Евгений Белогорский - Труды Отечеству. Часть 1
Для освоения северных территорий омываемых Северно-Ледовитым океаном, необходимо создать специальное министерство под названием Главного Северного морского пути.
Сталин.Глава VI. Начало мирной жизни.
В этот пасмурный и хмурый октябрьский день под Измиром ничто не предвещало о возможной трагедии. Турки, согласно достигнутой договоренности полностью сняли блокаду измученного войной города и отвели свои войска от его стен на двадцать километров. Теперь уже ничто не требовало от русских моряков демонстрации силы и обязательного выведения кораблей в море, для совершения патрулирования вдоль побережья. Однако ведомый неумолимым роком, в этот день адмирал Колчак настоял на проведения очередного похода.
- Не хочу, чтобы перед зимой, мои орлы основательно обросли жирком! – говорил флотоводец своему флаг-офицеру капитану второго ранга Мордвинову, несмотря на то, что последний выход эскадры в море, состоялся менее недели назад. Спорить с адмиралом, героем Босфора, Александрии и Трафальгара никто не посмел и потому 5 октября 1919 года, флагманский броненосец «Три святителя», вместе с другим броненосцем «Иоанном Златоустом» и крейсером «Алмаз» вышли в море, имея задачу патрулирование прибрежных вод. Третий броненосец русской эскадры, «Георгий Победоносец» в этот день остался в Измире из-за вынужденного ремонта своих машин.
Неторопливо бороздя морские просторы Эгейского моря, русская эскадра совершала свой обыденный путь вдоль берегов Измира, держа курс на норд, к выходу из Измирского залива. Наблюдатели с кораблей внимательно рассматривали в мощные бинокли небольшие прибрежные холмы, но ни один из них не замечал присутствие турецких солдат, о чем они с помощью семафора регулярно сообщали на флагманский корабль, адмиралу.
Так продолжалось около получаса, но стоявший на командном мостике броненосца Колчак, продолжал внимательно разглядывал в бинокль азиатский берег.
- Сегодня все спокойно, Александр Васильевич, турки держат слово – произнес стоящий рядом с ним Мордвинов.
- Вижу, Семен Николаевич! – удовлетворенно произнес адмирал – я очень рад такому честному исполнению договоренности, со стороны Кемаль-паши. Что же, пора возвращаться в Измир. Прикажите дать эскадре сигнал о возвращении
Прошло несколько минут, и броненосцы стали один за другим выполнять полученный от командующего приказ. Шедший головным «Три святителя» мирно рассекал темные морские воды, когда вдруг под днищем корабля раздался страшный грохот, блеснул столб огня и броненосец, резко подбросило вверх. На стоящих, на командирском мостике офицеров обрушилась масса воды, но моряки сумели удержаться на ногах.
- Спускайте шлюпки! Остановите эскадру! – крикнул Колчак, но его мало кто слышал. Из всех люков на палубу хлынул испуганный поток людей. Адмирал хотел повторить свой приказ, но в это время под правым бортом броненосца произошли ещё два взрыва, и корабль стал стремительно заваливаться набок. От этого рывка Колчак вместе с Мордвиновым были сброшены на палубу, прямо на матросов и офицеров, ринувшихся к левому борту.
Чьи-то крепкие руки успели подхватить падающего адмирала, но в этот момент из машинного отделения вырвалась мощная струя горячего пара, обварив всех, кто только оказался на его пути. Содрогнувшись всем корпусом, получивший пробоину броненосец стал стремительно зарываться в море носом. Корма тонущего корабля поднялась из воды, обнажив лопасти винтов, и он исчез с морской поверхности.
Презрев угрозу нового взрыва, к месту гибели броненосца устремилось множество шлюпок с других кораблей эскадры. К огромному сожалению моряков, они смогли поднять из воды лишь тридцать два человека экипажа, и среди спасенных людей не было адмирала Колчака. Так погиб великий русский флотоводец, который как истинный моряк принял свою смерть на море, подорвавшись на случайной мине, оказавшейся на пути броненосца.
Одновременно с гибелью адмирала произошло явление, которое никто из присутствующих никак не мог объяснить. Как только флагман погрузился в морскую пучину, как на горизонте возникла причудливая фата-моргана, по непонятному капризу судьбы принявшая силуэты кораблей. Некоторые горячи головы, потом уверяли, что корабельные сигнальщики смогли опознать в возникших силуэтах британский броненосный крейсер «Гуд Хоуп» ходившего под вымпелом адмирала Кредэка, крейсер «Абукир» и даже погибший в русско-японскую войну броненосец «Петропавловск», на котором плавал незабвенный адмирал Степан Осипович Макаров.
Язвительные скептики справедливо спрашивали этих рассказчиков, не было ли там видно силуэтов «Титаника» или легендарного «Летучего голландца», но сила убеждения этих людей в своей правоте была непоколебима.
Первым, как ни странно, на гибель адмирала Колчака отреагировала Турция в лице Кемаль-паши, приславшего Алексееву из Анкары телеграмму «молнию». Выразив соболезнование по поводу кончины славного флотоводца, паша предложил Алексееву начать полномасштабные переговоры, которые были, по мнению турка выгодны как самой Турции, так и России.
Верховный правитель России по достоинству оценил этот шаг и уже через три дня, в Анкару прибыл специальный представитель правителя граф Воронцов, имевший на руках полномочия на заключения мира с Кемаль-пашой. Переговоры продлились около недели, хотя главные условия заключения мира были известны заранее.
Воронцов ни на йоту, не отступил от текста Стамбульского договора, подписанного в марте прошлого года. К России отходил Стамбул вместе с Босфором и Дарданеллами, земли турецкой Армении западной границей, которой была линия Трапезунд - Диабакыр, а так же средиземноморский порт Александрита и Антиохия.
Кроме этого, Анкара признавала независимость Курдистана и отказывалась от всех своих азиатских владений, Аравии, Сирии, Ливана, Месопотамии и Палестины. Со своей стороны, русские полностью признавали целостность остальных земель Турции и обязались в течение полугода вывести все свои войска с её территории.
В отношении Измира, обе стороны согласились, что город остается в составе Турции, но на переходный период, в течение семи лет, во избежание межнациональных конфликтов, в нём будет смешенная русско-турецкая администрация, с присутствием русского гарнизона.
Заключение мира было выгодно обеим сторонам; Россия ликвидировала последний очаг напряженности у своих границ и могла приступить к освоению проливов. Турция, чью территорию западные союзники по-прежнему рассматривали исключительно как зоны оккупации, впервые после окончания войны, получала от страны победительницы, официальное признание своей целостности.
Сразу после опубликования текста мирного договора, послы Лондона и Парижа выразили резкий протест по поводу заключения мира со страной управляемой военным диктатором. Именно так называла просвещенная Европа турецкого лидера, чья популярность среди мирного населения возрастала с каждым днём. Как только, стоя на балконе своей резиденции в Анкаре, Кемаль-паша объявил о мире, переехавший из Стамбула в новую турецкую столицу парламент Турции, единогласно наградил своего лидера, титулом отца нации (Ататюрк).
Москва так же встретила известие о заключении мира восторгом и овациями. Наконец-то была поставлена последняя точка в затянувшемся противостоянии двух соседей, и с чистой совестью можно было приступить к возвращению к мирной жизни. А наступавшая мирная жизнь, была далеко не мирной. После успешного завершения Версальской конференции, Алексеев вплотную приступил к столь долго откладываемому решению земельного вопроса.
Принятый к рассмотрению ещё в 1861 году, вопрос о наделении крестьян землей, так и не был окончательно решен. Различные реформаторы пытались сделать так, что бы и волки были сыты и овцы целы, но каждый раз терпели неудачу. Всё время отодвигаемый напоследок, летом 17 года крестьянский вопрос напомнил о себе самым жестким образом. Разуверившиеся в болтуне Керенском, крестьяне приступили к самовольному захвату помещичьих земель и дележу запасов зерна. Весело запылали барские усадьбы, полилась кровь, и беспощадный и кровожадный русский бунт, о котором пророчески предупреждал Пушкин, проявился во всей красе.
За четыре неполных месяца, с мая по август, помещики и прочие землевладельцы на своей шкуре испробовали результат, столь длительного затягивания решения земельного вопроса. Только введение генералом Корниловым военного положения, позволившее применять военно-полевые суды в собственном тылу, а так же обещание генерала решить земельный вопрос сразу после окончания войны, позволило сбить пламя крестьянского гнева, но все прекрасно понимали, что это ненадолго.
