Мы, Мигель Мартинес. Гражданская война (СИ) - Тарханов Влад

— Справиться, товарищ Сталин.

— Хорошо, раз товарищ Артузов считает, что товарищ Кольцов справиться, то мы выслушаем товарища Кольцова. Пусть он пока подождет в приемной, пока мы решим самые неотложные вопросы.

Решали они довольно долго. До меня руки у вождя дошли примерно через полтора часа. Он меня принимал одного.

— Скажите, товарищ Кольцов, что вы считаете, необходимо сделать первым делом?

— Товарищ Сталин, а какие у меня будут полномочия?

— Фактическое руководство советской миссией и всеми теми силами, что вы сумеете собрать, чтобы Веймарская республика устояла.

— Товарищ Сталин, во-первых, я не считаю, что левое правительство с социал-демократами сможет устоять. Уверен, что там уже идет раскол. Соглашателей у них хватает. Вы сами понимаете, что противостоять правительству Гинденбурга будут коммунисты и анархисты, причем вторые в Германии не столь многочисленны. Сами по себе левые обречены на поражение. Им потребуется помощь не только оружием, но буквально всем. В первую очередь людьми. Поэтому, пока есть такая возможность, я отправлюсь в Испанию.

— Зачем это?

Сталин был удивлён моим таким предложением.

— Товарищ Сталин, в Испании сейчас очень сильны анархисты. В тоже время их деятельность приведет рано или поздно к мятежу испанских военных. Да и расправы над священниками, как и террор в отношении зажиточной прослойки населения очень сильно мешает установлению социалистического строя в стране. Хочу предложить анархистам перекинуть в Германию несколько интернациональных бригад. Благо, пока во Франции более-менее нейтральное правительство, которое не хочет воевать с немцами, но с удовольствием пропустит туда «порезвиться» товарищей-анархистов. Главное будет их вооружить и сделать так, чтобы это произошло уже на территории тевтонов. На этом этапе мне нужны соответствующие полномочия, связь с посольством и нашими товарищами, которые смогут обеспечить выход на представителей французской разведки.

— Неожиданный подход. — вождь ухмыльнулся.

— Зато удастся и остроту положения в Испании снизить, и большую свинью Гинденбургу подложить. Вот только надо что-то серьезное французам предложить…

— А сколько вы сможете сформировать бригад в Испании? Не прикидывали?

— Думаю, в первой волне сможем отправить от шести до десяти тысяч. А вообще боевые организации анархо-синдикалистов в Испании — это около ста тысяч человек, половину вполне можно использовать в Германии.

— Допустим.

— В Германии, считаю, что моей целью кроме осуществления помощи правительству будет организовать вывоз в СССР военных заводов с тем, чтобы организовать производство стрелкового и прочего оружия, плюс предоставление убежища ученым и инженерам, которых у нас серьезный недостаток. Главное — организовать надежный мост между Веймарской республикой и СССР. При этом надо учесть, что много потенциально военных производств располагаются в Восточной Пруссии.

— Хорошо, мы подумаем над обеспечением надежного моста. Но почему вы считаете, что это так необходимо?

— Думаю, что американцы очень резко обрубят нам помощь в строительстве промышленных предприятий, как только мы ввяжемся в германские дела. Дело в том. что у англо-саксов планы разобраться с СССР никуда не делись. Но единственная сила, которая может представлять на наших границах угрозу — это как раз Германия, если исчезнет Польша. А Польша и Румыния… Их хотели использовать против нас, но они-то никак не смогут нас переломить. А у немцев уже есть положительный опыт. Но для этого надо, чтобы Германия и СССР находились примерно на одном уровне развития военно-промышленного потенциала. А мы сейчас Германию из их планов выключим, и надолго. Интервенция Антанты? Да еще с такими длиннющими путями снабжения? Малоэффективно. Значит, они направят все силы на победу Германии. А нам надо как можно больше ее ослабить, чтобы у нас был запас по времени и большее окно возможностей. Поэтому максимально вытащить из Веймарской республики всё, что только возможно.

— Завтра утром я жду ваши предложения, товарищ Кольцов. Артузов подготовит вашу поездку. Наши товарищи вам помогут и в Испании, и в Германии. Во Франции тоже будет один контакт. Но там мы не настолько влиятельны. И ещё, учтите, что белогвардейцы, которые в Париже воду мутят имеют на вас очень большой зуб. Будьте осторожны!

На следующий день мой план был в целом одобрен, но Иосиф Виссарионович внёс некоторые коррективы. Потом Артузов настучал мне по голове за не вовремя проявленную инициативу. Был послан. Вернулся с бутылкой красного полусухого. И вот я в Вене.

Перечитав большую часть газет, я обратил внимание на трёх человек, прилично одетых с довольно простецкими лицами. Внимание обратил только потому, что у одного из них было перевязана голова. Он улыбнулся. Смуглое лицо, белоснежная улыбка, густые брови. Я ведь видел этого парня! Где? Кто он? Хосе! Хосе Дуррути. Точно! Я встречал его в Барселоне. Это же анархист, который участвовал в покушении на короля Альфонса. Вот же чёрт. А почему он перевязан? Ранен? Был на конференции в Берлине? Он помнит меня? Впрочем, я в гриме, но, если постараться о себе напомнить… Чёрт… рискнуть или нет? Если так подумать, то нам всё равно надо будет контактировать, уверен, что парню не терпится отомстить. Рискну. Я подхожу к ребятам, которые при моем появлении как-то сразу напрягаются. Не сомневаюсь, что у них какое-то оружие при себе есть. Если не короткоствол, то ножи должны быть — стопроцентово.

— Хосе? Добрый день Вы должны меня помнить. Барселона. Русский журналист.

— Извините, вы ошиблись, я не Хосе.

— Да, бывает, просто вы очень похожи на моего знакомого, которого я хотел отыскать по приезду.

— Вы едете в Барселону, а встречаете вашего знакомого в Вене? Вам, господин руссо, не кажется, что это очень странно?

— Земля квадратная, люди часто встречаются за ближайшим углом. Но извините, ошибся. Правда, если вы тоже ждёте поезд на Париж, то мы с вами будем путешествовать вместе.

Ага, я-то заметил, что Дуррути меня узнал. Но пока на контакт не идёт.

— Очень может быть. — буркнул и отвернулся к своим товарищам. Ладно, я человек терпеливый. Скорее всего, на поезде смогу с ним переговорить. А если нет — то придется идти на контакт в Барселоне. Куда я денусь. Моя проблема в том, что у анархистов нет единого руководящего центра. Объединения есть, но при этом не только каждая организация, а каждый индивидуальный анархист никому не подчиняется, они объединяются хаотично, добровольно. В этом их слабость, в этом же и их сила.

Когда мы покинули Австрию, я выбрался в тамбур вагона покурить. Тут нарисовался и Дуррути.

— Ну что, руссо, пойдем к нам в купе, поговорим? Или ты боишься?

— Если бы меня звали кардинал Сольдевилла, то боялся бы, а так кого мне опасаться?

— Ха, значит ты, руссо, меня опознал. Не бойся, не обижу. Идём.

Мы пошли в соседний вагон, в котором группа из трех анархистов заняла целое купе. Так что разместился там с комфортом.

— Что хотел сказать, руссо?

— Микаэль Рингауэр. Гражданин Веймарской республики. Но ты меня правильно вспомнил, Буэнавентура.

— Рафаэль Сантис к вашим услугам, господин Рингауэр.

— Ну вот и познакомились. Теперь о деле. Я думаю, вы были в Штутгарте, когда там случилось нападение нацистов. Это правда?

— Предположим.

— Я знаю ваш характер, сеньор Сантис, думаю, вы очень захотите отомстить виновным в этом нападении.

— Предположим. И что?

— Вы поможете мне, я помогу вам.

— В каком плане?

— Я точно знаю, кто стоит за этим нападением. И это не Геринг и руководство НСДАП.

— Вот как?

Дуррути задумался.

— Знаете, Микаэль, я не доверяю коммунистам. Вообще. Но если мы можем быть друг другу полезны… Нам надо подумать и посоветоваться.

— Хорошо, Рафаэль, я еду в купе один. Когда что-то решите, я буду ждать вас.

Через час один из самых известных испанских анархистов появился в моем купе. Я как раз пил чай. Когда Хосе сел напротив меня, я подсунул ему стакан чая и печенье, которое вёз из Вены. Что делать, на вокзале попробовал эти похожие на рогалики маленькие печенюшки и не удержался, набрал себе в дорогу.