Сергей Щепетов - След кроманьонца
Когда это длинное кожаное корыто начало хоть немного слушаться, Николай обнаружил, что протока кончается, и впереди что-то вроде глубокого переката с довольно быстрым течением. Две лодки, шедшие почти рядом, теперь оказались далеко впереди, а задние, кажется, продолжают держать дистанцию. Хмурое Утро ведет себя как-то странно: крутит размалеванной головой и, похоже, не собирается готовить лук. «Или у него его нет? — перепугался Николай. — Вчера же был: лежал вдоль борта прикрытый меховой рубахой, а сегодня… Как же я не заметил?!»
— Где твой лук, Хмурое Утро?
Воин не ответил, и Николай пихнул ногой скомканную шкуру на дне: под ней не оказалось не только лука и колчана со стрелами, но и боевого топора, с которым Хмурое Утро, кажется, вообще никогда не расставался!
Лодку почти без помощи гребца вынесло в основное русло, и простор распахнулся во все стороны. Николай глянул вперед и вверх…
— Что это?! — Он чуть не упустил весло, пытаясь показать: высоко в небе над долиной сверкнул, отражая лучи солнца, какой-то предмет.
— И-и-и-ай-хо-о-о!!! — заорали воины на передних лодках.
— И-и-и-ай!! — подхватили те, что были сзади.
После этих воплей голос напарника прозвучал спокойно и тихо:
— Не туда смотришь, Коля.
Знакомый медик когда-то сказал, что у Женьки имеет место «повышенная острота зрения». У Николая такой аномалии не было, но и он разглядел, что темная полоса впереди — не мыс и не изгиб берега, а целая толпа лодок, почти перегородившая русло. Они еще очень далеко, но две лодки Бизонов, которые ушли вперед, теперь в два весла несутся назад. Николай оглянулся: задние лодки тоже уходят!
— Куда?!! — заорал он и всем телом подался влево, почти повиснув над водой.
Женька успел сделать то же самое: деревянный каркас затрещал, заскрипели узлы креплений, но их кожаная посудина, приняв полсотни литров воды, все-таки выровнялась. Хмурое Утро вынырнул метрах в десяти и без всплесков, не оглядываясь, поплыл наперерез ближайшей лодке Бизонов. В точке встречи кормовой гребец убрал весло и лег на дно. Хмурое Утро ухватился за корму и одним рывком перебросил свое мускулистое тело с потеками краски внутрь судна. Через мгновение он уже сидел в центре, а гребцы вновь работали веслами. Еще через пару минут вся эскадра скрылась за изгибом протоки.
— Нам туда не надо, Коля.
— Мог бы не говорить — все и так ясно. Кажется, мы наделали кучу ошибок.
— А как ты хотел? Мы же не персонажи Фенимора Купера.
— Ох-хо-хо… Этим тоже расскажем про Могучего Евражку?
— Расскажем, если они не начнут стрелять раньше, чем говорить. И, между прочим, еще не факт, что они понимают язык Бизонов. Будешь осваивать их лингву… со стрелой в горле.
— Что мне в тебе нравится, Женя, так это твоя жизнерадостность и оптимизм!
— А мне — твои доверчивость и гуманизм! Съел?
— Да-а-а… Хоть бы волшебник какой прилетел «в голубом вертолете». Бывает же в нормальных приключенческих романах.
— У нас роман не нормальный. А голубые волшебники — вон они, на тарелочке болтаются. И на тебя в бинокль смотрят: не тот ли это ковбой, который так метко стреляет?
— Слушай, и правда висит что-то! Это точно тарелка? Мне не разглядеть!
— Тарелка, тарелка, не переживай!
— Может, они просто наблюдают, а? Что-то как-то… Вроде перебор получается по сюжету!
— Они кино снимают про первобытных. Так что можешь не обращать внимания. Лучше слушай меня: наше корыто качается от малейшего движения, а у них там только лодок, наверное, десятка два — больше, чем у нас патронов!
— Это ты к чему?
— К тому, что отдача у карабина сильная, а промахиваться нельзя. Если будем общаться на приличном расстоянии, старайся, чтобы я мог стрелять не с борта, а с носа прямо по курсу. Понял? Не делай резких движений, а просто гаси, по возможности, качку. Когда меня подстрелят, будешь воевать сам, но не забывай про отдачу, а то перевернешься после первого же выстрела!
— А тебе не кажется, что этот летающий блин идет на снижение?
— Коля, забудь про блин!! У нас другие дела! Видишь переднюю лодку? Урода размалеванного с луком видишь? Выруливай, выруливай с ними на одну линию, только плавно, плавно… Не дай им встать к нам бортом, понял?
Он понял задуманный маневр, но выполнить его не успел: первая стрела вспорола воду, а вторая косо пробила кожаный борт и застряла, зацепившись перьями стабилизатора. Грохнул выстрел, и лучника снесло с носа передней лодки. На остальных что-то завопили, замахали руками, гребцы начали разворачиваться, кто-то спрыгнул в воду, кто-то перевернулся.
Николай уже хотел поверить, что воины тотема Кеты испугались выстрела, но не успел…
От немыслимого грохота лодка завибрировала, по воде пошла зыбь. Казалось, барабанные перепонки в ушах сейчас лопнут, а мозги превратятся в кисель. Разобрать в этом реве слова было почти невозможно:
— ХАЙ!!! Я ВКЛЮЧИЛА ЕГО ИЛИ НЕТ?!! НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ!!! ДА ПРОСНИСЬ ЖЕ ТЫ!!!
Потом был удар, взрыв, землетрясение…
Верх — низ, вода — воздух…
Николай открыл глаза и стал грести туда, где было светлее. Ему повезло: это действительно оказалась поверхность.
Он вынырнул, вдохнул воздух, опять ушел под воду и задрыгал ногами, пытаясь сбросить ботинки. Ничего из этого не получилось, но он опять оказался на поверхности. Накатила еще одна, уже небольшая волна, и все успокоилось.
Николай убрал с глаз мокрые волосы, увидел, что ближайший предмет на поверхности — это дно лодки, и по-собачьи поплыл к нему. Лодка хоть и перевернулась, но тонуть, кажется, не собиралась. С другой стороны от нее вынырнул Женька. Краска на его лице не смылась, но изрядно размазалась.
— Ну вот, Коля, ты же хотел волшебника с вертолетом?
Метрах в двадцати от них над водой возвышался пологий холм из чего-то гладкого и серебристого.
— Не сиди на металле — копчик простудишь!
— Он теплый.
— Теплый, теплый… Чуть не оглох! И все сигареты вдрызг! — пожаловался Николай и матерно выругался.
— Подумаешь, беда какая! Я вот карабин утопил и не плачу.
— Слушай, а почему эта скороварка не качается? Она что, на дне стоит?
— Откуда я знаю? Может, она висит в искусственном гравитационном поле? Ты же у нас главный любитель фантастики!
— Я читаю только ненаучную — мне про космические корабли и галактики не ин…
Он не успел закончить свое мудрое высказывание — то, на чем они сидели, без предупреждения, без вибрации и гула стало медленно подниматься вверх. Женька молча подошел к краю и спрыгнул в воду. Николай вздохнул и последовал за ним.
Когда челнок завис в полуметре над водой, Женька залез внутрь сам, ухватившись за край люка. Потом они с Г’Хаем в четыре руки выдернули из воды Николая.
Зубы стучали отчаянно, но он все-таки выдавил:
— П-привет, Элл! Ты изображаешь топ-модель? А эт-то кто? Инопланетянин?
— Это Г’Хай — мой новый поклонник. Раздевайся, Коля, тут тепло.
…Не ругай весь мир в порыве отчаяния,
Сегодня твой разум размяк без наркотиков,
Тебя так манила эта возможность,
Но ты опять останешься здесь…
— Слушай, Г’Хай, а почему вы не возите сюда жратву для себя и все остальное?
— Ты говорил, Коля, что долго жил на севере своего мира и изучал камни. Ты там много ел фруктов, которые растут на юге?
— Понятно. Тогда наливай: эта ваша амброзия вполне ничего…
…Вновь наступит холодный сезон,
И ветер станет хлестать замерзшей водой.
Будет поздно бежать из этого ада,
Даже если ты лишишься разума!..
— А почему ты не дал нам вчера досмотреть катаклизм до конца? Это же и правда как всемирный потоп! И почему в твоей тарелке так много места — вы что, танцы тут устраиваете?
— У тебя еще много этих «почему», Коля? Лучше пей, а то время уходит.
— Чокаться будем? У нас такой обычай! А поч… Но ты же не отвечаешь!
— Зачем тебе смотреть на катаклизм чужого мира? С челнока снято почти все оборудование — раньше здесь негде было повернуться.
— Как же ты доверил управление Эллане? Она нас чуть не пришибла этой кастрюлей! И столько амброзии разлила, что ноги прилипают!
— Ничего, нам с тобой хватит, а они все равно не пьют. Я ее посадил за пульт и велел ничего не трогать. А сам отрубился: двое суток не спал — возился с черным блоком. Ну и перебрал, конечно.
— Получилось с блоком?
— Нет. Почти — нет. Давай по половинке и…
…И холодный сезон, и твоя работа
Когда-нибудь кончатся,
Но ты можешь не дожить до этого,
И твое тело оставят здесь под камнями…
— А скажи мне, Г’Хай…
