Виктор Сиголаев - Где-то я это все… когда-то видел(СИ)
Я скользнул в кусты рядом с трансформаторной будкой.
У нас в Крыму этот кустарник называют «вонючкой», хотя на самом деле — это благородный китайский айлант, райское дерево, излюбленный деликатес тутового шелкопряда. Трудно представить, что когда-то этот выходец из Китая считался завидным приобретением для любого европейского аристократа. А теперь для Крыма айлант — злостный кусто-сорняк «вонючка», издающий неприятный запах, если потереть его листья.
«И хорошее место для укрытия, — рассеянно думал я, привычно пачкая пальцы в едкой пахучей зелени, — Заметила или нет?»
Это я о зоркой старушке на лавочке, которая подозрительно рассматривала мальчишку-чужака, а теперь вытягивала морщинистую шею и крутила головой вокруг. Куда же он делся, бандит малолетний?
Да будут здоровы, наши старушки советских времен! Вящие поборники морали и непреложных ценностей. Прошедшие военное лихолетье и послевоенное необустройство. Я искренне их люблю, тех стариков семидесятых годов. Следующее поколение пожилых людей будет другим. Более равнодушным к… малолетним хулиганам. Не таким зорким и бдительным…
Я размышлял об эволюции поколений и задумчиво осматривал стенку кирпичной будки. Стена, как стена. Три глухих стороны и одна с двойными воротами, выходящими на улицу. Звякать или скрежетать тут было абсолютно нечему. Разве что…
С задней части здания прямо в бетон отмостки был залит канализационный люк. Не совсем обычная крышка: просто вырезанный из толстого листа металла массивный кругляк. Вместо ручки — продолговатое ошкуренное отверстие для ладони.
Определенно, звякало именно тут.
Гришко спускался в канализацию? А может быть — вылез оттуда? В тот вечер я заметил его темный силуэт именно в этом месте, потом раздался лязг. Закрывал крышку? Ну, да! Я отчётливо вспомнил, что меня встревожило. Тень не скрывалась в кустах, она там… появилась! Именно так. Ее не было, когда я терся около стены туристического полигона. Я дернулся, когда она выросла почти рядом, как из-под земли.
Именно! Из-под-земли.
Я дернул за крышку. Тяжеловато. Поднатужился и приподнял один край. Скрежетнув по бетону, слегка отодвинул его в сторону. Тот же самый звук!
— Ты чегой-то там делаешь? А? Ты посмотри! Борисыч! А ну, поди, глянь! Малец тут какой-то, ходил все, высматривал. Теперь тащит чегой-то! Слышь-ка! Ты где там?
Ну, вот. Сработала живая сигнализация!
Я недолго думая, протиснулся в открывшуюся щель, нащупал влажные скобы и быстро стал спускаться в сырую темноту.
Сверху послышался шорох и глухой неразборчивый мужской голос. Над люком кто-то склонился. В панике нащупав мокрое дно, я юркнул в какой-то темный боковой проем и затаился.
Сверху скрежетнула закрываемая крышка.
Тяжелый мрак будто-бы навалился на плечи.
И снова мрак!
* * *
Это была не канализация.
По крайней мере, вони я не чувствовал. Затхлость, сырость, тяжелый земляной дух — были, а вот фекальных ароматов не ощущалось. И еще была абсолютно черная темнота. До жути. С не давних пор я как-то болезненно стал относится к отсутствию света вокруг моей персоны.
Бинокль!
Я ведь его так и не вернул на базу. К тому же, и базы уже нет, на дне покоится. Отлично помню, что когда надевал плавки, уже после моих морских путешествий, я привычно нащупал в потайном кармане твердый цилиндр. Теперь я его с трудом наощупь выковыривал из самодельного тайника. Неудобно, черт! Нога упирается в твердое, не вижу куда выпрямить…
Ага! Есть.
Непривычно яркий, режущий глаз луч уперся в бетонный свод, с которого сочилась влажная слизь. Я инстинктивно зажмурился. Жаль, что здесь не регулируется яркость. Как на диодниках, например. Размечтался!
Я повел пучком света из стороны в сторону. Проем оказался довольно просторным, метра в полтора высотой. От колодца ниша была скрыта бетонным простенком, который я непонятно как проскочил, скрываясь от грозного Борисыча. В другую сторону от колодца луч упирался в плавный изгиб.
Ниша оказалась проходом!
Покрутив еще фонариком, я отыскал на стенках колодца ржавые скобы, вспомнил, в каком месте была щель от крышки люка, и прикинул, что проход ведет точно под фундамент трансформаторной подстанции.
Я встал в полный рост. Даже пригибаться было не обязательно. Мысли вернуться назад даже не появилось. И не зоркая старушка с ужасным Борисычем были тому причиной. Вперед толкала злость и обида за своих боевых товарищей, которых, может быть, даже в эту минуту продолжают прессовать.
Я шагнул вперед. Проход после изгиба градусов так на девяносто, раздваивался. Слева был поворот на лестницу, ведущую вверх, а прямо — изгиб продолжался, теряясь в темноте. Недолго думая, я шагнул на лестницу. Ступени из монолитного бетона, по высоте чуть больше общепринятого стандарта. Довольно круто. Под ногами шуршала каменная крошка и какой-то мусор, похожий на прелые листья. По моим ощущениям, где-то на уровне первого этажа, лестница заканчивалась небольшой площадкой с закрытой на висячий замок фанерной дверью.
Да уж! Непреодолимое препятствие.
Я прильнул ухом к окрашенной древесине. Мертвая тишина. Подергал замок. Старенький, но крепкий. Закрыт снаружи, с моей стороны. Подергал дверь. Безнадежно. Должна открываться внутрь, но петли замка не пускали. По всем моим расчетам дверь вела в какое-то заднее помещение трансформаторной подстанции. Та самая «секретная комната»?
Я с силой навалился на тонкую фанеру. Нет. Не выбить. Был бы я чуток постарше! Я попытался отжать нижний угол дверного полотна внутрь. Толька малюсенькая щель — два пальца просунуть. Или заглянуть.
Я приник глазом, подсвечивая сверху фонариком и придерживая ногой отжатый угол. Какая-то длинная каморка без окон. Видна только правая стена и дальний угол, где горой навален какой-то хлам. Белеет что-то снизу.
Опустившись еще ниже, где щель пропускала аж три пальца, я изогнулся так, чтобы исхитрится рассмотреть интересующий меня предмет двумя глазами.
Рассмотрел и…
…ошарашенно отпрянул от двери, болезненно плюхнувшись на задницу.
Из-под кучи тряпья, валявшегося в углу каморки, виднелась белая человеческая нога. Правая. Женская. Очень толстая. С задранной выше бедра форменной милицейской юбкой и обутая в некогда лакированный ботинок общевойскового артикула.
Ну, ни хрена ж себе!
Глава 39
В принципе, можно было бы и возвращаться.
Труп инспекторши — убийственная (извиняюсь за черный каламбур) улика против покойного (тьфу-тьфу-тьфу) Гришко. Расклад меняется диаметрально. Чаша весов, на которую взгромоздилась моя легковесная команда, получает бонус в виде железобетонного аргумента. Можно уже и пободаться против скептически настроенных обитателей комфортных кресел.
Вот только…
Спускаясь по лестнице к темному изгибу прохода, я задумался. Не могла объемная милиционерша попасть в каморку тем же путем, как перемещался я. Даже если втиснется в люк, и выдержат ее гнилые скобы, в нишу перед проходом — ну, ни как! Я — запросто. Гришко — с трудом. Она — абсолютно невозможно!
Значит в помещение, ставшее ее склепом-могильником, она попала через легальный вход в будку. С улицы, через ворота. Как и Лариса Викторовна в свое время. И в этой «засекреченной комнате» Гришко ее убивает,… бр-р… как же жутко здесь под землей…а сам, сделав свое черное дело, выбирается через люк в кусты за будку, где я его и замечаю. И…
И-и…
…что-то дальше просится в качестве логического продолжения, но я отвлекаюсь на правое ответвление прохода и неожиданно для самого себя шагаю в темноту. Как говорил известный персонаж — подумаю об этом завтра.
Что у нас тут? Изгиб наконец-то выпрямился и шагов через тридцать превратился в… перекресток. Неожиданно. Я остановился, внимательно рассматривая образовавшуюся развилку. Пространство слегка раздвинулось: проход стал шире и выше. Снизу — земляной пол. Немного сыроватый, но жидкой грязи не видно. Под ногами хрустит осыпавшаяся каменная крошка, прессованная пыль и битый щебень. Кладка стен выполнена из старинного бутового камня со следами обтесывания, в швах — покрытый мхом известковый раствор. Над головой — что-то вроде арочного свода. На уровне головы тянется небольшой каменный выступ, который можно расценить, наверное, даже как декоративный. Или — специально подо что-то приспособленный. К примеру, для кабельных путей или трубопровода.
Серьезный коридорчик! Может быть, назад? Специалисты тут будут гораздо уместнее. Я вспомнил горькую иронию, с которой Сан-Саныч рассказывал мне о перипетиях последних суток. Когда обрюзгшие и политически правильно подкованные кабинетные клерки учили его, оперативного волкодава охранять беззащитное советское стадо. Прямо как у нас, в двадцать первом веке!