравнения придумали для такого состояния? Мне казалось, только меня тронь — я сразу изомну любого в фарш, просто от нервов и накопившейся от них энергии. Главным теперь было направить эту энергию в нужное русло. Точнее — четко соблюдать задачи, поставленные тренером. Ну и, конечно, исход во многом будет зависеть от того, с кем мне предстоит драться в этот раз.

А вот и сюрприз! Моим соперником в последней сессии стал тот самый паренёк, которому я подсказал его ошибку с перчаткой. И в этом теперь заключалась и главная интрига: мы постоянно шли, что называется, наздря в ноздрю. В результате последняя сессия принесла нам обоим одинаковое количество очков. Более того, ровно такие же результаты у нас оказались и по итогам всех спаррингов. Мы набрали одно и то же количество очков.

— Ну что же, орлы, — привычно заговорил Григорий Семёнович, заговорщицки поглядывая на нас с соперником. — Здесь я даже и не знаю, как поступить! Получается, что вы оба находитесь на первом месте!

Выдержав, по обыкновению, театральную паузу, Григорий Семёнович с улыбкой произнес:

— Да, вы оба находитесь на первом месте и оба едете на чемпионат! Кстати, что касается именно чемпионата. Все москвичи показали прекрасные результаты! Конечно, не все на первых местах, но…

Чемпионат РСФСР — это, ребята, уже уровень. Туда отбираются действительно только сильнейшие. И отдельной моей радостью, конечно же, было то, что вместе со мной — кто основным, а кто запасным, но всё-таки — ехали все мои динамовские друзья. Сеня — тот вообще был вне себя от счастья: это он-то, кого ещё меньше чем полгода назад дразнили толстяком и увальнем — и участник чемпионата РСФСР, пусть и третьим номером? Когда его объявили, он, кажется, даже не поверил услышанному и продолжал отрешённо смотреть куда-то в сторону, как будто его это не касалось.

— Сеня, поздравляю, — тихонько толкнул его я.

— А? Что? — Сеня даже вздрогнул, как будто его, задремавшего где-то на мероприятии, резко разбудили.

— Поздравляю, говорю, — повторил я.

— Да ладно! — не поверил Сеня. — А я думал, я ослышался! Специально стою и говорю себе, что это не я, чтобы мания величия не началась!

Я засмеялся. Всё-таки, несмотря на очевидные — и очень солидные! — успехи, Сеня ещё не до конца изжил в себе неуверенность. Хотя в каких-то экстренных ситуациях он умел собираться и переть напролом — или, наоборот, хитрить и выискивать какие-то неочевидные ходы, как тогда, на турнире в Раменском — но все же зачастую казалось, что он будто бы пытается убедить себя и других в том, что все его успехи случайны. Хотя таких случайностей в спорте не бывает, уж я-то знал это как никто другой.

Но на этом сюрпризы не закончились.

— А теперь — главная интрига! — объявил Григорий Семёнович. — Поскольку у нас тут в одной категории образовалось сразу два победителя, — он многозначительно посмотрел на меня и моего соперника, — то нам нужно определить, кто из вас, ребята, поедет как основной участник, а кто — запасным. Как вы понимаете, обоих сделать основными участниками мы никак не сможем, даже если очень сильно захотим. Поэтому вас ждёт ещё одно, финальное испытание.

— Снова какой-нибудь хитрый спарринг? — спросил я.

— Нет, — улыбнулся Григорий Семёнович.

Глава 20

Что бы ни придумал на этот раз для нас Семеныч, было еще одно обстоятельство, которое могло повлиять на ход финального испытания. Именно из-за него я не смог набрать в спарринге больше очков, чем мой соперник. В какой-то момент я так увлекся, что сделал резкое и не очень удачное движение и вдруг ощутил резкую и сильную боль в кисти правой руки. Поскольку сама рука продолжала двигаться, то я сделал вывод, что с самим суставом все в порядке. Значит, вариант мог быть только один — связка… И в перерыве, когда я осторожно ощупал и осмотрел свою руку, этот предварительный диагноз только подтвердился.

Самое плохое, что все это произошло прямо на глазах у моего соперника. Теперь он знал о моей травме, знал мое слабое место, на которое можно надавить. Не то чтобы он был таким уж подлым человеком, но все-таки спорт есть спорт. Это — состязание, и редко какой спортсмен упустит возможность сыграть на слабых сторонах соперника, если они ему известны. А тут — такой для него подарок: не просто слабая сторона, а настоящая травма! Конечно же, он, как и любой спортсмен, прекрасно знал, что если потянута связка, то малейшая нагрузка на сустав — да достаточно просто резко повернуть кисть! — и все тело пронзает сильнейшая боль. О каком полноценном бое в таком случае вообще может идти речь? Добраться бы до кровати и вколоть какое-нибудь обезболивающее — вот и все мечты… Так что теперь ставки для меня резко рванули вверх.

Но насколько они рванули вверх, я не мог даже и предположить! А тренеры как будто специально испытывали наше терпение. Они о чем-то разговаривали между собой, время от времени бросая сомневающиеся взгляды на нас. От их компании до нас долетали только отдельные слова вроде «Да нет, это слишком…», «Они не справятся», «Лучше попробовать другое». Но о чем конкретно шла речь, понять было невозможно.

В какой-то момент я подумал: «Может быть, это и есть испытание — стоять и ждать решения тренеров? И вот так пройдет часа два, а потом они развернутся и скажут, что тот, кто был спокойнее, то и выиграл?». Я даже не подозревал, насколько я был близок к истине.

Наконец Григорий Семенович отделился от остальных тренеров и снова подошел к нам, в руках он держал четыре спичечных коробка.

— В общем, так, — серьезно заговорил он. — Вашу силу мы уже проверили в предыдущих сессиях. Вашу ловкость и реакцию на неожиданное и внезапное изменение условий — тоже. Теперь настало время проверить вашу способность в длительной концентрации внимания. Поэтому приготовьтесь — быстро отделаться не получится.

Мы с противником переглянулись, все еще не понимая, что наш тренер имеет в виду.

— Условия такие, — продолжил Григорий Семенович. — Коля, подойти-ка сюда.

Колян подошел к тренеру, и тот наглядно показал на примере боксёра, что нам предстоит делать. Коля вытянул руки по ширине плеч, ладонями вниз и Семёныч поставил на обратную сторону ладони спичечные коробки. Причём самой неустойчивой частью — торцом.

— Вам нужно будет простоять в таком положение максимальное количество времени, на которое вы окажетесь способны. Для этого вам придется собрать все ваши силы, всю вашу волю к победе. Сколько вы так простоите — я не знаю. Может быть, пятнадцать минут, может, час, может, пять. Это не имеет значения — все это время мы будем за вами наблюдать и зафиксируем конечный результат, даже если он появится в третьем часу ночи.

Мы с соперником снова переглянулись — уже с удивлением.

— Тот, кто первый опустит руки, считается проигравшим, и на чемпионат едет второй. Если спичечный коробок падает на пол — проигрыш. Все понятно?

— То есть он прямо должен упасть на пол? — уточнил я.

Тренер кивнул. Да, такого жесткого испытания, похоже, не ожидал никто. Во всяком случае, в первые секунды мы даже и не знали, что ответить. Первым из оцепенения вышел мой соперник: