Валерий Елманов - Не хочу быть полководцем
Глава14
КАК И ПРЕДОПРЕДЕЛЕНО
Нет, вы не подумайте чего. Поспел я в срок, и даже раньше, а вот плечом к плечу не вышло. В другом месте он был, в большом полку, у Вельского, а я рядом с Воротынским.
Но вначале мне предстояло найти подворье Долгорукого и убедить Андрея Тимофеевича хватать Машу за руку и бежать из Москвы. По пути в столицу я успел заглянуть в Замоскворечье. Попал вовремя — еще день, и Глафиру, хозяйку уютного домика, мне бы застать не удалось. С предупреждением я запоздал — сообразительная пирожница сама почуяла, что дело худо, и как раз заканчивала закапывать весь свой нехитрый медно-железный скарб и прочие ценности. Рано поутру она собиралась отправиться в Москву, под защиту крепостных стен. Пояснив ей, как отыскать подворье князя Воротынского, и пообещав предупредить о ней дворского Елизария, чтоб нашли местечко для ночлега, я двинулся дальше, по пути ломая голову и кляня себя на чем свет стоит, что забыл спросить, где и у кого Андрей Тимофеевич собирался остановиться, а теперь вот гадай, как дурак, — то ли у родичей, то ли у него тут имеется свой терем.
Была надежда на Воротынского — может, они заехали к нему, ведь он тоже вроде бы родственник, а Маше вообще приходится дедом. Правда, двоюродным, но здесь это котируется, чуть ли не на одном уровне с родным. Ну пускай не заехали, но хоть известили о своем приезде. А если и нет, то была у меня уверенность, что Тимоха не подведет и тем паче не струсит, решив удрать куда подальше. Насколько я успел узнать его характер, своим словом стременной дорожил — раз обещал вернуться на подворье к Воротынскому сразу после их доставки на место, значит, так оно и будет. Однако Тимоха тоже не появлялся. Получается, что они вообще не прибыли? Странно. Уж не случилось ли чего в пути?
Делать было нечего. Предупредив Елизария про Глафиру и не зная толком, что предпринять и с чего начать дальнейшие поиски, я решил заглянуть к Ицхаку. Во-первых, следовало еще раз напомнить ему о грозящей опасности, а во-вторых, именно его люди в свое время занимались розысками моей княжны, следовательно, должны знать адреса всех Долгоруких, проживающих в Москве. Один, куда мы в свое время заезжали с Висковатым, знал и я, но мне нужны были координаты всех.
Единственное, чего я боялся, так это отъезда купца из города. По всему выходило, не должен был Ицхак после моего предупреждения оставаться в столице, и один он уезжать бы не стал — с товарами, а значит, и со всеми своими людьми. Что тогда предпринять, я понятия не имел.
Проезжая мимо подворья английских купцов, я чуть придержал коня — сразу заехать предупредить или потом? Но время поджимало, и я тронул поводья, успокаивая себя тем, что они все равно не станут меня слушать и получится, что я лишь впустую потрачу на них драгоценное время. Ладно, успеется. Сейчас главное — Ицхак.
На мое счастье, купец оказался на месте.
— Кто оказался прав — ты, многомудрый, или все-таки «Зогар»?
Это было первое, о чем он спросил меня после приветствия.
«Ну сейчас начнет излагать про предопределение и прочее», — вздохнул я. К тому же в данный момент меня гораздо больше интересовало местонахождение Маши.
— Не до того мне, — честно предупредил я, но если Ицхак что задумал, то остановить его лучше не пытаться.
Для начала он выяснил, чем я озабочен, после чего, хитро улыбаясь, заявил, что он дает слово не далее как до конца сегодняшнего дня непременно помочь моему горю обязуется, что солнце не успеет сесть, как он меня развеселит, но вначале нам с ним надо обсудить гораздо более важные вещи.
Более важные — это деньги. Или… перстень? Я вопросительно посмотрел на Ицхака. Нет, кажется, речь все-таки пойдет о деньгах. Спустя минуту стало ясно, что я не ошибся. О них, родимых. Практичный купец, припомнив прошлогоднюю аферу, оказывается, решил извлечь пользу и из московского пожара, тем более что суть новой операции ничем не отличалась от прежней: «Зачем покойникам деньги?»
Вроде бы и действительно ни к чему, но как-то от нее припахивало, напоминая мародерство. Правда, Ицхак нашел для себя оправдание. Мол, он уже попытался предупредить нескольких купцов, что в Москве оставаться опасно, но к его словам прислушался только один человек, а остальные отказались, так что он, говоря языком христиан, умывает руки.
— Ты не успеешь занять деньги и исчезнуть из города, — перебил я его. — Насколько мне помнится, это процесс долгий. Ты объедешь самое большое двух-трех человек за день, да и то вряд ли. Пока договоришься, пока все оформишь… А времени у тебя всего ничего. И где ты собираешься их хранить? У себя на подворье? В моем видении татары в город не войдут, но здесь сгорит все полностью, а люди будут гибнуть, даже если, к примеру, спрячутся в каменных подвалах на подворье английских купцов. То есть тот, кто не сгорит в огне, либо утонет в реке, спасаясь от пламени, либо задохнется от дыма. Или предполагаешь вывезти? Так из-за этих телег любой татарский разъезд…
Но если Ицхак что-то решил…
— Вот за этим я тебя и искал, — перебил меня купец. — Мне нужно точно знать, когда я должен покинуть город. Тот раз ты назвал дату казни, и она произошла день в день. Или в этот раз ты просто видел пожар, и все?
— Двадцать четвертого мая, — сказал я. — С утра. С самого утра. А теперь считай сам, но помни, что все ворота в Китай-городе закроют гораздо раньше. Рассчитываешь успеть?
— Рассчитываю, — кивнул Ицхак. — Я уже переговорил с несколькими, намекнув, что предложили выгодное дело, но у меня нет такого количества рублей, поэтому хотелось бы перехватить у них всего на месяц под резу в десятую деньги. И переговорил, и получил согласие. Но я понимаю, что за все в этой жизни надо платить, — тут же заторопился он. — Даже за видения. Особенно за видения, — сразу поправился купец. — Я отдам тебе каждую сороковую деньгу от общей суммы взятого мною в долг, если ты… — И осекся, глядя на мое мрачное лицо. — Мало? — неуверенно спросил он. — Ты хочешь больше? Ладно, пусть будет каждая двадцатая, — торопливо выпалил Ицхак. — Это очень много, поверь.
Я вздохнул. Объяснять, что меня сейчас гораздо больше интересует другое, бесполезно. Не поймет. Сделает удивленное лицо и заявит, что любовь деньгам не помеха, скорее наоборот. И вообще, деньги — лучшее подспорье для любви. И я вяло махнул рукой:
— Согласен, — надеясь, что теперь-то уж мы точно перейдем на интересующую меня тему, но… не вышло.
— Вот только их надо еще вывезти или спрятать как следует. Вывозить опасно, ты сам только что о том поведал, значит… — Ицхак сделал паузу и вопросительно уставился на меня.
Я молчал, не понимая, куда он гнет. После минутной паузы он не выдержал и внес предложение, которое я вначале воспринял как шутку. Нашел мужик местечко, нечего сказать. Подворье князя Воротынского. Вот те раз.
— А в благодарность я вывезу всех его людей из города, — журчал Ицхак, уговаривая меня. — Получится, что всем благо — тебе, мне, князю и даже им самим.
Получалось логично, но, едва представив, как буду говорить с Елизарием, я снова решительно замотал головой.
— Разве твоя Маша не стоит жалкого разговора с дворским? Тем более ты князь, хоть и фряжский.
Про Машу это он зря. Нечестная игра. Удар ниже пояса.
К тому же он до сих пор ничего не сообщил о ней. Я так и сказал ему, но Ицхак был непреклонен — вначале дела, а уж потом любовь, и чем быстрее мы обо всем договоримся, тем быстрее перейдем к разговору о княжне. Пришлось соглашаться. А куда деваться — дело-то к закату, и сколько времени мне придется потратить, убалтывая несговорчивого Андрея Тимофеевича, чтобы он покинул город, неизвестно. А без Ицхака я их и вовсе не найду.
Но предварительно я кое-что изменил в его задумке.
— Не будем впутывать Воротынского и его людей, — твердо сказал я. — Уверен, что в твоих подвалах места для серебра не меньше, чем в его, а то и побольше.
— После пожара никто из татей не осмелится лезть на подворье князя Воротынского, даже если оно окажется безлюдным, а вот на подворье, где жил бедный еврей…
— А зачем тебе вообще уезжать из города? — усмехнулся я. — Коль на то пошло, оставайся.
Он удивленно воззрился на меня:
— Поначалу я и сам подумывал схорониться у английских торговцев, но ты сказал, что люди будут гибнуть даже в каменных подвалах. Я не страшусь смерти, но мертвому деньги ни к чему.
— Они будут гибнуть от удушья, — поправил я его. — Но для того, чтобы проветрить подземелье, достаточно сделать несколько отдушин, только строго друг против друга. И на лица надо надеть смоченные в воде маски из тонкой ткани, чтобы они могли пропускать воздух. Через них дышать будет немного тяжелее, зато они воспрепятствуют вдыханию дыма. Отсидишься вместе со своими людьми и через пару-тройку дней преспокойно вылезешь.
