Николай I Освободитель // Книга 8 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

- Хм… Ваше императорское величество… Но так никто не делает…

Я мысленно погасил вспышку раздражения и пожал плечами. Апелляция к этому аргументу, она только для человека из будущего кажется откровенно глупой, на практике же это фактически отсылка к опыту предыдущих войн, который был наработан большой кровью. Способностью же смотреть шире в такой ситуацию обладают только отдельные избранные гении, коих во все времена было совсем не много.

- Никто не делает пока. А если мы покажем пример – сразу начнут копировать. Считайте это приказом – нужно доработать проект, улучшить защиту батареи и повысить ее устойчивость к огню корабельной артиллерии.

- Есть, переделать проект, ваше императорское величество, - полковник вытянулся по стойке смирно хоть в глазах его можно было легко прочитать все, что он думает о самодурстве начальства, которое приперлось и начинает раздавать советы, хоть и ничего не понимает в военном деле.

В январе 1843 года я совершенно случайно оказался на Галлиполийском полуострове, где продолжались работы по превращению его в одну большую, фактически, крепость. Вообще активно застраивалась вся зона проливов: за прошедшие три с половиной года сюда на берег Мраморного моря было переселено около ста пятидесяти тысяч человек по целевой программе, еще под двести тысяч русских подданных переехали самостоятельно.

В большинстве своем это были столичные вельможи и просто богатые люди – а таких в империи было не мало - которые торопились прикупить себе недвижимость в потенциально самом лакомом уголке империи. Активно начала застраиваться береговая линия, как грибы после дождя тут стали расти разного рода дворцы, загородные виллы и прочие места отдохновения. Вместе с ними появилась и соответствующая инфраструктура обслуживания, создавать которую приходилось, по сути, с нуля, поскольку живущие тут ранее мусульмане уже в массе своей были выселены на азиатский берег пролива.

В самом Царьграде на улицы древнего города тоже очень быстро вернулась жизнь. Сюда был переведен штаб Черноморского флота со всеми положенными ему службами, которые к тому же были еще и существенно расширены. Просто, потому что теперь зона оперирования этого морского соединения не замыкалась только одним водоемом, а увеличилась до размера всего Средиземного моря и выходила в Атлантический океан. Активно перестраивались доставшиеся от турок в наследство верфи, строились новые промышленные предприятия. Население города, упавшее было до ста пятидесяти тысяч человек резко отыграло обратно и всего за три года достигло трехсот тысяч душ.

Что касается меня, то для императора был построен новый небольшой дворец на берегу Золотого рога, во внешнем виде которого достаточно гармонично соединились русские и османские архитектурные традиции. Некоторые горячие головы прилагали вовсе снести Топкапы и построить новое здание на том же месте, однако от такого варварства был уже не в восторге я. В бывшем дворце турецкого султана предполагалось обустроить большой музей истории Ромейской империи, наследниками которой уже совершенно официально стали Романовы.

Ну а что касается береговых батарей, обустраиваемых на месте старых турецких укреплений, то от их посещения у меня остались очень двойственные впечатления. С одной стороны, по сравнению тем, что было – земляные валы и бронзовые дульнозарядные пушки – новые батареи выглядели гораздо более солидно. Обильное использование железобетона разделенные под каждое отдельное орудие дворики, вынесенные вперед пункты наблюдения, связанные с батареями телеграфными машинами, большие прожекторы способные и ночью подсвечивать цели в проливе, утопленные в землю склады и казармы для личного состава. Сразу виден прогресс.

С другой – непонятно что мешало посмотреть еще чуть дальше. Добавить орудиям стальные противоосколочные щиты как минимум, а лучше закрыть их бетонные казематы. А то и полноценную орудийную башню изобразить. В конце концов на суше нет никакого смысла бороться за экономию веса, как на кораблях, можно сделать тяжелую многотонную башенную конструкцию, которой хоть как-то навредить с воды будет невозможно еще лет тридцать. До начала внедрения действительно мощной корабельной артиллерии, или вообще до по появления авианосцев и возможности бомбить спрятанные в глубине суши и прикрытые неровностями рельефа местности стальные конструкции.

В общем, наши генералы как это обычно бывает, готовились к прошлой войне и совсем не торопились внедрять какие-нибудь действительно полезные новинки. Я же со своей стороны взял вопрос на контроль и отдал приказание военному министру начать разработку универсальной башенной береговой батареи, которую предполагалась вооружить в будущем двумя перспективными 150-мм орудиями. Идея заключалась в том, чтобы на серийной конструкции, предполагающей наличие снарядного погреба и лифта для подачи снарядов, действующего от собственной паровой машины, изрядно сэкономить. Длина побережья империи, которое так или иначе нуждается в защите, составляет многие тысячи километров, а потенциальное количество необходимых для этого батарей исчисляется сотнями. Глупо каждый раз выдумывать что-то новое, проще и дешевле изобразить стандартную конструкцию и размножить ее в необходимом количестве.

В результате всего вышеперечисленного уже в следующем 1844 году была принята большая программа по укреплению береговой линии, включающая в себя постройку двух сотен береговых батарей нескольких позиционных районах. В Эгейском море, на Балтике, на севере и на Тихом океане.

Весной 1843 года стартовала очередная стадия налоговой реформы, которая растянулась уже фактически на полтора десятилетия.

Продолжая основную канву предыдущих преобразований, в результате которых значительная часть налогового бремени была переложена с самых бедных слоев населения, на более обеспеченные, на этот раз был отменен солевой сбор и еще кое-какие мелкие прямые и косвенные налоги, от которых вреда было существенно больше, чем пользы.

Так, например, можно рассмотреть поближе налог, собираемый с солеторговцев. Ежегодно в империи производилось примерно 160-200 тысяч тонн соли, при этом сбор – немного отличавшийся от губернии к губернии – в среднем составлял 80-100 рублей с тонны. То есть весь налог давал в казну около 15 миллионов рублей, а в реальности примерно на 30% меньше. Далеко не все можно было собрать на практике, да и администрирование этого налога также обходилось в изрядную копеечку.

При этом нужно понимать, что Россия, не смотря на все преобразования последних десятилетий, оставалась страной аграрной и достаточно бедной. Соль же, кроме того, что это крайне необходимое для самого функционирования организма химическое соединение, еще и зачастую самый доступный консервант, с помощью которого крестьяне делали запасы на зиму. Без соли или при невозможности ее купить из-за высокой цены, крестьянина может ждать совсем невеселое голодное существеннее в холодную часть года.

Не зря еще в середине 17 века при попытке ввести налог на соль по стране прокатилась волна бунтов, важность этого продукта объяснять никому было не нужно уже тогда. Поэтому отмена солевого налога была встречена в стране с большим энтузиазмом и вызвала резкий рост ее производства в том числе и с целью экспорта заграницу. К началу 1850 добыча соли достигла 300 тысяч тонн в год, а еще через десятилетие утроилась и доросла до миллиона тонн, что в итоге практически нивелировало убытки казны за счет таможенных и других поступлений, связанных с солевой промышленностью.

Тут я лично тоже, нужно признать, приложил свою руку. То, что в районе Бахмута имеются громадные залежи этого ценного сырья, я знал из прошлой жизни – по узнаваемости с бело-синей 1,5 килограммовой бумажной пачкой соли из Артёмовска могла, наверное, сравниться только бело-оранжевая пачка соды из Стерлитамака, – поэтому начать там добычу было фактически делом техники.

Вместо старых налогов для замещения выпадающих из бюджета доходов был введен новый, пока только один, но и его оказалось достаточно, чтобы устроить очередную волну недовольства в высшем свете. Согласно принятой норме налогом облагалось наследуемое имущество стоимостью от 1000 рублей, поэтому большая часть крестьянства опять же фактически от него была освобождена. Кроме того тут, второй раз в российской практике была применена прогрессивная ставка налогообложения. Чем дороже было наследуемое имущество, тем налог выше. Плюс учитывалась еще степень родства между умершим и наследником – если при родстве первой степени налог был минимальным, то с увеличением этого показателя, мог вырасти более чем в два раза.